Том 48. Тринадцатая - Чарская Лидия Алексеевна. Страница 12
— А Марья Андреевна? — нерешительно прошептала Софочка, тряхнув своими рыженькими кудрями. — Не находишь ли ты, что мы должны ее слушать?
— Разумеется, — подхватывает Кодя, — Марью Андреевну я готова слушать всегда и во всем, но Марья Андреевна не краснокожий и не может постичь всей ловкости нашего племени!
— А если ты утонешь? — волнуется Софочка.
— Если бы, да кабы, да во рту росли бобы, то был бы не рот, а целый огород!
Последние слова Кодя произносит, сидя на траве и разуваясь. Еще минута — и она стоит у самого края зеленой лужайки. Рядом с ней Софа и Жучок.
Жучок тихо подвизгивает, пятясь задом от роковой лужайки. Софа лепечет что-то о долге послушания, о благоразумии и опасности.
Но Кодя уже не слышит ничего.
— Раз! Два! Три! — отсчитывает Кодя и делает прыжок на середину болота.
— О-о! — проносится в ту же минуту отчаянный вопль по всему лесу.
Испуганная Софочка отвечает таким же криком.
Жучок воет и мечется по берегу.
Кодя стоит посреди лесной поляны, в самой гуще царства незабудок, с испуганно вытаращенными глазами. Ее босые ноги по щиколотку ушли под зеленую травку болота… Вместо зеленой травы вокруг нее образовалась густая, липкая грязь… Эта черная липкая масса тяжелыми путами тянет ее вниз…
— Что это? Боже мой, что это?
Кодя чувствует, к своему ужасу, что к ее ногам как будто привешены гири, точно кто-то настойчиво и цепко обхватил их там, внизу, под этим зелено-голубым ковром, и влечет ко дну обезумевшую от ужаса девочку.
Цепко и властно схватило свою жертву неумолимое болото и с каждым мгновением засасывает девочку все глубже.
Рыженькая Софочка и Жучок неистово мечутся по берегу болота.
— Кодя тонет! Кодя тонет! — кричит Софочка.
Жучок по-прежнему воет.
А Кодя, с искаженным от страха лицом, тонет все глубже и глубже. О том, чтобы плыть, нечего и думать. Болото оказалось гораздо гуще, нежели думала несчастная девочка! Вот оно уже до колен засосало свою жертву… Вот уже до пояса… Софочка кричит во весь голос:
— Спасите Кодю! На помощь к Коде! Спасите! Помогите! На помощь… Сюда!.. Сюда!..
Ужасный вой Жучка становится все протяжнее и отчаяннее с каждой минутой… Он то кидается к Коде, то с визгом отпрыгивает назад.
А Кодя продолжает уходить в роковую болотную грязь. Вот она уже по самую шею ушла в его мутную гущу… Теперь оттуда торчит одна лишь голова девочки с испуганными помертвевшими глазами.
— Кодя! Кодя! — несутся отчаянные крики с берега…
Марья Андреевна поднимает с земли огромный сук, вернее, ствол молоденькой, вывороченной с корнем елки. Крепко держась за один конец ствола, она другой конец протягивает Коде.
— Держись за него крепко, девочка! — кричит она, в то время как одиннадцать девочек продолжают метаться по берегу.
Кодя с трудом поднимает руки, оставшиеся, к счастью, поверх ужасной гущи, и старается дотянуться ими до деревца. Сильные пальцы девочки цепко хватаются за него…
Марья Андреевна с Липой и Верой усиленно тянут ствол за другой конец.
И Кодя, захлебываясь, с трудом подползает к берегу.
Очутившись на твердой земле, она едва стоит на ногах и, прежде чем кто-нибудь успевает поддержать ее, падает без чувств на мшистую траву леса.
Возвращение домой торжественно и печально. Кодю несут на руках Марья Андреевна, Маня, Вера, Оля и Липа. Обессиленная, она не может двинуть ни рукой, ни ногой.
Няня, выбежавшая из ворот усадьбы, при виде вконец испорченного платья девочки разражается потоком упреков по адресу Сорвиголовы и Башибузука.
Но Марья Андреевна сразу же останавливает ее.
— Оставьте, нянечка! Кодя и так довольно наказана. Бедняжка была на волосок от смерти! — говорит она чуть слышно и тут же отворачивается, чтобы скрыть непрошеные слезы.
— Государынька моя, да как же это тебя угораздило, голубонька! — всплеснув руками, сразу меняет тон няня и, припав к мокрой и грязной Коде, рыдает над ней, словно над мертвецом.
Плачут с ней заодно и двенадцать девочек. Им жаль Кодю. Они привыкли за это короткое время к этой не знающей страха и удержу, отчаянной девчушке. Даже «враги» Коди — Вера, Маня и Липа — сознают, что, несмотря ни на что, Кодя мила и близка их сердцам.
Одна Кодя не плачет. Она даже не замечает, кажется, всеобщего волнения. Она закрыла глаза и как будто дремлет.
Но поздно вечером, когда все засыпают, от одной из кроватей отделяется фигура девочки и на цыпочках пробирается в соседнюю со спальней комнату.
В этой комнате спит Марья Андреевна.
Кодя тенью скользит к ее постели, опускается на колени перед ней и нежно приникает губами к ее свесившейся с постели тонкой руке.
— Спасибо вам, милая! — шепчет Кодя. — Если бы не вы, Соколиного Глаза уже не было бы на земле! Если бы вы знали, как стыдно мне, что я ослушалась вас!
Но вот Марья Андреевна во сне пошевелила рукой — и Кодя уже далеко… По дороге она поправляет сползшее одеяло на Ляле-малютке, посылает воздушный поцелуй спящей Софочке и долго стоит у постели Сары, с сочувствием глядя на нее.
— Бедняжечка моя! Ты тоже лишилась своего папы! — шепчет Кодя. — Но я постараюсь, как могу, утешить тебя!
Глава 4
Большой, тщательно расписанный лист бумаги приклеен к балкону "Лесного убежища".
В саду стоят кресла, скамейки и стулья в несколько рядов. На балконе же должно произойти само представление, как значится в афише.
Сиротка Сара занимает самое почетное место.
Это представление дается, судя по словам Коди, исключительно для нее.
Марья Андреевна, няня и доктор Анна Васильевна занимают другие, не менее почетные места.
А одиннадцать девочек рассаживаются позади них на стульях и скамейках.
Стряпуха Лиза, кучер, дворник и сторож с женой и двумя ребятишками, лузгая семечки, пристроились стоя, позади скамеек. К ним присоединились горничная, повар и судомойка Симановских из другого — Маленького — дома, как зовут помещение начальницы, в отличие от самого "Убежища".
Накануне Кодя обежала всю лесную усадьбу, сообщая всем о том, что, желая развлечь Сарочку, она решила дать завтра занимательное большое представление.
Марья Андреевна ничего не имела против такой забавы. Только последнее место в афише несколько волновало ее. Что за сюрприз готовила Кодя своей невзыскательной публике?
На ее вопрос Кодя таинственно жмурила глаза, сохраняя обычное плутоватое выражение лица.
— Если рассказать о сюрпризе заранее, то он уже не будет сюрпризом! — отвечала она воспитательнице.
Та с этим не могла не согласиться.
— Только, пожалуйста, ничего не делай такого, что может принести вред тебе или другим! Слышишь, Кодя? Ведь после ужасного происшествия на болоте ты будешь благоразумна? Не правда ли? — говорила она девочке.
— Ну конечно, буду благоразумна! — без запинки ответила та.
"Динь-динь-динь!" — неожиданно прозвучал колокольчик в глубине дома.
Это означало, что представление скоро начнется.
Взоры девочек обратились к балкону.
И тотчас же громкий взрыв хохота дружно огласил лесную усадьбу.
На балконе, раскланиваясь с почтенной публикой, на одной ножке стояла Кодя и рассыпала воздушные поцелуи с ловкостью настоящего артиста.
На ней были одеты матросские штанишки Славы, а за спиной болталась ватная кофта няни, приколотая в виде плаща к плечам девочки с одного на другое, как носят испанские тореадоры. На голове неуклюже сидела старая кучерская шапка, нахлобученная по самые уши и придававшая Коде невероятно комичный вид. В шляпу была воткнута, вместо пера, зеленая ветка мохнатого папоротника. При каждом движении Кодиной головы ветка размашисто качалась из стороны в сторону, кружась над донышком шляпы.