Разгневанная земля - Яхнина Евгения Иосифовна. Страница 27

Постепенно Янош пристрастился к рыбной ловле, преуспевал в ней и частенько приносил к ужину хороший улов, к которому Танчич обычно присоединял и свою добычу. Несмотря на богатство хозяина дома, харчи давали рабочим очень скудные. Поэтому рыбная добавка была заманчива, и взрослые рабочие поощряли Яноша к ловле, делали за него различные заготовки для резьбы, приводили в порядок инструмент. Таким образом, юноша мог больше времени проводить на реке.

В один из воскресных тёплых дней ловля затянулась. Не потому, что клёв в этот день был особенно хорош. Напротив, рыба ли изловчилась безнаказанно хватать приманку или рыбаки с недостаточным вниманием укрепляли наживку, но только чаще всего вытаскивали крючок без рыбы и без наживки. Впрочем, сегодня оба рыболова придавали этому мало значения — они вели оживлённую беседу, и было похоже, что темы, которых они касались, очень волнуют обоих.

— Всего-то третий месяц, как ты расстался с домом, а уж соскучился. — Танчич взмахнул в воздухе удилищем и, убедившись, что наживка ещё цела, снова закинул лесу в воду. — Что ж, у матери сытней жилось?

— Да нет… Тут сытнее. Только вот вспомню, как мать убивалась, когда расставались… — Янош умолк.

Танчич переложил удочку в левую руку, подвинулся поближе к своему новому другу, обнял его за плечи. Юноша замер, услышав слова, которые, казалось ему, выражали те чувства, что теснили его грудь:

Танчич произносил рифмованные строки тихим, чуть певучим голосом. Он посмотрел на реку и вдруг заметил, как леса Яноша плывёт, увлекаемая удачливой форелью, а сам Янош задумчиво глядит вдаль. Нежная любовь к оставшимся далеко родным людям, преданность родной земле, родному ручейку и зелёным вётлам объединили, сблизили испытанного годами борьбы писателя и юношу, почти мальчика, только начинающего жизнь, гораздо скорее, чем это могли бы сделать долгие встречи и длинные разговоры…

Так возникла их дружба.

До встречи с Танчичем Янош и не подозревал, как много интересного в мире. Из своей недолгой жизни в степи и в деревне мальчик вынес немало практических сведений, но до сих пор он не задумывался, что и как происходит на земле. Беседы с писателем помогли ему сделать много новых открытий. Кроме Пешта и Альфёльда, Янош ничего не видел, а Танчич с котомкой за спиной обошёл всю родную страну да ещё побывал и за границей. Одарённый острой наблюдательностью, он всё примечал и находил объяснение каждому явлению, на которое Янош сам не обратил бы внимания: отчего рыба в Малой Кульпе совсем другая, чем та, которую приносят волны Адриатического моря к берегам той же Хорватии, какие птицы и животные водятся в других странах, какие там нравы и обычаи.

Но интереснее всего Яношу было слушать, когда, увлёкшись, Танчич говорил, что не всегда будет так, как сейчас, что когда-нибудь справедливость восторжествует на земле, а не в царствии небесном, как это обещают священники.

Янош был благодарным слушателем. Неискушённость мальчика, непосредственность его восприятия служили для Танчича надёжной проверкой. Когда юноша волновался и забрасывал писателя вопросами, это было свидетельством, что мысли Танчича доходят до тех, к кому он обращается.

Танчич недаром был долгое время учителем: каждый крестьянский ребёнок был немного и его ребёнком. Так относился он и к маленькому Иожефу Дунаевичу. А к живому, отзывчивому и любознательному Яношу Танчич испытывал настоящую отеческую нежность.

И Янош отвечал ему горячей любовью.

Много разных чувств может ужиться в одном человеке. Отца своего, порой сурового Иштвана, Янош любил и немного боялся. Совсем по-иному любил он мать. Она была необходима и вместе с тем незаметна, как воздух, которым мы дышим. Он это понял, когда оказался с ней в разлуке.

Сложное чувство испытывал Янош к Каталине. Она была далеко. Как сложится в дальнейшем его и её жизнь, кто мог предугадать? Но Янош не представлял себе будущего без дочери кузнеца. Она была красива, умна, своенравна, и он подчинялся её капризам. Она неизменно нравилась ему: и когда помогала отцу в кузне, и когда доила Белянку или стряпала скромную пищу на очаге. Даже имя «Каталина» звучало музыкой в его ушах.

Миклоша Янош любил, как дети любят героя, восхищался им и во всём стремился ему подражать. Но всегда, слегка завидуя ловкости, смелости и удальству прославленного чикоша, Янош был твёрдо уверен, что когда-нибудь превзойдёт его.

Кошут мелькнул однажды в жизни юноши, как светлое видение. Юноша не забыл доброго, внимательного взгляда, мягкой речи красивого барина, не погнушавшегося посадить к себе в карету грязного, промокшего до нитки крестьянина. Янош считал себя обязанным Лайошу Кошуту и тем, что благодаря ему сразу, как покинул родительский дом, обрёл пристанище, где мог укрыться от стужи и дождя, и получил кусок хлеба.

Но хлеб и кров для смелого и жизнерадостного человека, только вступающего в жизнь, не главная забота.

И вот на его пути встретился Танчич. Он был прост и доступен, и, хотя жил в замке, Янош чувствовал, что он не похож на барина.

Встречи новых друзей всегда происходили вне замка. Иногда, продрогшие, они заходили в мастерскую погреться. К себе Танчич опасался приглашать Яноша, но однажды, в холодный, ветреный день, всё-таки решился на это.

Янош удивился, увидев такое большое количество книг у одного человека. Две стены были заставлены шкафами, заполненными книгами разного формата. Книги стояли стопками на столах. Заметив недоумение на лице Яноша, Танчич объяснил:

— Все эти книги, за исключением нескольких, — Танчич указал на небольшую стопу, которая лежала на его рабочем столе, — принадлежат хозяину замка.

Танчич взял одну из своих личных книг и протянул Яношу:

— Вот возьми, прочитай, тебе понравится! Это книга о крестьянском мальчике. Называется «Мати Лудаш».

— А кто же её сочинил?

— Писатель Михай Фазекаш.

— А то, что вы читали на берегу, тоже он написал? — спросил Янош, принимая книгу.

— Нет. То были стихи Шандора Петёфи.

Янош впервые услышал это имя. А между тем Петёфи был уже признанным и любимым поэтом. Он писал вдохновенные патриотические стихи и горячие статьи и в них говорил о том, что необходимо бороться за национальное освобождение страны, за то, чтобы крестьяне сбросили с себя феодальный гнёт. Героями его стихотворений были те, к кому он их обращал, — простые люди Венгрии. На Петёфи обрушивалась критика, им возмущались дворяне, но передовая молодёжь сплачивалась вокруг него, предчувствуя в нём своего будущего вождя.

Янош пытливо оглядывал книжные полки. Танчич догадался, о чём думает юноша.

— Ты хотел бы почитать стихи Петёфи? — Не дожидаясь ответа, Танчич открыл дверцу шкафа.

Янош смутился.

Танчич взял с полки томик.

— К сожалению, я не имею права дать тебе книгу, принадлежащую графу, но я прочту тебе ещё одно стихотворение Петёфи: