Каникулы юной ведьмы - Янышев Ренат. Страница 26

Он заплясал от радости, а мне что-то плясать не хотелось ни капельки. Потом папа предложил устроиться где — нибудь на отдых. Но я спать не хотела, да и он после купания взбодрился, поэтому мы сжевали еще по одному пирожку и пошли дальше.

Нам два раза пришлось спускаться по лестницам и пройти немало коридоров, прежде чем перед нами показался последний опасный участок. Я чувствовала: там находится очередной Страж. Теперь-то их лютую злобу ко всему живому я улавливала безошибочно.

Этого я мысленно обозвала Змееголовом. Он был хорошо виден. Неповоротливое туловище огромной жабы, а там, где должна находиться голова, змеятся три длинные, толстенные шеи, заканчивающиеся башками с зубастой пастью. Назвать это страшилище драконом у меня язык не повернулся. Пол перед Змееголовом был устлан костями и черепами.

— Да! — выглянул из-за моей спины папа. — Вопрос, чем питаются Стражи, исчерпан ввиду своей очевидности! Что будем делать?

Я же в свою очередь поинтересовалась у папы, а далеко ли до Рубинового зала? Он прикинул, получилось что-то около километра.

— Хорошо! Я смогу обездвижить его на несколько секунд, и мы сумеем пробежать мимо. Но мне неизвестно, умеет ли он быстро бегать?

— Давай попробуем, — легкомысленно заявил папа.

И я попробовала. Получилось! Глаза у монстра потускнели, и он весь как бы расплылся по проходу. Мы с папой рванули вперед! Только Змееголов заполнил собой весь проход, и нам пришлось карабкаться прямо через него. Но тело Стража оказалось ужасно скользким и противно мягким — мы никак не могли на него взобраться. А он тем временем уже начал приходить в себя. Пришлось снова собираться с силами, только на этот раз Змееголов заснул не так охотно. Я испугалась, что третьего раза может не быть, и прямо-таки взвилась на тушу.

— Ну ты даешь! — восхитился папа, когда я вытягивала его наверх. — Вернемся домой, и я отдам тебя в спортивную секцию по прыжкам в высоту.

Мы с ног до головы перемазались противной бурой слизью, но это не беда — Страж остался позади. Мы побежали вперед, оставив за спиной тяжело ворочающегося Змееголова. Но вскоре за спиной послышался тяжелый шлепок, еще шлепок.

— Проклятие, эта жаба поскакала за нами! Давай быстрее, — крикнул на бегу папа.

Я прибавила скорость, но через несколько минут остановилась как вкопанная. Передо мной сверкал овальный вход в пещеру. Только вот у входа… У входа сидели два крылатых льва. Огромные каменные грифоны. Они сидели недвижно. Но я уже насмотрелась на то, как оживают камни. Подбежал папа и тоже уставился на грифонов.

А из глубин тоннеля до нас доносилось неумолимое шлепанье.

— Твари проклятые! — обхватил папа голову руками. — Ну везде они понатыканы!.. Х-м-м! А может, они не тронут нас?

И он стал подходить ко львам.

— Ну, кошечки! Милые! Львы такие сильные, храбрые, мудрые, добрые! Левушки! Львы ведь не трогают детей! Вы занесены в Красную книгу, и мы занесены в Красную книгу! Мы одной крови — вы и мы!

Папа поравнялся с каменными изваяниями и стал дергать за огромный ус грифона. Я как зачарованная уставилась на эту картину, не веря в подобное миролюбие. Ведь зачем-то они здесь поставлены? Но тут сзади пахнуло зловонием, я обернулась — на меня уставились, остановившись почти вплотную, головы Стража. Взвизгнув от ужаса, я бросилась ко входу в Рубиновый зал. Папа влетел за мной следом.

Мы спрятались за огромный стол в центре пещеры и затихли. Только мелкую дрожь никак не могли унять. Однако шло время, а Змееголов так и не появлялся в зале. Но прошло еще минут десять, прежде чем мы распрямились и стали осматриваться.

Зал был очень странным. Мы оказались внутри как бы огромного пустого полушария. Только странные значки виднелись кое-где на стенах. А то, что показалось нам столом, на самом деле было огромным каменным кубом с отполированными до невероятной гладкости гранями. Поверхность куба располагалась почти на уровне моих глаз, так что папа даже не мог заглянуть туда. Зато я хорошо все рассмотрела: над центром поверхности куба, не касаясь его, недвижно завис небольшой драгоценный камень. Похожий по цвету на рубин. Но не рубин. Именно он освещал весь зал — не ярко, но равномерно.

Я замерла как зачарованная.

Сердце Мира! До этой встречи я не понимала, что означает это сочетание. Сердце Мира! Волны добра окутали меня, словно мама погладила перед сном.

Сердце Мира! Умиротворение проникло в мою душу, и я поняла, что наш спуск сюда, ради папиного взросления, всего лишь никчемная суета перед лицом Вечности! Нельзя тревожить душу Сердце Мира пустяками! Да, для нас с папой — это трагедия. Но Сердце Мира хранит иную мощь, иные силы для иных целей.

Сердце Мира! И знания полились широким потоком в мой разум. Вот зачем стремились сюда чародеи и волшебники.

Сердце Мира! Усталость исчезла. Я почувствовала себя совершенно здоровой и невероятно сильной! Казалось, захочу, и горы сверну, не охнув. Вот зачем сюда стремились рыцари и герои…

Папа давно уже дергал меня за куртку. Я с трудом отвлеклась от созерцания чуда и приподняла его, чтобы и он мог взглянуть на камень. Лишь только он увидел кристалл, как сразу затих и вскоре попросил опустить его на пол пещеры.

Мы уселись спиной к кубу и достали пирожки с водой. Мне уже не хотелось созерцать Сердце Мира. Я была наполнена им, это как после большой прогулки — набросишься на воду, аж дышать не можешь, кажется — еще глоток, и лопнешь. Так и тут.

— Знаешь, папа! — начала я, когда мы увязали обратно тесемки мешков. — Прости меня, пожалуйста! Я не могу тебе помочь. Я не понесу наверх для Эрика Сердце Мира! Этот камень должен остаться здесь. Теперь я понимаю, почему Аш-Ур создал это Подземелье! Ты можешь как угодно относиться к моему поступку, но я не только не возьму его, но и тебе не позволю сделать этого. Хотя бы ты из-за этого на всю жизнь остался маленьким. Если сможешь, прости. И кроме того, папочка! Ну послушай меня! Может быть, мы еще найдем выход для тебя. Другой, и ты станешь снова взрослым.

Папа молчал, отвернувшись. Я не стала трогать его. Все, что нужно, я уже сказала. Он взрослый человек и должен, должен понять меня!

— Ладно, чего уж там, пошли. — И папа, поднявшись с пола, не оборачиваясь на меня, пошел к выходу. — Тебе, может, и впрямь виднее. Ну, пошли же скорее, черт тебя побери!

Я подумала, что у меня все-таки хороший папа. Он сумеет простить меня. А там и согласится со взглядом лешего, что прожить второй раз жизнь не так уж и плохо. Только вот мама как все это воспримет?

На выходе нас ожидал сюрприз. Грифоны спрыгнули со своих постаментов и теперь шумно дышали, высунув языки, как настоящие львы. А между ними стоял, добродушно улыбаясь, невероятный старец. Больше похожий на высохшее дерево.

Темно-синий плащ до полу полностью скрывал очертания его тела. Старик откинул капюшон, выпростав руки из-под плаща и призывно протянув их:

— Ну что же вы замерли? Теперь вам не следует бояться встречи со мной. Мое почтение! Кажется, так приветствуют друг друга на вашей родине?

— Вы и есть маг Аш-Ур? — недоверчиво сощурился папа.

— Что есть, то есть, — улыбнулся тот, — но что же мы стоим здесь? Я приглашаю вас посетить мою обитель.

С этими словами Аш-Ур взмахнул полой плаща, и мы оказались посреди большой пещеры. Опять желтые светящиеся стены, не оставляющие теней. И что меня особенно удивило, так это пол. Вернее, пола я как раз и не увидела из-за шкур, преимущественно тигровых, лежащих в несколько слоев сплошным ковром. Мне почему-то стало жалко этих красивых кошек. Они слишком благородны, чтобы их шкурами устилать пол. Я сразу же разулась, папа сделал то же самое. Конечно, пол из тигровых шкур — это нехорошо, но как мягко ногам!

У одной стены я заметила несколько подставок, похожих на нотные пюпитры, с покоящимися на них книгами. Некоторые были открыты, но лишь только я бросила на них взгляд, они сразу же мягко закрылись, словно створки раковины, укрыв сокровенное от посторонних взоров.