Анатомия страха (СИ) - Рябинина Татьяна. Страница 15

Утром в день похорон Сергея Балаева Олег Свирин вытащил из почтового ящика простой неподписанный конверт. Недлинный текст, отпечатанный на принтере, вызвал у него не просто страх, а состояние, близкое к истерике.

Он сам не понимал, как ему удалось выдержать всю церемонию: панихиду, похороны, поминки. Его трясло, когда он подставлял плечо под гроб с ужасными костями, когда-то бывшими его приятелем. И предателем.

«Ты заслужил это, Серый! — думал Олег, глядя, как гроб опускают в могилу. — Только зачем же ты и нас потянул за собой?»

«Да потому что вы виноваты!»

Что это? Олег вздрогнул. Что за мистика?! Он не верил в привидения и загробную жизнь. Совесть? В совесть он тоже не верил. Совесть — это для слабаков и истериков. Впрочем, в последнее время он действительно ведет себя как слабак и истерик. Он, Олег Свирин!

«Я должен был защитить себя! — он попытался отогнать непрошеные мысли. — Это не мы виноваты. Она сама!»

И тут Олег увидел Сиверцева, который стоял напротив с букетом белых гвоздик.

— Смотри! — шепнул он Генке.

В этот момент Димка поднял голову и встретился с ним взглядом. Олегу показалось, что земля уходит у него из-под ног, еще мгновение — и он окажется в могиле вместе с Сергеем.

На поминках он то и дело ловил на себе Димкин взгляд. Нет, это был не тот взгляд, который мучил его целый год. Но не менее страшный. Улучив минутку, Олег показал Генке письмо. И в этот самый момент, как на грех, появился Димка. Как асфальтовый каток, неумолимо надвигающийся на жалкого дождевого червя.

Пробормотав что-то невнятное, они вылетели из квартиры, вскочили в машину и на бешеной скорости понеслись куда глаза глядят — лишь бы подальше. Опомнился Олег только в Гавани, у самого порта.

— Что это было? — постанывая, спросил Генка.

— Паника. Чистой воды паника. Даже не знаю, как мы здесь оказались. Удивительно, что не впилились никуда.

Олега снова трясло — как на кладбище. Все вокруг плыло, голова пылала, а по спине стекали крупные ледяные капли. Он приоткрыл окно и прикурил от пляшущей в руке зажигалки. Геннадий тоже выглядел не лучшим образом.

— Может, домой, а? — спросил он жалобно.

Олег понимал, что вести машину в таком состоянии опасно, но оставить ее на улице побоялся. Когда они добрались до «Чернышевской», где жил Геннадий, уже стемнело.

Дорогой марочный коньяк шел как водка — стаканами и без закуски. Но напиться так и не удалось.

— Значит так… Завтра идем к этому самому, Стоцкому. Ну, следователю. Нехай ментура-прокуратура копает.

— Зачем? — удивился туповатый Генка. — Ты же сам говорил, что это не поможет.

— Я свалял дурака. И понял это только сегодня, когда прочитал письмо, а потом увидел самого Сиверцева. Он ни перед чем не остановится. Пойми, у нас нет другого выхода. Мы не можем заказать его, первое подозрение сразу будет на нас.

— Почему?

— О Боже! У тебя, Геночка, в голове вместо мозгов тыквенные семечки! Потому что все мы были в одной компании. Неважно, что давно. Если сначала Серый, а потом Сивый… А если еще пошерстить прошлое…

— Может, охрану нанять?

— Может, тебе мобильник купить? Ты не пользуешься трубками, а я не пользуюсь охранниками. Йедес тирхен хат зайн плезирхен.

— Что?

— В каждой избушке свои погремушки. Охрана не поможет. Сивый — бывший мент. Неплохой, между прочим, профессионал, как это ни грустно признать. И все наши слабые места знает. Про муравьев, например. Или что ты крови боишься.

— А твое слабое место? — ехидно поинтересовался Геннадий.

— У меня нет слабых мест!

— Ох, за что себя люблю, так это за красоту и за скромность!

— Рот прикрой! — ласково посоветовал Олег, наливая в стакан очередную порцию «Двина». — Что-то ты осмелел, брат.

— А если Димка расскажет следователю о том, что мы сделали со Светкой?

— Это все его догадки! Нужны доказательства. А их нет. И быть не может. Бредни сдохшего Серого! С таким же успехом можно утверждать, что мы убили Листьева.

Олег собрал в кулак всю свою волю, чтобы стряхнуть это наваждение, этот тошнотворный мучительный страх. Но этой ночью его снова мучили кошмары. Медленно поднималась из болота позеленевшая Светка с ряской вместо волос. Громыхал костями скелет Сергея, из пустых глазниц которого безостановочно сыпались огромные лесные муравьи…

Глава 5

В начале седьмого Дима на цыпочках выбрался из квартиры, стараясь не разбудить Ксению. На кухонный стол он положил записку:

На первый взгляд, это было жестоко и крайне непорядочно. Но только на первый. Ксюша принадлежала к типу женщин, вязких, как кисель. Другого способа порвать отношения, кроме грубости, с ними не существует. Стоит таким почувствовать хоть малейшую слабину, они превращают расставание в бесконечную мучительную агонию телефонных звонков, писем и неожиданных визитов, со слезами, упреками и мольбами «дать еще один шанс», причем на любых условиях. Диме уже приходилось пройти через подобное, и повторения он не желал. Правда, существовали вполне реально две опасности, и неизвестно, какая из них страшнее. Отставленная дама могла устроить дебош, а могла не уловить резкости и продолжать вешаться на шею.

На работе на Диму сразу навалились неотложные дела, и позвонить Валентину удалось только в половине десятого. Стоцкий отозвался почему-то сухо и нелюбезно:

— Извини, я сейчас не могу разговаривать. Перезвоню попозже, как освобожусь, после обеда.

Хотя Валентин вполне законно имел право на плохое настроение и крайнюю занятость, Диме его тон совсем не понравился. Явно что-то случилось. Он читал бумаги и то и дело поглядывал на часы. Сосредоточиться не удавалось, а на душе было пакостно.

Стоцкий все не звонил. Зато ожил переговорник:

— Дмитрий Иванович, Заруцкая на второй линии.

Началось!

— Нет меня. И не будет. Совсем для нее не будет! — рявкнул Дима.

Но через минуту Ксения перезвонила на мобильник, выключить который он, как всегда, забыл. И, разумеется, высказала все, что о нем думает. Если бы хоть один процент ее пожеланий исполнился, Диме пришлось бы ох как несладко. Тем не менее он был доволен: обычно после такого потока любезностей обратной дороги нет. Хотя… женщины бывают разные…

Стоцкий позвонил только около двух, когда Дима уже превысил свой предел кофеизмещения.

— Дима, бросай все и срочно приезжай. Как можно быстрее!

— Да что случилось, ты можешь объяснить?

— Приезжай! — коротко ответил Валентин и, не прощаясь, повесил трубку.

А случилось что-то из ряда вон, потому что «Дима» в устах Стоцкого вместо обычного «Митьки» или производных было плохим признаком. Ну очень плохим.

Минут через сорок Дима уже был на Васильевском. Он сидел в Валькином кабинете и смотрел, как Стоцкий смотрит на него.

— Ну? — первым не выдержал Валентин.

— Говори! — не сдавался Дима.

— Нет, ты говори. Ты же звонил утром, значит, что-то было надо. А я потом скажу. В порядке поступления заявок.

Стараясь быть спокойным и последовательным, Дима изложил свою версию. Официально она выглядела так. Двадцать два года назад Свирин, Балаев и Калинкин убили Светлану Архипову. В последние годы Сергей раскаивался в этом. Возможно, он пытался угрожать Свирину. Вот его и убрали.

Валентин молчал. Взгляд его был настолько жестким и холодным, что Диме стало не по себе. Сейчас Стоцкий был совершенно не похож на его старинного приятеля. Внезапно Валентин тряхнул головой и хлопнул ладонью по столу, да так, что Дима вздрогнул.

— Эта ваша компания… — процедил Стоцкий сквозь зубы. — Какой-то клубок гадючий. Дима, ты со своими потаскухами окончательно охренел! Ты же юрист, оперативник, который семнадцать лет прослужил в органах. А рассуждаешь, как свиновод какой-то! Что ты несешь? Чем ему Балаев мог угрожать? Дело давным-давно закрыто. Доказательств никаких.