Сто рассказов о войне - Алексеев Сергей Петрович. Страница 31

Группа армий «Центр» сражалась против войск генерала Рокоссовского. Командовал этой группой фашистский фельдмаршал фон Клюге.

Группа армий «Юг» сражалась против войск генерала Ватутина. Командовал этой группой фашистский фельдмаршал Манштейн. Манштейн в переводе означает «человек-камень». В 1943 году он клялся освободить фашистскую армию, окруженную под Сталинградом.

Узнали наши солдаты, что против советских генералов на Курской дуге сражаются фашистские фельдмаршалы.

— Интересно! — проговорили солдаты. — Интересно — кто кого?

Стали солдаты вспоминать, где и когда уже встречались эти военачальники:

— Против Рокоссовского — Клюге. Так, так!

Припомнили солдаты, что в 1941 году фон Клюге был в числе тех фашистских фельдмаршалов, которые со своими войсками наступали на Москву. Побили наши войска тогда и фон Клюге, и других фашистских фельдмаршалов.

Стали вспоминать солдаты — кто бил. Вспомнили Жукова, вспомнили генерала Говорова. Вспомнили и Рокоссовского.

Заговорили солдаты затем о Манштейне.

— Манштейн против Ватутина. Так, так!

Вспомнили солдаты Сталинград, начало 1943 года, неудачную попытку фельдмаршала Манштейна прийти на помощь фельдмаршалу Паулюсу.

Побили наши тогда Манштейна.

Стали солдаты вспоминать, кто побил. В числе тех, кто побил Манштейна, и был генерал Ватутин.

— Били наши генералы уже фельдмаршалов. Били, — сделали солдаты вывод. — Побьют и под Курском, — заключили солдаты.

Не ошиблись солдаты. Побили советские генералы фашистских фельдмаршалов.

Было это незадолго до Курской битвы. В стрелковую часть прибывало пополнение.

Старшина обходил бойцов. Шагает вдоль строя. Рядом идет ефрейтор. Держит карандаш и блокнот в руках.

Глянул старшина на первого из бойцов:

— Картошку сажать умеешь?

Боец смутился, пожал плечами.

Дальше шагнул старшина:

— Картошку сажать умеешь?

— Умею! — звонко сказал солдат.

— Два шага вперед.

Вышел солдат из строя.

— Пиши в огородники, — сказал старшина ефрейтору.

Дальше идет старшина:

— Картошку сажать умеешь?

— Умею.

— Умею.

— Не пробовал.

— Умею.

— Не приходилось, но если надо…

— Умею.

— Умею.

— Хватит, — сказал старшина.

Вышли вперед бойцы. Оказался в строю умеющих и солдат Анатолий Скурко. Гадает солдат Скурко — куда это их, умеющих: «Картошку сажать — так по времени поздно. (Уже вовсю заиграло лето.) Если ее копать, то по времени очень рано».

Гадает солдат Скурко. И другие бойцы гадают:

— Картошку сажать?

— Морковь разводить?

— Огурцы для штабной столовой?

Посмотрел на солдат старшина.

— Ну что же, — сказал старшина. — Отныне вам быть в минерах. — И вручает солдатам мины.

Приметил лихой старшина, что тот, кто умеет сажать картофель, быстрей и надежнее ставит мины.

Усмехнулся солдат Скурко. Не сдержали улыбки и другие солдаты.

Приступили к делам огородники.

На многие километры на север, на юг, на запад от Курска протянули минеры минные поля и заслоны. Только в первый день Курской битвы на этих полях и заслонах подорвалось более ста фашистских танков и самоходных орудий.

Идут минеры.

— Ну как, огородники?

— Полный порядок.

И это было до Курской битвы. Рыли солдаты траншеи, окопы, укрепляли подходы к Курску.

Бросают солдаты землю. Вдруг «виллис». Из штаба фронта. Остановился. Вышли двое. Один из приехавших капитан. Признали его солдаты: военный инженер из штаба Центрального фронта.

Интересно солдатам — сколько ж отрыли они окопов? Обратились к штабисту:

— Инженер-капитан, сколько же мы отрыли?

Достал капитан блокнот. Раскрыл. На пометку какую-то глянул. Что-то в уме прикинул.

— От Москвы до Рязани, — сказал капитан. Оказался как раз капитан из тех, кто для наглядности любил прибегать к сравнениям.

— До Рязани?! — сорвалось солдатское удивление.

— До Рязани, — сказал капитан.

Осмотрел капитан окопы. Какие-то записи сделал. Уехал проворный «виллис».

Снова солдаты лопаты в руки. Дальше ползут окопы.

Через какое-то время снова приехал сюда капитан. И снова солдаты с тем же к нему вопросом: сколько земли отрыли?

Достал капитан блокнот. На пометку какую-то снова глянул. Что-то в уме прикинул.

— От Москвы до Казани, — сказал капитан.

— До Казани?! — удивляются опять солдаты.

— До Казани, — подтвердил капитан.

Осмотрел капитан окопы. Какие-то записи снова сделал. Умчался «виллис».

Снова солдаты за работу. Снова умылись потом. Дальше ползут окопы.

И в третий раз приезжал капитан, и в четвертый. Затем и в пятый. И каждый раз солдаты с тем же к нему вопросом: сколько земли прорыли?

— От Москвы до Свердловска, — сказал капитан в третий раз.

Смеются солдаты:

— Значит, Урал пошел!

— Урал, — соглашается капитан.

— От Москвы до Тюмени, — сказал в четвертый.

Смеются солдаты:

— Значит, Сибирь пошла!

— Сибирь, — соглашается капитан.

— От Москвы до Иркутска, — сказал капитан, когда завершили солдаты свою работу.

Довольны солдаты:

— До Байкала никак прорыли. Здравствуй, старик Байкал!

Пять тысяч километров траншей и окопов прорыли солдаты, готовясь к битве под Курском.

И это только на одном, на Центральном фронте. А ведь рядом, на юг, на север от Курска, другие фронты стояли: Воронежский, Брянский, Степной, Юго-Западный, Западный…

Да и не только одни окопы солдаты рыли. Наводили минные поля, строили доты и дзоты, устанавливали проволочные заграждения, возводили различные инженерные сооружения, создавали целые оборонительные районы. Много труда, много усилий.

Знают солдаты: война есть не только подвиг на поле брани. Подвиг труда и подвиг в труде здесь в той же великой мере.

Смеются солдаты:

— Мы этих окопов за всю войну, считай, до самой Луны прорыли.

Во время Курского сражения советскими войсками было взято в плен более 20 фашистских генералов.

Солдат Каюров в боях заслужен. С минуты первой солдат на фронте. И вот Каюров в большой обиде.

Ворчит Каюров:

— Подумать только! Мальчишка прибыл. Лишь день воюет. Не видел лиха. Не нюхал смерти. И вдруг такое!

Солдат Неверов и вправду молод. Лишь день, как в роте. Птенец, и только. И вдруг такое!

Так в чем же дело?

— Нет правды в мире, — ворчит Каюров.

— Так в чем же дело?!

На диво роте, на диво части привел Неверов в плен генерала.

Фашист сверхважный. Кресты, погоны. Штаны в лампасах. Фуражка с крабом. Идет как аист. Как коршун смотрит.

Бурчит Каюров:

— Где справедливость!

Достал Каюров кисет, махорку. Свернул цигарку. Затяжку сделал.

Отхож Каюров. Душой не злобен.

Остыл Каюров. И вспомнил время. Совсем другое. То злое время. То лето злое. В тот час тяжелый на вес бриллианта был каждый пленный. Тогда ефрейтор казался дивом. А нынче гляньте: птенец Неверов в плен генерала ведет.

Вздохнул Каюров солдатской грудью. И ветерану стал мил и дорог птенец Неверов, что день на фронте. Птенец Неверов и это время.

Другое время. Другие были.

Другие были. Другие песни.

Среди Брянских лесов, пробивая на запад путь, речка бежит Нерусса. Хороши места на Неруссе. Березы стоят и ели. Кручи к воде сбегают.

В одном месте над Неруссой видна могила. Светло-серая пирамидка поднялась к небу. Сверху над пирамидкой пятиконечная звезда. Ограда вокруг могилы. Цветы на могильном холмике. Здесь похоронен Авдеенков.

Рядом с могилой железнодорожное полотно. Мост перебросился через Неруссу.

Сергей Авдеенков был партизаном. Много здесь, в Брянских лесах, было тогда партизанских отрядов. Во время Курской битвы тут находились тылы фашистов.