Карбонель - Слэй Барбара. Страница 16

— Как глупо со стороны людей из всего создавать проблемы, — сказал Карбонель с презрением, когда они собрали бумагу, в которую были завернуты бутерброды, и оглядывались в поисках урны. — Мы не собираем кости от рыбы, которую едим, мы просто съедаем и то и другое. Опрятно и экономно.

— Ну, я лично совершенно не собираюсь есть эту оберточную бумагу, — сказал Джон. — Ладно, пошли обойдем все магазины, похожие на художественные, начиная от площади перед собором и до конца этой большой улицы.

— Подождите минутку, — сказал Джон. — Что мы будем говорить, заходя внутрь? Мы же не можем просто войти и попросить показать нам котел для угля.

— А я знаю, что надо делать, — предложила Розмари, — давайте, как это делают в книгах, будем вступать с людьми в беседу и узнавать, какое у них отопление. Ведь котел ни к чему, если отопление газовое или электрическое.

— А ты неглупый ребенок, — похвалил ее Карбонель.

Розмари зарделась от удовольствия.

Кот продолжал:

— А я буду прислушиваться к разговору, и если они скажут, что пользуются углем, вы заговаривайте им зубы, а я попытаюсь побродить по магазину и поискать — нет ли где котла?

— Хорошо, — согласилась Розмари, пойдемте в первый магазин. Я как раз о нем думала.

Магазин находился в конце небольшой террасы, выходящей к собору, назывался он «Бижутерия». На витрине лежали броши из рыбьих костей, шкатулки и пепельницы. Там был еще большой горшок с сушеными маковыми головками, покрытый красной и голубой эмалью. Розмари вошла в магазин даже не подумав, как именно она начнет разговор. Герои книг никогда не объясняют, как они это делают. Такое ощущение, что они от рождения обладают этим даром.

Женщина за кассой оживилась:

— Я тебя слушаю, милочка. Что тебе нужно?

Женщина была худая, с челкой, в расшитой крестьянской блузке. Розмари совершенно растерялась. Она стояла, тупо глядя на женщину, и судорожно пыталась придумать, что бы ей такое сказать. Только услышав как Джон, стоявший у двери с метлой в руках, прошипел: «Ну же!» — она пришла в себя. Заметив поднос с открытками, Розмари выпалила:

— Можно посмотреть вот это?

— Каждая по шесть пенсов, — сказала женщина, — это ручная работа. Куда лучше, чем фотографии, так, по крайней мере, мне кажется.

Розмари посмотрела на них с сомнением. Шесть пенсов казались слишком большими деньгами, чтобы заплатить за открытку, а картинки были настолько непонятными, что сложно было сказать, что именно на них изображено. Розмари просматривала их в отчаянном молчании. Наконец, она выбрала одну, на которой, как ей показалось, была нарисована Рыночная улица, и с огромным сожалением отдала шесть пенсов. Карбонель терся об ее ноги. Он не мог говорить с Розмари, потому что метлы у нее в руках не было, но она прекрасно понимала, что он имел в виду. Розмари собралась с духом и сказала:

— Замечательная погода сегодня! Совсем… совсем не такой день, в который приятно сидеть у огня.

Женщина посмотрела на нее с некоторым удивлением, но вежливо согласилась и добавила, как будто уже знала, что Розмари нужно:

— По крайней мере, не при теперешних ценах на газ. А вообще-то я люблю вечерком посидеть у камина.

Розмари схватила открытку и выбежала на улицу, где ее ждал Джон.

— Газ! — торжествующе крикнула она и показала Джону открытку. — Я думаю, мы можем послать ее твоей сестре, тогда моя покупка не будет выглядеть так глупо. Открытка стоит шесть пенсов.

— Знаешь, по-моему художник зря выбрал день, когда был такой сильный туман. Слушай, а ты ужасно смешно выглядела, когда стояла там как вкопанная.

— Тем не менее, я выяснила то, что нужно. Теперь твоя очередь.

В следующем магазине было множество медных изделий, украшенных орнаментом: дверные колотушки и щипцы для орехов, пепельницы и маленькие колокольчики в виде девушек в кринолинах, дощечки с выжженными на них пословицами вроде: «Нет худа без добра». Джон вручил Розмари метлу и вошел в магазин. Высокий худой мужчина смахивал пыль с полки с китайскими безделушками.

— Скажите, пожалуйста, сколько стоят вон те медные вилки для поджаривания тостов? — спросил Джон.

— Десять шиллингов и шесть пенсов, — ответил мужчина, оторвавшись от своего занятия.

— О! — сказал Джон, — дело в том, что мой дядя просто-таки помешан на тостах. Ему может не понравиться эта вилка. Он настаивает, чтобы для огня использовали только уголь, по его мнению, это лучше для тостов.

— Ну, а я пользуюсь электричеством, — сказал мужчина. — У нас есть одно из этих приспособлений, из которого тосты выскакивают сами, когда поджарятся.

— А вы никогда не делали тосты на углях?

— У нас нет камина. Жена говорит, что от него много грязи. Хотя, должен сказать, с камином намного уютнее.

— Я тоже так думаю, — сказал Джон, — знаете, я все-таки решил, что дядя не захочет жарить тосты на меди, так что не буду покупать вилку, но все равно, спасибо, — и Джон вышел из магазина.

— Вот видишь, это очень просто, — сказал он гордо, — и я не потратил ни пенни.

— Не знаю, по моему, ты зря сочинял всю эту чепуху про своего дядю, — сказала Розмари.

— Так я и не сочинял, — скромно заметил Джон, — у меня действительно есть дядя, который помешан на тостах. Ладно, пошли. Теперь ты иди в этот магазинчик с вышивками. Но если надумаешь покупать что-нибудь, бери лучше фотографии собора, они дешевле. Но у них ничего не вышло. Женщина за прилавком была занята покупателями и не захотела вступать в разговор.

Дети продолжали ходить по магазинам, и если они узнавали, что кто-нибудь топит углем, Карбонель тут же проскальзывал за прилавок. Пару раз его, правда, вышвыривали оттуда. Они постепенно спускались по широкой улице, прошли Ратушу и богадельню и вышли прямо к железнодорожной станции, где располагались одни офисы да несколько мелких магазинчиков, торговавших газетами и табаком. К этому моменту они посетили одиннадцать магазинов. Уже давно перевалило за полдень, они устали, кроме того было жарко, и первоначальный запал прошел. Они не нашли ничего похожего на котел.

— Я не могу больше ступить ни шагу, — сказала Розмари, — по-моему, с того момента, как мы съели бутерброды, прошло много времени. Вот что я вам скажу. Только что мы прошли чайную. Может быть, присядем и съедим по мороженому. От моего шиллинга осталось шесть пенсов и еще три пенса моих карманных денег.

Джону эта идея очень понравилась. Они развернулись и пошли к чайной, которая называлась «Медный Чайник», на витрине стоял красивый блестящий чайник, а вокруг — тарелки с домашними пирогами. После ланча все уже было убрано, и женщина в ситцевом халате накрывала к чаю. Стены были отделаны чем-то вроде дуба, внутри было прохладно и уютно. Земляничное мороженое вливалось как нектар в их пустые желудки. Дети решили, что, положив метлу под стол, сняв сандалии и дотронувшись голыми ногами до ручки, они оба смогут слышать Карбонеля. Он сидел под столом, чтобы не привлекать к себе внимания.

— Мне пришла в голову жуткая мысль, — сказала Розмари. — Может быть, артистичная леди покупала котел вовсе не для угля, тогда совершенно не важно, каким топливом пользуются все эти люди, и день пропал зря.

— Ей-Богу, — сказал Джон, настолько пораженный этой мыслью, что ложка с мороженым, застыла на полдороги к раскрытому рту. — Ты думаешь, что они будут использовать котел для… для того, чтобы выращивать папоротники… или купать ребенка?

— Нам были нужны не магазины, — подал голос из-под стола Карбонель. — У большинства владельцев были коты, и я не упустил возможности поговорить с ними. По большей части, весьма воспитанные животные. Один из них угостил меня молоком, что было не лишним, тем более, что мороженое мне вряд ли достанется, — и, если коты умеют фыркать, то именно этот звук Карбонель и издал.

— Но Карбонель, милый! Ты хочешь мороженого? — спросила потрясенная Розмари.

— Ни капельки. Но мне хотелось, чтобы вы мне его предложили, — сказал он поучительным тоном.