Момент истины (В августе сорок четвёртого) - Богомолов Владимир Осипович. Страница 75

– Даже такую элементарную вещь не предусмотрели, – с раздражением сказал заместитель Наркома. – Удивительное недомыслие!

Позаботиться о стульях и табуретках надлежало какому-нибудь лейтенанту из отдела контрразведки авиакорпуса, а никак не Егорову, и хотя упрёк адресовался, очевидно, ему, он разумно промолчал.

Заместитель же Наркома, посмотрев на часы, сказал, что в ожидании ответа, который-де наверняка будет отказным, теряется драгоценное время и что «промедление подобно смерти» в первую очередь для Егорова и Мохова. Егоров не желал спорить и, как бы подтверждая правильность этих слов, согласно покачал головой. Тогда затучнелый генерал, высказавший недовольство, что всем приходится стоять, заявил заместителю Наркома, что если из подчинённых ему погранполков забрали для операции всё, что возможно, и затребовали маневренные группы даже с других фронтов, то из армейских частей взяли в несколько раз меньше, и характеризовал это как «возмутительный произвол». При этом, явно нервничая, он всё время беспокойно трогал пальцами свои усы, будто именно они могли теперь пострадать от произвола контрразведки, и, ощупывая их, он как бы желал убедиться, что они ещё на месте. Мохов, не выдержав, ему возразил, и опять возник спор, во время которого и появился Алёхин.

После того как заместитель Наркома заявил, что у них своих дел по горло и они не станут держать здесь людей сутками, Егоров, проговорив: «Извините, товарищ комиссар…» – отошёл к Алёхину.

– Ты ко мне?

– А подполковник… – несмело начал Алёхин, стеснённый присутствием стольких генералов и старших офицеров.

– Подполковник в Лиде. И скорее всего сюда не приедет. Ко мне вопросы есть?

Алёхин посоветовался бы и с начальником Управления – следовало согласовать отдельные детали, касающиеся засады, но уединиться здесь было негде, выйти с ним из стодолы – нельзя, шептаться же при всех – неудобно.

Он не успел произнести слово «нет». Начальник войск по охране тыла фронта генерал Лобов сказал что-то вполголоса заместителю Наркома, и тот, глядя на Алёхина агатовыми, маслянисто блестевшими глазами, своим неправильным, кавказским говором громко спросил:

– Это что – старший группы, которая работала по делу?

– Извините, товарищ комиссар… – быстро поворачиваясь, вступился Егоров, угадавший по тону заместителя Наркома, что сейчас начнётся неприятный, а главное, никчёмный разговор с упрёками, обвинениями и, возможно, разносом. – Одну минуту…

Он увидел страшное, с выпученными глазами и набухшими венами лицо генерала-астматика, его раздувшуюся от напряжения багровую шею. Вцепясь в край столика, старик судорожно хватал ртом воздух. Два полковника из Москвы поддерживали его под руки и, кажется, пытались усадить, чего делать как раз не следовало. Не в силах из-за удушья ничего сказать, он немо сопротивлялся; котелок с водой, который перед ним поставили, опрокинулся, и вода залила бумаги.

Разногласия в присутствии подчинённых и этот мучившийся упрямый старик, непривычные для прибывших из Москвы неудобства полевых условий и возраставший разлад – обстановка становилась нервозной, нерабочей, совершенно нетерпимой. Нужно было не мешкая что-то предпринять.

Егоров посмотрел на стоявших ближе к нему офицеров контрразведки – своего адъютанта и капитана с авиационными погонами – и, указывая взглядом на задыхавшегося генерала, распорядился:

– Помогите генералу!.. Снимите с него фуражку и китель и вынесите его сейчас же на свежий воздух!..

Он почувствовал, что они колеблются, – как им, младшим офицерам, раздевать генерала, к тому же не своего, незнакомого, – и, не сумев сдержаться, с искажённым бешеной яростью лицом закричал так, что от неожиданности испуганно вздрогнул даже заместитель Наркома:

– Вы-паал-нять!!!

В наступившей мгновенно тишине – стало слышно, как работали на ключах радисты, – Егоров, возбуждённо дыша и растирая затылок, повернулся к Алёхину и приказал:

– Если вопросов нет, немедленно возвращайтесь на место!

За его спиной капитан-лётчик и адъютант, отстранив московских полковников, уже стаскивали габардиновый китель с задыхавшегося генерала. Алёхин, несколько оторопев от столь впечатляющей картины, поднял руку к пилотке, чтобы отойти; в это мгновение Егоров окончательно овладел собой и, протягивая ему свою массивную ладонь, добавил:

– Я надеюсь на вас… Действуйте!..

Часть третья

Момент истины

72. Оперативные документы