Успех-трава - Магалиф Юрий Михайлович. Страница 7

Вся школа крикнула: «Согласны!..»

Только учительница музыки Бемоль промолчала. Она о чем-то задумалась, искоса поглядывала на «Элегию» и, кажется, ничего не слышала вокруг.

А Мария Сулеймановна сказала по-французски:

— Регарде! Смотрите, дети!.. У нас здесь, к сожалению, нет штанги. Но я думаю, что Катя сможет и без штанги показать свою могучую силу если, например, поднимет меня. Я ведь не очень легкая…

В зале засмеялись, кто-то даже захлопал. Всем было интересно.

— Ну что, Катя, сможешь ли приподнять меня хоть немного?

— Смогу! — уверенно сказала Катя. — Подумаешь, ничего особенного!

— Силь ву пле, Катрин! Пожалуйста, Катюша!

Катя спокойно подошла к Марии Сулеймановне, обняла ее, прошептала:

Мария Сулеймановна стояла неподвижно и растерянно улыбалась.

Катя из всех силенок старалась приподнять ее, и ничего не получалось. А ведь вчера все было так легко.

Катя еще раз повторила волшебный наговор. Она уже не шептала, а почти кричала, обернувшись к «Элегии»:

Учительница французского языка не шелохнулась. Катя прыгала вокруг нее, подталкивала… Ни с места!

— Я больше не буду! — заплакала Катя.

— Хи-хи!.. — послышалось из разбитого пианино. — Хи-хи-хи!

И хотя, кроме Кати, этого хихиканья никто не услышал — в зале тоже начали смеяться. А когда Катя, подбежав к «Элегии», стукнула по крышке кулачком и крикнула: «Ну, что же ты!» — весь зал захохотал. Сначала засмеялся десятый класс, потом девятый… восьмые… а за ними — седьмые, шестые, пятые, четвертые, третьи… хохотал Катин второй «в»…

И только первые классы не смеялись: они не понимали, зачем эта девчонка с бантом бегает и прыгает вокруг учительницы.

Катя не просто плакала, она рыдала от обиды и унижения.

Тогда Берта Молбертовна — Бемоль — взяла девочку за руку и прошептала ей на ухо:

— Не плачь… Я все поняла…

Глава двенадцатая

«Дрожалка»

В тот же день во всех городских газетах было напечатано, что произошла ошибка, что девочка подняла штангу чисто случайно, что больше она никогда так делать не будет и что настоящий рекорд установил мастер спорта Жорик Сафьян.

Катя, конечно, огорчилась. Но расстраивалась недолго. Ведь в пенале хранились еще две травинки: синяя и зеленая. Теперь Катя решила быть осторожнее, чтобы следующий успех был ей по силам. И захотелось ей самой посмеяться над теми, кто весело хохотал над нею в школе. А что?.. Вот захочет Катя — и станет директором, и сразу же исключит из школы всех ребят! Захочет — и школьные каникулы будут длиною в целый год! Захочет — и у всех одни пятерки! Захочет — одни двойки!.. Вот смеху-то будет!..

И никакой силы не требуется. Все испугаются, станут просить: «Ах, не исключайте меня, пожалуйста, а то мне дома попадет!..»

…Вечером Катя сделала уроки и вышла погулять перед ужином.

В соседнем сквере она опять увидела того маленького одинокого мальчишку, который вчера убежал неизвестно почему.

Он неподвижно стоял возле саночек, смотрел на Катю широко раскрытыми глазами и, кажется, снова хотел пуститься наутек.

— Эй! — крикнула Катя. — Ты что, боишься меня?

Мальчишка не отвечал.

Он повернулся боком и приготовился удирать, как будто бы к нему приближалась не девчонка, а зеленый трехголовый дракон.

— Не убегай, — улыбнулась Катя как можно ласковее. — Я тебя не укушу.

— Не укусишь?.. — тихо спросил мальчик. — А вдруг ты меня побьешь?.. Я боюсь. Не подходи близко!

— Зачем же мне тебя бить? Ты дурак?

— Н-не з-знаю… Я не дурак, а все равно боюсь.

— Просто так боишься?

— Просто так…

— Ты, наверное, трус?

— Ага…

— Давно?

— Что — давно?

— Давно трусишь?

— Ага. Всю жизнь…

— А чего ж ты боишься?

— В-всего: с-собак, кошек, мальчишек, крокодилов…

— Первый раз вижу такого удивительного труса? А как же ты в школу ходишь?

— Н-никак не хожу. В школе с-страшно!

— Страшно? В школе?.. — Катя засмеялась. — Ну вот, ни капельки! Я каждый день хожу в школу, и никто меня там не укусил, не съел. Честное слово!.. И крокодилов там нет… Может быть, ты, больной?

— Ага… Бабушка говорит, что это у меня болезнь такая опасная под названием «дрожалка». Вроде скарлатины, только еще хуже… Ой, не подходи ко мне, а то убегу!..

— Что же ты здесь один делаешь?

— З-закаляюсь от страха. Бабушка пошла в магазин, а я тут ее жду и закаляюсь…

— Ты весь трясешься — замерз, наверное?

— Нет, я же не трясусь, а дрожу — это разница! И не от холода, а от страха. Видишь, скоро темнеть начнет — и вдруг вылезет в сквер кто-нибудь такой мохнатый, длинный, зубастый… Ой, боюсь!

— Да, тебе лечиться надо. Дрожалка — болезнь тяжелая.

— Ага… Д-доктор сказал, что от нее вылечиться трудно. Он сказал, что только чудо может помочь. Я ведь даже телевизор смотреть боюсь: там бегемотов показывают и р-раз-бойников с длинными ножами.

— Тебя как зовут?

— Тема…

— А меня Катя. Знаешь что… — Карамелькина задумалась немного. — Давай, Тема, дружить!

— Д-дру-жить?!.. Со мной еще никто не дружил, кроме бабушки. Д-давай… Только близко не подходи…

Но Катя все-таки сделала осторожно два шага вперед и постаралась получше рассмотреть Тему. На нем была огромная меховая шапка, от этого мальчик казался совсем крохотным, хотя ростом был даже повыше Кати. Большие круглые глаза все время моргали, а нижняя губа вздрагивала.

Катя спросила:

— Ты кем хочешь быть, когда вырастешь?

— Б-боксером. Ведь боксеры никого не боятся. А бабушка говорит, что из меня ничего не получится, потому что в школу не хожу… А ты кем хочешь стать?

— Я?.. — Катя прищурилась и старалась говорить как можно равнодушнее. — Я директором школы буду. Завтра.

Нижняя губа у Темы перестала вздрагивать:

— Ты завтра будешь директором школы? Врешь. Девочек директоров не бывает. Директор должен быть взрослый: он все должен замечать, кто балуется, кто опоздал…

— Откуда знаешь? Ты же в школу не ходишь.

— А мне все бабушка рассказывает. Она каждый день в школе бывает — ей все известно.

— Тетенька Чудакова, что ли?

— Ага. Она.

— Хорошая тетенька, хвалила меня. Вот завтра стану директором и прикажу, чтобы ей сварили целое ведро вкусного компота.

— Катя, не ври. Разве ты можешь завтра стать директором?

— Могу. Во-первых, наш директор Иван Иванович уехал в Москву. А во-вторых, у меня есть успех-трава.

— Не люблю, когда девочки врут. Мне от этого страшно становится. Мальчишка может соврать, это ничего, а девочке нельзя!

— Почему девочке нельзя?

— Нельзя и все!

— Ладно. Попроси свою бабушку Чудакову — пусть завтра вечером отпустит тебя в сквер. И я все расскажу, как было.

— Честное слово — расскажешь по правде?

— Честное слово — расскажу!

Глава тринадцатая

Бемоль и ведьма

В то самое время, когда Катя разговаривала с Темой, учительница музыки Бемоль разговаривала с Кикиморой.

— Как же Вам не стыдно, мадам Кикимора? — сердилась Берта Мольбертовна. — Вас пожалели — подобрали на улице, определили в хорошую школу, дали квартиру, а вы балуетесь, шутки шутите.

— А нельзя, что ли? Посмеяться каждому хочется, даже ведьме.

— Но зачем же девочку обижать? Вся школа над ней хохотала.

— А ты ее не жалей: двоечница она, нечистая сила.

— Ручаюсь, что она исправит свою двойку!

— Когда исправит — тогда и волшебству конец. Все травинки-былинки Катька слопает к тому времени.