Семь чудес и ключи времени - Леранжис (Леренджис) Питер. Страница 36

Но вот он здесь, вновь с нами. Невредимый.

Как и все мы. Ни пятнышка от гуано. Ни единого ожога.

Мы все спаслись.

– Марко, открой рот, я должен кое-что проверить, – наконец выговорил я.

Он послушно опустил нижнюю челюсть. Когда я наклонился поближе, Эли тоже повернулась, чтобы посмотреть.

Я запрокинул ему голову, чтобы поймать солнечный свет. Его передние зубы, похоже, только-только прорезались сквозь десны. Они не были раздроблены или выбиты, это были совершенно новые зубы. Нёбо оказалось нежно-розового цвета, будто пересажено от младенца.

Эли судорожно вздохнула:

– Его зубы…

– Вся челюсть, – тихо поправил Касс. – После падения от нее остались одни осколки.

– Марко, – сказал я, – ты, может, этого и не помнишь, но ты упал. С огромной высоты. Ты должен был погибнуть. Но ты упал рядом с этим водопадом, поэтому сейчас ты в порядке.

Марко беззубо улыбнулся:

– Так я бессмехтный?

– Дело в воде, – возразил я. – Ты… регенерировал.

– Я фто-о-о?..

Он едва не откусил мне пальцы.

– У тебя растут новые зубы, – продолжил я. – Появилось нёбо, которое наверняка было раздроблено. Но сейчас все возвращается в норму. Поэтому ты и шепелявишь!

На его лице вспыхнула радость:

– Так это не навсехда?

Он уже сидел и свободно двигал обеими руками. Раны на лице уже не казались столь серьезными.

– Марко, ты можешь встать? – спросил я.

В ответ он пожал плечами и для проверки пошевелил ногами.

– Джек, ты только посмотри! – выдохнула Эли.

Казалось, у него было три колена, и все смотрят в разные стороны. Марко удивленно воззрился на собственные ноги и подвигал ими вправо и влево.

– Вот блин, – вырвалось у него.

Затем он дернул ими, будто желая кого-то пнуть. Ноги вытянулись, вернувшись в нормальное состояние, а Марко при этом издал пронзительной вопль от боли.

Касс застонал:

– Не делай так больше.

– Помогите подняться, – все еще морщась, попросил Марко. – Только помедленнее.

Мы с Кассом приподняли его и как только могли осторожно спустились назад в воду. Он вскрикнул, когда его ноги ударились о дно. Брызги от водопада мелькали вокруг.

– Нужно вернуться за водопад, – сказал я, – к центру вулкана. Там, где мы тебя нашли. Справишься, как думаешь?

Марко покачнулся, оценивая собственный вес. Какое-то время он неподвижно постоял в воде, глубоко дыша. Затем отпустил наши с Кассом плечи и оттолкнул нас в стороны.

Улыбнувшись Эли, он сказал:

– Фсе за мной по дороге из зелтого кирпича!

Вернувшись в кратер, Марко принялся собирать фрагменты своих зубов и других частей тела. Касс и Эли погрузились в переговоры насчет прохода, расположенного на противоположной стороне кальдеры, прямо напротив арки за водопадом. Оттуда вглубь уходили сразу три ответвления.

А я в это время не мог оторвать взгляда от большого темного пятна слева от нас. Солнечные лучи в это время суток падали так, что вся та часть кратера оказалась в непроглядной темноте. С той стороны исходил едва заметный пар. Видимо, сообразил я, это были испаренная влаги с нагретых камней.

– Уверен, один из этих коридоров соединяется с тем, по которому мы шли, – сказал Касс, – но я не могу вспомнить, какой именно.

– Так вспоминай! – настаивала Эли. – А вдруг мы вернемся назад к пожару?

– Я же не машина, Эли, – ответил Касс. – Я и смотрел-то на тот пень всего пару секунд. И я был на взводе. Если не забыла, мы тогда были посреди побега. Может, стоит провести небольшую разведку – проверить каждый проход, отметить тупики, поискать какие-то пометки, подсказки – да все что угодно. Тогда, может, память ко мне вернется. Марко? Джек?

– Я подозду, пока ты разбересся, – откликнулся Марко. – У меня тут много фсего интерефного. Крифи, если увидис вромаски. Хотя фего волноваться. Мы беффмертны. У нас ефть водопад – йеху!

Он был неподалеку от выхода к водопаду и едва не приплясывал от восторга.

– Я хочу немного осмотреться, – крикнул я, махнув рукой в сторону темноты. – Я недолго.

Касс и Эли скрылись в проходе, а я все не мог выбросить из головы лекцию Бегада – о сердце Атлантиды, таинственном месте, которое, как он сам утверждал, нашел Вендерс. И вот теперь мы тоже его обнаружили. Но оно определенно оказалось не таким, как в моем сне, где не было ни этих каменных стен, ни исцеляющего водопада.

Тьма немного пугала меня. Разве тени могут быть настолько насыщенны посреди солнечного дня?

Исходя из наклона стен, я прикинул глубину – расстояние до невидимой нижней части стены. Едва ли до нее было больше двадцати-тридцати ярдов.

Я старался держаться стены. Очень скоро я уже ничего не мог различить. От сильной влажности волосы на голове закурчавились.

Легкая боль в затылке, проявившаяся в ту же секунду, стоило мне увидеть водопад, сменилась барабанным грохотом. Я пытался не обращать на нее внимания. Стена вела меня куда-то вглубь, что оказалось полной неожиданностью. Я-то думал о дуге, ведь кальдеры должны быть круглой формы.

Уши уловили едва различимую приглушенную музыку, и я тут же остановился. Это была какая-то совершенно неземная мелодия, не похожая ни на один из известных мне инструментов, но это определенно не был чей-то голос. Музыка будто отзывалась в такт моему колотящемуся сердцу.

Ее зову невозможно было противиться. Она притягивала. И пугала.

Я развернулся, чтобы позвать друзей. Но из горла вырвался лишь какой-то невнятный писк. Это даже и на слова не было похоже, скорее щебет птицы.

Я не смог сдержаться и хихикнул. А затем направился на зов, будучи не в силах ему противиться, даже несмотря на боль в голове.

Мелодия полностью подчинила меня себе, воодушевляя и пугая в одно и то же время. Она будто несла в себе запахи Рождества и несвежего дыхания, видения о маминой улыбке и раздробленных зубах Марко, ощущения от пляжного песка и прожигающего кожу гуано летучих мышей. Я уже не мог развернуться, не узнав, что скрывалось в тени за водопадом. Да мне и не хотелось.

«Ты в безопасности. Если что, Марко рядом, только крикни».

Из сердца тьмы полилось странное бело-голубое сияние. Круг. Он словно пробил себе светом дорогу сквозь толщу скальной породы и теперь пульсировал в ритме музыки. Из тонких, шириной не больше карандаша, щелей вырывался пар, скрадывая очертания.

Я приблизился. В центре круга была выдавлена большая глубокая полусфера. Ее окружали семь полусфер поменьше. На каждой был высечен свой символ. Я наклонился, чтобы их разглядеть.

Это походило на стол для какой-то странной игры, а рисунки в полусферах – на схематичное изображение объектов некоей древней страны.

«Не просто объектов».

Я узнал их.

«Сколь есть сестер, фронтонов, добрых черт, грехов; она же луч надежды всех мира игроков; и континентов, и морей…»

Семь. Все подсказки Вендерса – даже на вход в лабиринт – так или иначе были связаны с цифрой семь. Мне вспомнилось кое-что из школьной программы за шестой класс.

– Пирамиды Египта… Висячие сады в Вавилоне… Маяк в Фаросе… – пробормотал я.

Семь чудес Древнего мира. Но какое они могли иметь отношению к Институту Караи и этому вулкану? И к Атлантиде?

– Эй, Джек… ты где?..

Голос Касса был таким далеким, будто звуки телевизора из соседней комнаты. Я должен был откликнуться, но круг словно умолял меня молчать. Пар – как я мог видеть теперь совершенно четко – вырывался из трещины в центре. Может, он и порождал эту странную мелодию, отдаленно напоминающую игру на кларнете.

Я подошел к самому кругу. Пар мягко обволакивал лицо. Я словно погрузился в сладкий сон. Что, если это и был истинный источник целительной силы вулкана – конденсат в воде, питающей водопад?

В поднимающихся полупрозрачных клубах я заметил вырастающую из центра круга какую-то странную вытянутую штуковину. Она казалась грязной и какой-то жалкой, будто одинокая ложка на дне пустой супницы. Или высохший побег, единственное, что осталось от погибшего еще в глубокой древности дерева. Чем бы оно ни было, ему было совершенно не место в сосредоточении столь невиданной силы.