Зеленые созвездия (СИ) - Белов Алекс Владимирович. Страница 68

Я молчу. Моё безмолвие окрашивает сущность Лиры лёгкой обидой, и она отступает.

— Не уходи, — прошу я. Человеческая часть меня требует отпустить её, сделать больно, как спилить Каштан или уничтожить Володькину поделку. С какого возраста я возлюбил платить за боль ещё большей болью? После шести лет? После того, как меня заставил повзрослеть адский тип в чёрном цилиндре, влетевший ко мне в окно?

— Ты очень хороший, — тихо говорит Лира. — Лучше всех мальчишек, которых я встречала в прошлом. Ты очень сильный, немного наглый, боевой парень. Но я видела сердцевину твоей сущности, когда ты сидел рядом со мной на кровати. Ты очень мягкий и ранимый. По-моему, ты очень боишься, что кто-то это заметит и начинаешь корчить из себя злюку. Обычные не замечают, но я — зелёная. Я всё вижу. Будь таким, какой ты есть.

— Человеком, который всё портит, — усмехаюсь я.

— Вот как раз человек обычный в тебе сейчас и говорит, — замечает Лира. — Ты ничего не портишь.

— Да ладно. — Я закрываю глаза. — Как бы там ни говорили, что это во всём Тёмный виноват, а всё из-за меня. Пусть папа и правда должен был умереть, но мама убита из-за меня. Каштан спилен из-за меня. Володька умирает из-за меня. А что полезного сделал в этой жизни Никита Ясенев? Давай-ка подумаем. Посчитаем. Да блин, оказывается, ничего. Даже Тёмного сегодня в клубе упустил.

Лира снова подходит ко мне. Спиной чувствую её тепло.

— Нас там было трое. Мы все ответственны за случившееся. Так что нечего себя пилить. Ты ни в чём не виноват. Ну и что, что ты оставил телефон под раскладушкой. Тебе всего двенадцать, ты не можешь помнить всё подряд. Даже взрослые не могут.

— Голову даю на отсечение, что этот Тёмный гад специально дождался Володьку, чтобы модифицировать телефон. — Я сжимаю кулаки.

— Для чего ему это?

— Он всё делает против меня, — говорю я.

— Это тебе так кажется. — Слышу, как голос Лиры улыбается. — Тёмныйвсё делает против всех зелёных. И ты не исключение. Послушай… — она немного теряется. — Давай сольём ауры?

— Это как? — не понимаю я.

— Это так, что… ты сразу поймёшь, что ни в чём не виноват. Потому что… мы с тобой станем единым целым.

Напрягаю мозг, пытаюсь вспомнить, Володька что-то говорил об этом.

— Что нам это даст? — спрашиваю.

— Ну… это как зелёные созвездия — отвечает Лира. — Знаешь же, как звёзды соединяют линиями? — Её руки мягко ложатся мне на плечи.

— Ну я не настолько дурак.

— Ты знаешь много зелёных созвездий. Например — Лес. Звёзды — это деревья, а Лес — созвездие. Он имеет отдельный разум. Мы с тобой тоже станем созвездием. В нём будет только две звезды: ты и я. У нас будет общий разум. Это поможет тебе справиться с самобичеванием.

— С самочем? — хмурюсь.

— Перестанешь себя во всём винить.

— Как я могу перестать, если…

— Но я же тебя не виню, — перебивает Лира. — Человеческая эмоция складывается из всех ЗА и ПРОТИВ. Или, например, как действует успокоительное? Выпил, и серьёзные проблемы перестают казаться серьёзными. Я буду твоим успокоительным. Наш общий разум перестанет тебя винить. Понимаешь?

— Смутно.

— Давай сделаем это, и тогда поймёшь.

— Я не знаю. Вдруг мне не понравится, — говорю.

— Тогда разомкнём сущности, — отвечает Лира.

Эти слова всё решают. Мы уже несёмся по лагерю к свободной палатке. Вокруг суета, Виталик уже рассказал Повелителям Стихий о Тёмном, и народ снуёт туда-сюда, но нам с Лирой плевать. Мы не управляем этим балом, мы лишь сражаемся, если возникает необходимость.

Скоро находим пустую палатку, раскладушка в которой завалена стопками одеял. Там и остаёмся. Лира садится на землю, опирается на раскладушку и приглашает сесть меня.

Я сажусь и чувствую её холодную ладонь в своей.

— Ты же уже смотрел на мир глазами сущности, ты знаешь что это? — силуэт Лиры улыбается, и мне становится легко.

— Для этого обычные глаза не нужны, — говорю я.

— Да, поэтому мы их закроем. — Лира улыбается, откидывается на раскладушку и закрывает глаза. Я вторю ей.

В матрице тишины я слышу, как бьётся моё сердце, её сердце, вдалеке кто-то шумит, в соседней палатке шуршит радиоприёмник. Наверное, он сделан из природных материалов.

И вдруг голос ведущего замолкает, и из приёмника доносится гармоничный свист. Я знаю эту мелодию. Её моя мама любила слушать, когда я был маленьким. И она играла у меня в голове в тот день на море, когда я решил утонуть, проскользнув в Круг. Я вспоминаю название группы: «Scorpions», а песня называется «WindofChange».

Моя сущность взмывается над палаткой, я вижу треугольные наконечники, как у индейских вигвамов, дым от костров. Людей не видно, но зато над лагерем витают их сущности.

И вдруг…

Что-то игривое и озорное тыкает меня исподтишка. Сущность Лиры. Я пытаюсь отыскать её среди других, но она ловко прячется и мелькает со всех сторон, что и не уловишь.

А потом она несётся прямо на меня, обвивает спиралью и устремляется тонкой нитью вверх. Меня поглощает азарт, и я рвусь за ней. Чувство полёта отзывается невесомостью в животе моего тела, где-то внизу.

А я лечу. Вот уже и лагерь далеко внизу. И нас окутывает ночная тьма. И небо ощетинилось холодными звёздами над нашими сущностями, а они закручиваются в спираль, вытягиваясь в единую струнку.

Пока что наши действия напоминают игру, не хуже пятнашек. Но вдруг, сущность Лиры начинает увеличиваться, обтекать меня. Я пытаюсь сделать то же, но Лира покрывается дрожью, давая понять, что я поступаю неправильно. Успокаиваюсь и сохраняю форму спиральки, а потом, весь мир поглощается Лирой. Она окутывает меня, и я словно в шаре.

Мы зависаем в воздухе, и чувство полёта начинает щекотать каждую клеточку моего бренного тела внизу. Начинает что-то происходить, какой-то процесс, наподобие химического. Когда красный и жёлтый растворы вместе дают оранжевый.

Сущность Лиры как будто втягивает меня, и я начинаю прорастать тонкими жгутиками в неё, будто собираюсь разрушить, но Лира не разрушается. Она сливается со мной.

Минут пять мы переплетаемся друг с другом каждой молекулой или чем там измеряются сущности. Словно молоко и яйцо в чашке. Поначалу они неоднородны, но ты вилкой взбиваешь их, и вскоре оба продукта превращаются в единую массу.

Вот и мы с Лирой становимся единой массой. Я не могу описать чувства, которые испытал при этом. Будто вся Природа прошла сквозь меня, как простыня через металлическое кольцо. Будто я погрузился с головой в горячую ванну. Будто я лечу на Американских горках и всё время мёртвые петли.

А потом хлопок!

И мы резко несёмся вниз. Доля секунды, и мы уже в палатке. У меня отдышка, внутри будто пустота, даже лёгкий страх. Что это был за хлопок? Всё ли хорошо?

Смотрю на Лиру.

Она улыбается.

Мы… смогли? — спрашиваю я.

Ага, — кивает девочка. — Теперь мы с тобой единый разум. Как Лес.

А что было в конце?

Слияние сознаний, — шире улыбается Лира. — Теперь я всё знаю о тебе, а ты обо мне. Мы можем предугадать решения друг друга. И теперь мы сможем общаться мыслями на любом расстоянии.

Я задумываюсь… и мир вдруг расцветает красками. Я смотрю на Лиру и… всё понимаю. Два человека могут быть друзьями, стоять друг за друга, помогать в трудную минуту. Два человека могут являться братьями или сёстрами, не обязательно кровными, а например, как мы с Володькой. Два человека могут любить друг друга, создать семью, у них появятся дети, и каждый будет готов умереть друг за друга. А четвёртый уровень — это то, что объединяло сейчас нас с Лирой.

Мы — одно существо.

Как странно. Вроде я такой же, как раньше, но и я уже не я. Начинаю иначе думать о многих вещах. Почему я винил себя за всё? Тот голос, что разговаривал со мной в норе, чей бы он ни был, говорил правду. Допустим, рождается человек, а какому-то маньяку он не нравится. Чтобы сделать жизнь этого человека адом, маньяк убивает его семью. Разве есть вина человека в происходящем? Разве мог он отвечать за действия маньяка? Почему я должен винить себя за смерть родителей?