Побег - Гофман Ота. Страница 7

Светало.

С шоссе машина уже была не видна. Еще несколько метров проехали по инерции. Саша в кабине спал. Его не разбудил даже скрип тормозов. Стрелка бензомера замерла на нуле. Парень в куртке тихонько приоткрыл дверцу и соскочил на траву. Порылся в инструментах. Взял несколько гаечных ключей и две отвертки. Осторожно захлопнул дверцу. Огляделся. Сверху машину скрывал мост, сбоку — деревья. Недурно. Часа два проищут. Самое малое.

Ему необходим был хотя бы час.

Рассовал ключи и отвертки по карманам. Тропинка к лесу вела вверх по склону вдоль реки. Фангия шел быстро, намочил руку в воде, отер лицо: надо бы умыться как следует, только это потом, в другом месте. Дико хотелось спать, но он не смел рисковать ни минутой. Где-то на самом дне его души прочно засел страх перед собаками. Когда отыщут машину, ищейки пойдут по следу.

Сандалии промокли. Их облепили листья. На кончиках острых травинок повисла роса. Треск ветвей, словно где-то взлетела птица. Или крадется зверь. Шелест листьев. Шаги. Он оглянулся. Кто-то кричал ему вдогонку сонным, разочарованным голосом:

— Где же они?

Это Саша бежал за ним со своим портфелем, волоча по земле одеяло, то и дело сползавшее с плеч.

— Где же они?

— Кто?

— Легуаны!

Тот, в куртке, не сразу вспомнил свою выдумку про Африку. Вокруг росли березки. Повсюду листья, листья…

— Здесь их еще нету. Беги к машине, поспи еще. Я за тобой вернусь. Не веришь?

Малыш завертел головой. Он шел за ним по пятам, точно пес. Подобрал где-то ветку и постукивал ею по деревьям. И вдруг сказал:

— Слипейша выгонят из школы.

— Ну и что?

— Из-за сарая.

Так, значит, дело вовсе не в Африке. Не такой уж дурак этот шкет. Фангия остановился. Он стоял почти на полметра выше мальчика.

— Знаешь что, катись-ка ты со своим сараем…

Терпение его лопнуло. Пропадали дорогие минуты. Легуаны!

— Марш к машине и жди! Или давно не получал?

Стал карабкаться по склону, но позади снова шаги и посапыванье, как будто за ним лез целый детский сад.

— Слыхал, что тебе сказано?!

Саша, конечно, слышал, но знал, что если сейчас упустит того, в куртке, то больше никогда его не найдет. И полз. Ботинки скользили. Красный от напряжения, он хватался за кусты и траву. Портфель мешал.

— Пан…

Тот, впереди, остановился и ждал. Саша оцепенел. В руке у парня был револьвер.

— Я…

Дуло поднялось.

Мальчик отступил… шаг, два… Поскользнулся — корни были мокрые — и покатился по склону, по листьям… Деревья завертелись. Где-то вверху захлопали крылья — с карканьем взлетела здоровенная птица.

* * *

ТЫСЯЧИ СЛУЧАЙНОСТЕЙ. ПАДАЮЩИЕ ОСКОЛКИ ЗВЕЗД. ДЕРЕВО, ВЫВОРОЧЕННОЕ ВЕТРОМ. Дождь. Неумолимый бег времени. Стучит телетайп. Разносит описание мальчика, которого разыскивают родители. И в эту же самую минуту тысячи красных муравьев погибают под сорвавшимся со склона камнем, потому что Фангия спасается бегством и не может пересилить страх. Вещи и события неожиданно сплетаются. Попадают в замкнутый круг.

Багровое осеннее солнце пробивается над мостом сквозь утреннюю дымку. Внизу — дорога и грузовик. На сиденье лежит оставленная Сашей обыкновенная ученическая тетрадка. Пройдет час — из лесу явятся лесорубы, найдут грузовик и тетрадку. Одно свяжется с другим. Сплетется воедино. Судьба мальчика. Судьба машины. Судьба того, кто, спасаясь бегством, нарушает спокойную жизнь леса.

Но есть багровое солнце над мостом, и дорога внизу, и грузовик. По тропинке идут три малыша с ранцами на спинах. У грузовика останавливаются. С любопытством заглядывают в раскрытую кабину, дергают ручку дверцы… Один карапуз, набравшись храбрости, влезает в кабину, за ним — девочка. Ее рассмешила диковинная жирафа, которая нарисована в лежащей на сиденье тетрадке. Девочка перелистывает страницы: на них наклеены картинки с изображением птиц, цветов. Никто не обращает на нее внимания. Мальчик крутит руль.

Нечаянно нажал на клаксон.

Испуганный, выскочил из машины.

Ребятишки бегут. У девочки в руке тетрадка. Она показывает ее мальчишкам. Рассматривают. Потом вырывают листы. Идут к школе вдоль речки. И вот уже между камней поплыла лодочка со смешной жирафой. Другая — серая. Она сделана из обложки. На корме корявым почерком написано:

АЛЕКСАНДР ТИХИЙ, 3 «б».

Река сверкает на солнце.

Лодочки скрываются вдали.

Двое

Узкая дорожка вела на вершину холма. Но Фангия по ней не пошел. Он пробирался наискось через кустарник. Казалось, лес никогда не кончится. Деревья немного расступались, открывая лесистый склон. За ним — следующий. В утреннем солнце розовели голые стволы сосен. Лес был тихий и сырой. Местами почва колебалась под ногами. Фангия обогнул трясину. Споткнулся о корни, прикрытые истлевшими листьями: падая, почувствовал, как что-то твердое ударило в бок. Достал из кармана крошечный транзистор и проверил, не разбил ли его при падении. Несколько вещей он по-настоящему ценил. В том числе транзистор. Осторожно приложил его к уху, покрутил ручку настройки. Послышалось слабое потрескиванье. Фангия успокоился. Усилил звук. По лесу разнесся искаженный, неестественный голос модной джазовой певицы, похожий на крик странного зверя. Потом снова наступила тишина. Где-то затрещали кусты. На поляну выбрался мальчик. Задыхаясь, сказал:

— Обождите меня, пожалуйста!

Сзади было нечто, чего он боялся больше, чем парня в куртке. Он затравленно оглянулся:

— Я один боюсь.

Весь облеплен листьями.

Из носу течет.

Парень в куртке молчал. Он больше не пытался прогнать мальчонку. Теперь, когда полдороги пройдено, это было бы слишком опасно.

Пусть лучше останется при мне, — решил он, потому что приятно внушать себе нечто утешительное. Подумать о вещах неприятных — времени еще более чем достаточно. — Если захочу, всегда успею от него избавиться.

Побег - i_007.png

Стрелка на земле

Шли уже довольно долго. В нескольких шагах друг от друга. Больше молчали. Мальчик немного прихрамывал, ботинки жали.

И все время потягивал носом.

— У меня ноги болят.

Он старался оставлять какие-нибудь знаки. С минуту волочил по земле правую ногу. Словно бы случайно начертил носком ботинка стрелку в том направлении, куда они шли. Эта была, кажется, уже десятая. Первая — у реки, возле машины. Саша надеялся, что милиционеры увидят ее. Когда найдут тетрадь.

— Может, это оттого, что я еще ничего не ел?

Парень в куртке не отвечал.

Он всматривался в прилепившиеся к склону холма дачные домики. К одному даже сбегал, но сразу вернулся.

Закурил сигарету.

Закашлялся:

— Эй, ты, со своим чертовым сараем… — Он сплюнул. — Как тебя звать?

— Александр.

Фангия удивился:

— Не завидую тебе. Надо бы издать закон против тех, кто придумал такие идиотские имена.

Саша не успел ответить.

Неожиданно парень толкнул его в кусты.

Из-за кустов вынырнули лошади. Точно призраки. Огромные. От морд валил пар. Сбруя поскрипывала. Человек, который вел их, разговаривал сам с собой: «Триста двадцать крон Сировому. Двадцать пять Маржке». Кони прошли совсем рядом. Тем двоим, скорчившимся в чаще, они казались снизу странно увеличенными, гигантскими. Своими мерно колышащимися боками они заслоняли все небо. Из-под копыт разлетались комья грязи. Почувствовав, как дрожит малыш, Фангия удивился:

— Да ты что? Это же лошади… Никогда не видал их, что ли?

— Таких больших никогда. Поменьше.

— Пони в зоопарке?

— Нет, настоящих. Но не таких большущих. Ступи они на шаг в сторону — и крышка. От нас бы только мокрое место осталось.

Лошади растаяли в тумане. Точно их никогда и не было. Парень в куртке поднялся, посасывая стебель травы.

— Лошади умнее людей, — сказал он. — Зла никому не причинят. Может, только какому-нибудь подлецу.