Дневник загадочных писем (ЛП) - Дашнер (Дэшнер) Джеймс. Страница 11

Но потом он вспомнил, как она билась о его дверь, когда он закрыл ее снаружи той ночью. Он подумал о ее названии — Осокрыс. И в конце концов он задумался о том, как она магическим образом появлялась и исчезала. Все это говорило только об одном: Осокрыс — это плохо.

Тик собирался сбежать, когда услышал громкий щелчок, похожий на звук взведенного курка. Он изумленно уставился на зловещую игрушку. Маленькая дверца медленно открывалась на ее боку.

Потом из нее начали вылетать маленькие предметы.

Свет или нет, сын, страдающий от бессонницы, или что-то еще, Эдгар не мог игнорировать зов природы. Он закончил мыть руки в ванной, выключил свет и зашел обратно в спальню. Пытаясь соблюдать тишину, чтобы не разбудить Лорену (хотя он, наверно, мог бы танцевать по комнате с цимбалами и дуть в трубу, и она ничего бы не услышала), Эдгар прошел через комнату в коридор.

Как он и ждал, свет горел в комнате Тика, и еще оттуда исходило непонятное механическое жужжание, эхом гулявшее по коридору. «У него какая-то новая игрушка, которую я упустил из виду?»

Эдгар успел сделать только один шаг, когда мальчик закричал.

Тик вскрикнул при виде десятков крылатых жужжащих пулек, вылетающих из Осокрыса, как рой сумасшедших шершней. Все они без исключения летели прямо на него, вились вокруг него, мгновенно атакуя, кусая, жаля.

Тик отмахивался от них, пытался их прихлопнуть, попадая только по собственному телу, извивался, пинался, звал на помощь. Иголки боли впивались в каждый дюйм его тела, под одежду, в волосы. Механические насекомые проголодались, а Тик, видимо, выглядел очень вкусным. Паника захватила контроль над его телом, мозг отключился, не предлагая путей к спасению.

Он услышал, как распахнутая дверь его комнаты стукнулась о стену:

— Аттикус! — прокричал папа.

Но Тик не мог даже посмотреть на него. Он закрыл глаза, боясь, как бы осы его не ослепили. Они не знали отдыха, снова и снова его атакуя, с пугающей легкостью находя своими острыми жалами нетронутые места на коже. Осатанев от боли и страха, мальчик упал на пол.

Он почувствовал, как отец хватает его за руки и тащит по полу прочь из комнаты и по коридору в ванную. Он услышал шум воды в ванне.

«Папа, — подумал он, желая предупредить его, но боясь раскрыть рот. — Они и тебя съедят живьем».

Было слишком больно, чтобы плакать. Тик чувствовал себя посетителем школы точечного массажа, сверхстарательные ученики которой перешли с маленьких иголочек на ножи. Весь мир превратился в одно большое «Ай!». Он никогда не чувствовал себя настолько безнадежно.

Отец поднял Тика с пола и плюхнул в ванну, заливая водой его пижаму, кожу, голову. Хотя все его тело состояло из боли, Тик почувствовал, что осы слетают с него десятками, еще не коснувшись воды.

«Это механизмы, — отрешенно подумал он. — Они работают на электричестве. Вода их убьет».

Злобное жужжание наполнило ванную, но Тик не мог заставить себя открыть глаза. Он услышал звук рассекающего воздух полотенца. Должно быть, отец пытается прогнать их. Ужас наполнил Тика, когда он осознал, что кошмарные существа могут нацелиться на сестер и маму.

— Папа! — невнятно крикнул он искусанными губами. — Кэйла! Лиза! Мама!

И лишился сознания.

— Что это было? — спросил доктор. — И откуда оно взялось.

Эдгару не хотелось разговаривать. И у него в любом случае не было ответа.

Они стояли в закрытой ширмой секции реанимации, окруженные писком медицинских аппаратов, гулом голосов, визгом каталок; где-то плакал ребенок. Все пахло аммиаком и дезинфекцией. Это сильно угнетало.

Эдгар посмотрел на своего сына, лежащего на кровати с закрытыми глазами. Каждый дюйм тела мальчика был красным и вздутым, покрытым сотнями черных точек. Лорена и Лиза плакали в уголке, обнимая маленькую Кэйлу со всех сторон. Эдгар почувствовал, что его сердце разорвалось пополам и медленно опускалось к желудку.

Тику всегда везло. Эдгар любил шутить, что Тик родился с серебряной ложкой во рту. Когда мальчику было всего пять лет, семья поехала за покупками в Спокан, и Тик устремился на середину загруженной дороги, уже на два шага сойдя с обочины, прежде чем Эдгар что-то заметил. Он бросился спасать мальчика и в ужасе смотрел на огромный грузовик, который, гудя клаксоном и скрипя тормозами, ехал, казалось, прямо на Тика. Эдгар никогда не забудет вопля, вырвавшегося в тот момент из его собственного горла и до сих пор являвшегося ему в кошмарах.

Но, когда грузовик проехал, Тик стоял посреди улицы, со взъерошенными волосами, но невредимый. Это было настоящее чудо.

Через несколько лет семья поехала отдыхать на море и наслаждалась на редкость жарким и солнечным днем на вашингтонском пляже. Тик, хвалясь своим новоприобретенным талантом ныряльщика, был внезапно смыт неожиданно большой волной, унесшей его в открытое море. Течение несло бедного мальчика прямо на расположенные неподалеку зазубренные скалы. Эдгар и Лорена едва успели ужаснуться происходящему, как увидели Тика, стоящего на камне и машущего им с широкой улыбкой на лице.

А один раз он упал с водяной башни в аквапарке «Мир воды» и приземлился на кучку надувных матрасов, оставленных семейством, устроившим себе пикник.

Таких историй было еще много. Они это не обсуждали: Эдгар боялся сглазить сына, и он даже не знал, отдает ли Тик себе отчет в том, что обладает необычной везучестью. Дети редко что-нибудь такое понимают — такова жизнь, — и они все поймут только много позже.

Но, несмотря на все чудесные спасения Тика, Эдгар чувствовал, как в нем поднимается паника. Неужто удача Тика обернулась другой стороной? Он выживет?..

— Что произошло? — повторил доктор.

— Я не знаю, — пробормотал Эдгар. — Рой жуков, или ос, или комаров, или еще чего-то набросился на него. Я донес его до ванной и прогнал насекомых полотенцем. Они полетали немного, держась стаей, я открыл окно, и они вылетели.

Врач обеспокоенно и с сомнением посмотрел на Эдгара, подняв брови:

— Вы их прогнали?

— Да, все верно. — Эдгар понял причину его недоверия еще до того, как она прозвучала.

— Но вы…

— Знаю, доктор, знаю. — Он запнулся. — Меня не ужалили. Ни разу.

Глава 10. Испытание огнем

Тик мог придумать миллион вещей, которые были бы лучше, чем быть ужаленным в каждую чешуйку кожи механическими насекомыми, вылетевшими из демонической коробки для ланча с ножками. Список был длинным и включал в себя такие пункты, как «быть брошенным в кипящий уксус» и «пережить операцию по удалению ногтей на ногах раскаленными клещами». Через два дня после атаки шершней он вернулся домой. При этом он и выглядел, и чувствовал себя гораздо лучше, но воспоминания были живы в памяти и то и дело являлись к нему. Он даже не сомневался, что хуже Осокрыса и его жалящих жителей в его жизни ничего не происходило. И это включая тот случай, когда Билли «Козел» Купер почти сломал Тику руку прямо перед раздевалкой девочек.

Несмотря на испытываемый им ужас, Тик умирал от любопытства узнать, каково происхождение Осокрыса. И куда он исчез. Коробка, похоже, исчезла сразу после того, как выпустила жучков, потому что отец сказал, что он ее не видел, так же как не видел ни единой дырки или норы в стенах или полу. Кысу нельзя было не заметить, потому что Тик упал прямо около нее. Штуковина просто исчезла — или убежала в какую-нибудь волшебную дыру, где ей полагалось обитать. Тик был уверен, что его взгляд на мир уже не будет прежним, и это знание заставляло его чувствовать себя больным, заинтригованным и напуганным в одно и то же время.

Врачи осмотрели его вдоль и поперек, не заботясь скрыть свои подозрения, что имел место какой-то дикий случай детской эксплуатации. Но они обнаружили десятки укусов, неотличимых от тех, какие оставляла распространенная в этой местности разновидность ос. Эта находка вкупе с тем, что Эдгар и Лорена Хиггинботтом были, наверно, добрейшими людьми всего Дир-парка, а возможно, и всего мира, быстро разрушила недоверие врачей по отношению к родителям.