Семьдесят два дня - Яхнина Евгения Иосифовна. Страница 6

Опечаленный, вернулся Поль на улицу Вожирар. На чердаке он застал свою новую семью взволнованной.

Антуан читал вслух последний номер «Зари». Немало экземпляров газеты было всё-таки вынесено из типографии раньше, чем туда прибыла полиция.

Антуан кивнул Полю, но не прервал чтения:

— «…правители Франции привели страну к

страшной катастрофе. Ради своих личных интересов они затеяли войну, поставили на карту тысячи человеческих жизней и судьбу страны. Честь и слава Франции висят на волоске…»

Антуан отложил газету и сказал, обращаясь к мальчику:

— Судьба Франции повисла на волоске! Да и твоё ученье в школе тоже…

— Так уж всегда, — заметила Клодина, — если счастье когда и выпадет на долю рабочего, оно держится на волоске. А известно: где тонко, там и рвётся.

Часть вторая

ВЕСНА ИДЁТ!

Прошло восемь месяцев.

Миновала трудная военная зима 1870 года. Приближалась весна 1871-го. Французское и прусское правительства заключили перемирие. Военные действия приостановились, прекратился грохот орудий.

Кончилась война. Но не успокоилась столица Франции. Прусские войска всё ещё стояли у стен Парижа.

…Антуан в военной форме шагал взад и вперёд по небольшой площадке, охраняя батарею пушек на Монмартре — одной из возвышенностей в рабочем предместье Парижа.

Как только над столицей Франции нависла опасность неприятельского нашествия, Антуан вступил в рабочий батальон Национальной гвардии.

В мирное время в Париже почти не было частей

постоянной армии. Охрану города несла немногочисленная Национальная гвардия, которая состояла только из зажиточных людей.

Когда же прусские войска стали подходить к Парижу, в Национальную гвардию вступили почти все взрослые мужчины столицы, и прежде всего бедняки. Число национальных гвардейцев быстро выросло до трёхсот тысяч человек. Большинство из них были рабочие.

Антуан зажал под мышкой ружьё и сунул руки в рукава шинели. Он прозяб. Хотелось курить, но не было табаку. Потух и костёр — кончились дрова. Стояла холодная мартовская ночь. Близился рассвет, но было ещё так темно, что в двух шагах нельзя было различить человека.

Антуан остановился около орудия, окрашенного в голубой цвет. С обеих сторон дула виднелась начертанная красными буквами надпись: «Марианна». Этим именем народ называл Францию. Так рабочие назвали и одну из пушек, отлитых на средства, собранные среди типографских рабочих.

На лафете1, полулёжа, полусидя, прикорнул печатник Анри Прото.

Антуан окликнул дремавшего товарища:

— Не спи, Анри! Скоро смена. Перед рассветом сон у всех крепкий. В этот час как раз хищники выходят на добычу.

Анри соскочил на землю, потоптался на месте. Ноги от холода одеревенели и стали непослушными. Анри прислонил ружьё к лафету и сказал:

— Спущусь в лощину, принесу охапку дров. Сил нет терпеть.

1 Лафет — станок, на котором помещается ствол артиллерийского орудия.

Дрова спасли ему жизнь.

Что-то звякнуло внизу. Оба насторожились. Тихо… Ничего не слышно.

— Ступай, только побыстрее, — предупредил Антуан товарища.

…Бесшумно ползли по склонам Монмартра солдаты Тьера. Получив приказ похитить у рабочих пушки, они собирались в лощинах и в близлежащем парке под покровом тёмной ночи.

На улице Розье вражеские солдаты без единого выстрела захватили пост. Не дождавшись лошадей, они впряглись сами и стащили пушки вниз. Тут они сделали привал и ждали лошадей.

Анри спустился в лощину и стал собирать дрова, которые лежали здесь про запас. Вскинув вязанку на плечи, он направился к своему посту. Но едва сделал пять шагов, как почувствовал сильный толчок в спину. Анри покачнулся, но не упал. Дрова спасли ему жизнь. Солдатский штык застрял в полене и сломался: враг упал, потеряв равновесие. Тьеровские солдаты не дремали и бросились на помощь. Но не терял времени и Анри Прото. С криком: «К оружию, товарищи!» — он размахнулся и, не дав подняться первому, ударил вязанкой второго солдата, подвернувшегося под руку.

Антуан, услыхав крик Анри, выстрелом из ружья разбудил стражу. Национальных гвардейцев, охранявших орудия, было очень мало, а неприятельских солдат, расположившихся в разных местах поблизости, гораздо больше. Они открыли частый огонь по рабочим.

Первым упал Антуан.

Подбежавший Анри наклонился над лежащим на земле другом.

Антуан был недвижим.

«..Поль стянул ремнями стопку книг и тетрадей, запер на ключ чердак и стал спускаться по каменным ступенькам. Деревянные подошвы весёлым стуком отмечали каждый его шаг. Поль встал сегодня в хорошем настроении.

Был субботний день, и занятия в школе кончались на час раньше. Вместе со школьными товарищами Поль собирался пойти в зоологический сад. Мальчиков разбирало любопытство: им хотелось узнать, какие животные уцелели после войны, какие из зверей выдержали жестокий голод во время осады Парижа, которая продолжалась сто тридцать два дня. Ведь даже слона убили, потому что его нечем было кормить. Вспомнив о печальной судьбе могучего обитателя зоологического сада, Поль невольно подумал об удаче, которую принесла ему встреча с Антуаном и Клодиной. Как много они для него сделали! Началась война, Антуана мобилизовали. Клодине, с Клодом на руках, приходилось много работать, чтобы добыть кусок хлеба. И всё-таки Круазе-ны приютили Поля и отдали его в школу. Зато теперь Поль уже хорошо умеет читать и писать, скоро он сам поступит на работу и будет делиться своим заработком с Круазенами. Полю шёл четырнадцатый год. Теперь это был высокий, худой подросток, смышлёный и ловкий. Мало осталось в нём от того всегда испуганного деревенского мальчика, каким он приехал в Париж. Уже седьмой месяц посещал он школу. До окончания учебного года оставалось только три месяца, и Поль мысленно уже видел себя в типографии: вот он стоит у наборной кассы и, подобно Антуану, быстро укладывает в строку букву за буквой.

Поль вышел на улицу, где его ждала Клодина со своей тележкой.

Было ещё совсем рано, чуть брезжила заря. Клодине предстояла далёкая дорога. Она каждое утро отвозила на Монмартр свежие овощи на продажу и горячий суп мужу.

На тележке были аккуратно разложены шары зелёной и красной капусты, горки тёмной фасоли, кучки ярких, горящих на солнце помидоров. Между разными сортами овощей Клодина втыкала букеты из сельдерея, петрушки и укропа. А посреди всего этого великолепия восседал трёхлетний Клод. Он с любопытством посматривал по сторонам, время от времени запускал пухлую ручонку в букет пунцовой редиски, выбирал самую крупную и с аппетитом вонзал в неё острые, как у маленького зверька, зубы.

Клодина взглянула на сына и улыбнулась. Она представила себе, как обрадуется Антуан, когда ещё издали увидит знакомый возок, и как он станет всматриваться, чтобы разглядеть на нём маленького Клода.

Зеленщица уже собралась в путь, когда увидела приближающегося к ней господина Лебеля. Это был человек лет сорока пяти, среднего роста, полный, хорошо одетый. Глубоко посаженные глаза недоверчиво перебегали с Клодины на Поля и обратно.

Присмиревшего Клода хозяин не удостоил взглядом.

Поль первый поздоровался с Лебелем. Фабрикант еле кивнул головой в ответ и обратился прямо к Клодине:

— Вы не платили за квартиру полгода. Я дал вам последний срок — пятнадцатого марта. Сегодня уже восемнадцатое, а денег не видно. Больше ждать я не намерен!

Клодина спокойно ответила:

— У меня нет денег. Не будет их у меня ни завт-

ра, ни послезавтра. Вы ведь знаете, что мой муж уже девятый месяц в Национальной гвардии, получает там совсем мало. Я снесла в ломбард всё, что можно было заложить. Судите сами, где же мне взять денег, чтобы заплатить?..

— Странное дело! — грубо прервал Клодину Лебель. — Деньги для пушек и для воспитания чужого ребёнка у вас нашлись, а за квартиру платить нечем. Пусть мальчишка работает, а не учится! Отдайте его ко мне на фабрику, и он отработает ваш долг за квартиру.