Сочинение на свободную тему - Снегов Арсений. Страница 9
Конечно, сгоряча можно пообещать что угодно. Вот и Леночка, пообещав подруге, что на днях непременно скажет молодому учителю о своей к нему любви, теперь мучительно размышляла, как же ей это обещание выполнить. Сидя за партой рядом с Линой и глядя на Егора Андреевича, который вел урок, Леночка поняла вдруг, что сделать это не так просто. Или даже совершенно невозможно. По крайней мере – сегодня. Сначала она должна свыкнуться со своим новым чувством. В конце концов, Лина вряд ли станет настаивать, чтобы Леночка непременно исполнила то, что вчера ей пообещала. Поэтому можно и не спешить…
Решив так, Леночка почувствовала облегчение. «Может, и не надо ему ничего знать? – подумала девушка. – Не нужна мне от него никакая взаимность! Я хочу просто любить – и все! Кому какое дело?…»
На перемене к Леночке подошла Саша Авилкина.
– Лена, ты уже видела свежую газету?
– Нет, – ответила Леночка, а сама подумала: «Ну правильно, пятница же сегодня… А газета по пятницам выходит!»
– Ну ты чего! – воскликнула Авилкина. – Все девчонки уже твою «Последнюю любовь…» читают! Так что ты меня не подводи, неси продолжение!
– Конечно принесу! Прямо в понедельник! – заверила Авилкину Леночка.
– Ну вот и чудно! – обрадовалась та. – Ладно, помчалась я, а то у меня дел еще – вот! – Она провела ребром ладошки по горлу и умчалась.
Саня сказала чистую правду. Леночка заметила, что неподалеку, у окошка, разместилась стайка семиклассниц. Девчонки стояли в рядок у стенки, и у каждой в руках была газета. Одна из семиклассниц, светленькая невысокая девчушка, заметила Леночку и громким шепотом сообщила подружкам:
– Ой, гляньте! Это же Ленка Стасова!
Леночка подошла поближе. Теперь все подружки – а их было четверо – пялились на нее во все глаза. Леночка спросила:
– Ну что, девчонки, нравится вам моя повесть?
– Ага, прикольно! – ответила светленькая.
А другая, рыжеволосая и веснушчатая, добавила:
– Хорошо вы эту Аню Полонскую описали. Она у вас вышла ну прям как живая!
Леночка улыбнулась. Что ни говори, а приятно, когда тебя хвалят!
Но тут еще одна из четверых, та, что стояла от Леночки дальше всех, рослая, с двумя детскими хвостиками на затылке, сказала:
– Да ладно вам! Эта Аня Полонская – натуральный китч! – и презрительно тряхнула своими «хвостиками».
«Ну вот!» – подумала Леночка. Слово «китч» почему-то показалось ей очень обидным. Хотя вспомнить значение этого слова она никак не могла. А спрашивать об этом у нахальной девчонки было бы совсем уж несолидно. К счастью, одна из подружек заметила:
– Вечно тебя, Настюха, на непонятные слова пробивает! Что это еще за китч такой?
– Поясняю для тупых! – Тут нахальная Настюха бросила быстрый взгляд на Леночку, как бы намекая, что объясняет и для нее тоже. – Китч – это такая яркая, слезливая безвкусица. Ну как мексиканские сериалы, например…
– А у меня мама вот обожает сериалы эти! – Это в разговор вступила четвертая подружка. – Она говорит, что там все хоть и не по правде, но больно уж красиво…
Рослая Настюха презрительно фыркнула, а Леночка спросила ее:
– Так тебе что, ни один из моих рассказов не понравился?
– Да чего ж там может понравиться? – удивилась Настюха. – Там же всегда заранее понятно, чем все это дело кончится: или помрет кто-нибудь, или в итоге все гадами окажутся. Фигня, короче. А сама Полонская эта – натуральная истеричка.
– Да не слушайте вы ее! – сочувственно поглядывая на опешившую Леночку, торопливо произнесла светленькая. – Она у нас такая – всех всегда критикует. Знаете, бывают такие люди, ну, вредные на язык!
«Знаю!» – подумала Леночка, вспомнив Русланова приятеля, а теперь еще и ухажера Лины Серьгана. А светленькая продолжала:
– Она вот сама ругается, а сама ни одного рассказа вашего не пропустила! Выпендрила фигова!
Старательно делая вид, что слова Настюхи нисколько ее не задели, Леночка сказала:
– Ладно, девчонки, мне пора. Приятно было поболтать!
Светленькая девочка ответила:
– Нам тоже!
А рыжеволосая добавила:
– Желаем творческих успехов!..
Глава 8
«Никакая моя Аня Полонская не истеричка! Эта Настюха – сама истеричка!» – повторяла Леночка про себя. Перемена еще не закончилась. Леночка стояла в коридоре второго этажа и глядела через окно на заснеженный школьный двор. Смешно, наверное, но слова наглой семиклассницы показались ей обидными настолько, что у нее даже слезы навернулись на глаза.
– Стасова! Лена! – услышала вдруг она.
Леночка обернулась. К ней приближался, опираясь на неизменную тросточку, Егор Андреевич. В руке он держал классный журнал.
– Ты не могла бы передать журнал… – начал было говорить учитель, но, заметив слезы на глазах девушки, спросил: – Лена, что случилось? Тебя кто-нибудь обидел?
– Нет, нет, все нормально, Егор Андреевич! – Леночка торопливо полезла в сумку за носовым платком. – Так, задумалась о грустном…
– Точно все нормально? – Егор Андреевич положил ей руку на плечо, участливо заглянул в глаза. Леночка, уткнувшись в платок, энергично закивала. Ладонь Егора Андреевича была теплой. Учитель сказал: – А то если проблемы – расскажи. Постараюсь помочь.
«Только бы подольше он руку не убирал!» – подумала Леночка.
Неожиданно из-за угла коридора появилась Калерия Викторовна, математичка. Бросив быстрый взгляд на Леночку и Егора Андреевича, она воскликнула:
– Егор Андреевич! Так это у вас журнал девятого «А»? А то я уже всю учительскую перерыла!
Поспешно убрав руку с Леночкиного плеча, учитель ответил:
– А я как раз хотел Стасову попросить, чтобы она его вам передала!
Забрав журнал, Калерия Викторовна поинтересовалась:
– Лена, ты на урок идти собираешься?
– Конечно, Калерия Викторовна! – ответила Леночка и отправилась писать контрольную по алгебре…
Выходные проходили скучно. Лучшая подруга где-то пропадала. Наверное, ходила на свидание со своим Сережей. «Видно, у них все сладилось!» – думала Леночка. Хотя она и была искренне рада за подругу, но не могла не испытывать чувства ревности. Ведь раньше Лина все свободное время проводила только с ней!
От скуки Леночка помогла маме по дому, сделала все уроки. Потом она стала писать продолжение повести. Поняв, что любит Иннокентия Петровича, Аня Полонская порвала с Ромой, и тот даже хотел наложить на себя руки. Но его верный друг Антон помешал ему это сделать. Он сидел с обезумевшим от горя Ромой день и ночь – и убедил его в итоге, что жизнь на этом не кончается.
Дальше дело отчего-то застопорилось, и Леночке пришлось отложить повесть. От этого настроение у нее испортилось вконец. «Раньше я так часто мечтала о большой, настоящей любви! – размышляла она. – Почему же теперь, когда эта любовь ко мне пришла, я почти не чувствую радости? Может, оттого, что мне после этого стало не о чем мечтать?» Она подумала о Егоре Андреевиче: «Интересно, как он проводит выходные? Наверное, сидит дома один, уткнувшись в книжки… Или тетради проверяет!» – решила Леночка. Ей вдруг страшно захотелось побывать у учителя в гостях: «Я бы могла сварить ему обед, постирать рубашки…» – Леночка, как и все в классе, знала, что, похоронив в прошлом году мать, учитель остался совсем один. Правда, у него была еще старшая сестра. Но она жила со своим мужем и детьми в другом районе.
В конце концов Леночка решила взяться за сочинение, которое задал классу на дом Егор Андреевич. Она вырвала из тетради в линейку двойной листок, написала сверху свою фамилию и тему: «Зачем человеку любовь?»
«И правда – зачем?» – спросила себя Леночка. Вопрос оказался не таким уж простым. Подумав, она начала писать: «Наверное, правильно ответить на этот вопрос не сможет никто. Вернее, каждый человек ответит по-своему. И каждый из ответов будет правильным – ну, с точки зрения этого человека… А я вот думаю так: любовь похожа на Деда Мороза с огромным мешком за спиной. И всем кажется, что в этом мешке уйма разных прекрасных подарков: шоколадные конфеты, игрушечные паровозики, романтические круизы на двоих… И каждый старается этого Деда Мороза заполучить в свой дом, чтобы распотрошить его мешок и выбрать себе подарки получше. Но что в этом мешке на самом деле? Может, бессонные ночи, когда не знаешь, куда деваться от мучительной ревности? Может, ужас осознания, что любишь того, кто этой любви недостоин? Или постоянный страх в одночасье потерять любимого человека? Кто знает?…»