Самая младшая - Романовская Лариса. Страница 45

– Скажи, мы здорово придумали? Тебе очень понравилось?

– Да. У нас с Жанкой тоже была игра на двоих. В розеттский камень. Мы ее всю жизнь помнили, даже когда Нелька и Стас родились. А потом Жанна разбилась – и все. Я думала, что про игру не вспомню никогда.

– А что это за камень? Как «ножницы, бумага, карандаш, огонь, вода»?

– Нет, настоящий камень. Его нашли в Египте двести лет назад. Пока камень не нашли, ученые не могли расшифровать египетские иероглифы. Они их не знали. А древнегреческие ученые знали. И смогли перевести надпись на камне. И выучили язык фараонов.

– А как вы в камень играли?

– Мы решили, что у нас будет своя страна. Розетта. Мы письма друг другу писали. Тоже иероглифами. Придумали шифр и пользовались им. Даже когда выросли. А теперь только я одна знаю. За нас двоих.

– А давай ты мне этот шифр расскажешь, и я с тобой в него играть буду?

Мама вздыхает. Так сильно, что Полина сразу поняла: сейчас скажет «нет».

– Вишня, я не могу. Мы пополам создавали страну. Мне одной в нее играть нечестно.

– Я только хотела, чтобы ваша страна осталась, – Полина отворачивается к кухонному окну. Оно сейчас все затуманенное, в нем соседний дом не виден. Зато Полина хорошо отражается и мама с кастрюлькой в руках. И еще как от сковородки вверх дым идет, там следующий блинчик подгорает. – Я все придумала! Давай ты напишешь, как вы играли. Как ты в блог про нас пишешь. Только про себя и про Жанку.

– Вишня, я же никогда такие вещи не писала.

– Ты же за мной сказки записывала? Ну и сейчас запиши. Ты представь, что ты мне это рассказываешь, только буквами. Это не страшно, мам! Я уже пробовала!

Димка все-таки в скайпе появился, уже совсем поздно. Оказывается, у них сегодня весь день Интернета не было. И еще электричества и тепла в батареях, но это фигня и даже здорово, потому что уроки можно не делать. А сейчас все включили. И мама ему разрешила Полине позвонить, потому что он обещал. Тут на экране кусочек Димкиной мамы появился, и она привет передала.

И они вчетвером разговаривать начали, будто снова на кухне вместе сидят. Оказывается, у Димки сегодня на ужин тоже блинчики. Димкина мама предложила, чтобы Полина к ним на каникулы приехала. Полинина мама согласилась. Сказала, что, если Димкиной маме одна невестка не понравится, она всегда готова обменять на другую. Вообще, это обидная шутка, но сегодня смешная. Потому что Полина знает, что мама ее любит. И потому что Полина – не невестка, а эта… Яичница… Подсвечница… Как их тогда Ленка Песочникова обзывала? Может, Димка помнит?

Но Димка про другое запомнил:

– Польк, а помнишь, как мать твоей этой подружки от страха зассала?! Когда мы сказали, что знаем, кто собак убил?

– Ты ж на дереве сидел! Я с ней одна разговаривала!

– Мне же все слышно было! Я в засаде был по-настоящему! – гордо говорит Димка. И улыбается. Видно, что у него на месте одного выпавшего зуба уже новый растет. Зато вместо другого – новая дырка.

– Вишня, вы, вообще, о ком?

– О Ленкиной маме… – Полина опять не помнит, как ее зовут.

– О той тетке психанутой! – поясняет Димка.

Его мама сперва заругалась, что Димка ругается. А потом заинтересовалась. И Полинина мама тоже начинает задавать всякие вопросы. Таким голосом, которым раньше с коллегой Витечкой разговаривала. А потом мама еще папе звонит и спрашивает, когда он, наконец, на машину видеорегистратор поставит. А потом отправляет Полину спать и говорит, что раз она пока безработная, то надо пользоваться моментом. Мама печатает текст про страну Розетту и одну мелодию немножко бурчит. Торжественную такую, как про прощание славянки. Но повеселее. Из мюзикла.

Полина засыпает и думает о том, во что она с Димкой летом играть будет.

Детективные улики

– Кто бы мог подумать! – качает головой бабушка. От ее заколки отпрыгивает солнечный зайчик и приземляется на дверцу кухонного шкафа. – Ну как она могла? У нас же девочки в одной песочнице росли! Совсем как вы с Жанкой, Ань! И ведь такая женщина приличная, по образованию фармацевт.

– Заметно, что фармацевт. – Стас морщится, будто чаем горячим обжегся. – Она в препаратах рубит по полной. Ей дозу рассчитать – как два пальца об асфальт.

Баба Тоня хочет сделать Стаське замечание, но мама перебивает:

– Славка подтвердил, анализ точный! – Мама сейчас говорила как женщина-следователь в ее любимом сериале про убийства. – Знать бы еще, чем ей эти собаки не угодили?

– А точно она-то, Ань? Может, вы ошиблись? Мне все как-то не верится.

– Стаська, запусти ролик еще раз, пусть бабушка посмотрит. – Мама со Стасом тоже по-следовательски разговаривала. Будто он не старшеклассник, а оперативник на задании. И он себя тоже так вел. По-детективному. Потому что у них уже была настоящая засада и нашлись настоящие улики.

Зашумели динамики на Стаськином клевом ноутбуке. На экране появилось изображение их двора: кусок стадиона и куст, где у птиц и бездомных собак столовая. Съемку делали с видеорегистратора на папиной машине. Папа его специально две ночи подряд оставлял включенным. В первый раз зря. А во второй нет.

Стаська проматывал изображение – до тех пор, пока у стадиона фигура не появилась. Полина эту запись уже смотрела, она знает. Сперва по тропинке должен дядька с пивом пройти, потом женщина с мобильником. А вот потом… Еще одна женщина, она руки в карманах пальто держит. И у нее в этом пальто пакетик с фаршем. А в фарше – отрава. Яд для бездомных собак. А сама женщина – догхантер.

Полина раньше думала, что собачьи убийцы – это такие монстры и зомби. А это люди. Обычные. Даже знакомые. Это мама Ленки Песочниковой. Сейчас будет видно, как она раскидывает отраву под кустами. Она ни от кого не прячется, не озирается и даже темные очки не носит. Она кусочки фарша с ядом бросила на газоне – как конфетные фантики – и пошла обратно.

Камера это все засняла. А Лысик, который в машине прятался, вылез и фарш подобрал. Положил его в банку, как вещдок детективный, и передал папе. Папа отнес банку на работу, попросил знакомого в лаборатории проверить. И ругался на Макса, что он с ядом без перчаток работает. Ленкина мама и то перчатки надевала, хотя она преступница.

Полина – как и баба Тоня – верить в это не хочет. Может, это совсем чужая женщина (а регистратор неисправен). Просто у нее пальто, как у Ленкиной матери, и она живет в том же подъезде, где Песочниковы (а Катя-Жирафа за ней плохо кралась и неправильно подъезд запомнила). А фарш сам испортился!

А может, это случайно так вышло. Это такая данетка: мама Ленки решила покормить собак и купила для них фарш. По дороге она зашла в аптеку и купила лекарство. Пузырек с лекарством треснул, оно вытекло на фарш, и тот стал отравленным. Вот и ответ! И никто не виноват, а собак от фарша спасли Стас, Жирафа и Лысик.

– Вишня, не выдумывай сказок! – хмурится мама. – Тут дело судом пахнет.

– Ленкину маму в тюрьму теперь посадят? – шепотом спрашивает Полина.

– Черта с два! – Мама качает головой. – Тебе сказать, куда меня в полиции послали?

– Лесом. – Полина не любит, когда мама говорит неправильные слова.

– И лесом, и полем… В прокуратуру, может, написать?

– Ань, не горячись! – тоже хмурится баба Тоня. – Может, с ней по-хорошему поговорить, душевно? Все-таки не чужой человек. Может, у нее ум за разум зашел, надо разобраться.

– Да? Ну попробуй! – фыркает мама. – А мы посидим, послушаем. Только я звук на комнату пущу. Стас, диктофон!

– Уже, – говорит Стас и сперва лезет в холодильник за колбасой.

Баба Тоня набирает номер. Она сначала тихо говорит… А потом спрашивает: «Тут такое дело. Мы вчера ночью видели, как вы по двору собачью отраву разбрасываете. Это вы зачем?» И Стас по маминой команде регулирует звук на базе.

– А нечего бегать, заразу разносить! Я в санэпид звонила, чтобы их перестреляли всех. Так они волынку тянут, пришлось самой…