Были и небылицы (сборник) - Юрьев Сергей. Страница 5

– Шинкарь под ребро хочешь? – спросил его Иван по-разбойничьи и давай дубиной своей заветной лихих людей молотить.

– Ты чё ж творишь-то?! Мы ж одного поля ягоды! – закричали разбойники, враз приняв Ивана за своего, а главный даже обниматься с ним полез. – Ныне все разбойные люди у атамана Крутяка под рукой. И ты с нами иди – куш немалый поимеешь.

– Эх, глянуть бы на него… – ответил Иван. – Поди, росту в нём пять аршин и косая сажень в плечах.

– А вот мы как раз к нему и чешем, – хором ответили разбойники.

Недолго они скакали до атаманова шатра – тот, видно, совсем обнаглел – у самой границы царства Берендеева лагерем стал. Зашёл Иван в шатёр и видит – всё коврами устлано, сундуки с жемчугами и золотом открытые стоят, чтобы всякий видеть мог, что атаман для верных людей навара не жалеет. А самого Крутяка Иван и углядел-то не сразу. В центре шатра трон стоял огромный – видно, короля какого-нибудь заморского ограбили, а в уголке трона этого мужичонка сидел, ростом мелкий, щуплый, бородёнка реденькая…

– Ха! – не сдержался Иван. – И этот мосол у вас тут шишку держит?!

– Я те дам – мосол! – обиделся атаман. – Я ща силу-то свою покажу!

Крутяк щёлкнул пальцами, и какой-то разбойник с подбитым глазом поднёс ему ларец.

– А ну, злыдни, вылезай! – крикнул атаман и крышку ларца поднял.

Оттуда выскочили два чудища здоровенных, одноглазых, зубастых, когтями машут, сразу на Ивана набросились. Только не зря слыл он первым поединщиком от царства Шемаханского до самой Фуфляндии… Стукнул он кулаком одного злыдня прямо в глаз – глазик-то и вылетел.

– Ой, глазик мой! – закричал злыдень, упал на четвереньки и начал по полу шарить. – Как же я без тебя злодействовать-то буду?!

Все, кто в шатре был, тоже кинулись глаз искать, и второй злыдень чуть на своих не набросился. Всех бы порвал, если бы Крутяк не сказал волшебную фразу:

– А ну, злыдни, в ларец!

Злыдней в ларец как ветром сдуло, и даже глаз потерянный вслед за ними запрыгнул, по пути на Ивана глянув как-то нехорошо, – запоминал, наверное, обидчика своего.

– Ладно, сгодишься для дела, – похвалил новичка атаман. – А теперь всем спать! Завтра Берендеево царство щипать пойдём.

С дисциплиной в разбойничьей ватаге неважно было, поэтому спать никто не пошёл, а начали все костры жечь, гусей ворованных жарить и горланить песни. Иван к одному костру подошёл и начал расспрашивать, что, мол, за злыдни такие и каковы они в бою.

– Страшны они, – отвечали разбойники. – Кого видят, того и грызут.

А один старый душегуб, медовухи отхлебнув, рассказал такую историю:

– Как-то раз Крутяк колдуна приезжего ограбил, у него-то ларец со злыднями и взял. Вот с тех пор ими всех и стращает! А чуть злыдни своих грызть начинают, он их обратно в коробушку загоняет.

На другой день вышла ватага Крутяка к самой границе, и увидел Иван, что народищу у атамана – тьма-тьмущая. Напротив уже войско царское построилось.

– Чё? Сдаваться пришли?! – закричал Крутяк страшным голосом, а в ответ донеслось:

– Разбойничков сейчас ловить будем!

Атаман тут же рассвирепел и решил сразу злыдней выпустить. Открыл он крышку ларца и скомандовал:

– Злыдни, фас!

Злыдни тут же со страшным рёвом бросились вперёд, только Иван сделал вид, что вслед за ними в атаку пошёл, да как дёрнет одного за хвост что было сил. Взвыл злыдень, назад оглянулся – Ивана уже и след простыл, а ватага Крутяковская стоит, смотрят все, чем дело кончится. Не заметив обидчика, злыдни начали кидаться на всех подряд.

Только атаман рот раскрыл, чтобы злыдней в ларец вернуть, на него Иван набросился и рот ему зажал.

Завидев рассвирепевших злыдней, разбойники по всей Разбойной степи разбежались, а как никого из них рядом не стало, Иван сам ларец раскрыл. Крутяка он запихнул туда же, хоть злыдни его не пускали – кричали, что самим места мало…

Тут и воевода, и сам царь осмелели, бросились к Ивану с очередной победой поздравлять.

– Поехали, Иванушка, в столицу, – предложил Берендей. – Пировать будем, победу праздновать.

– Дельце у меня ещё есть, – ответил Иван, вскочил на коня и поскакал прямо к морю-окияну, чтобы ларец со злыднями забросить в водицу солёную – подальше и поглубже, чтоб никто его более не отыскал.

Сказ шестой

О том, как Иван – крестьянский сын гостил у царя Шемаханского

От Берендеева царства до ближайшего государства было, как известно, тридевять земель, так что гостей особо ниоткуда не ждали, и в гости редко кто выбирался. Спит как-то царь на печи и вдруг сквозь сон топот слышит, а потом кто-то в ухо ему как крикнет:

– Величество! К столице толпа какая-то приближается! Не поймёшь – то ли войско, то ли посольство.

Просыпаться Берендею не хотелось, а подниматься – тем более, так что он только один глаз приоткрыл и распорядился по-царски:

– Если войско – разгромить, а если посольство – пусть подождут… – И опять захрапел с присвистом.

Воевода тут же всю дружину по тревоге поднял и к границе отправился – благо недалеко было. А там и впрямь народищу – толпа целая, а впереди зверь огромный идёт с двумя хвостами – один спереди, другой – сзади, на нём будка стоит, а в будке сидит мужик в кафтане бархатном и покрикивает на всех – сразу видно, что главный.

– Стой! – крикнул ему воевода. – Говори, кто таков и зачем пожаловал!

– Я посол царя Шемаханского! К царю Берендею по делу… – Гость на воеводу даже и не посмотрел – знай, двухвостого своего подгоняет.

– Спит царь. Велел подождать. – Воевода дорогу грудью загородил.

– Обидеть посла – значит царя обидеть! – завопил наездник да как рявкнет: – Хэй! Бамбузяк! – А это в переводе с шемаханского означало – «Наших бьют!»

Тут вся свита посольская ятаганы повытаскивала и пошла в атаку. Только дружинники Берендеевы тоже были не лыком шиты – окружили неприятеля и всех в плен взяли, а посла потащили к палатам царским и на крыльцо посадили, чтобы дожидался, пока Берендей проснётся.

Хоть и любил царь поспать, а и от этого дела тоже устать можно. Слез к вечеру Берендей с печи, корону на голову нахлобучил и пошёл посла встречать, как полагается.

– Привет царю Берендею от царя Шемаханского Кир-Гудука седьмого, у которого всё – самое лучшее! – сказал посол, как только царь на трон уселся.

– Это как это – самое лучшее? – удивился Берендей.

– А вот так! – гордо заявил посол. – Не терпит Кир-Гудук седьмой, чтобы у кого-то было что-нибудь лучше, чем у него. А тут до нас слух дошёл, будто появился какой-то Иван-богатырь, который всех побеждает. Их Величество сна и покоя лишились, думая, что ваш богатырь сильнее нашего окажется.

– Ну, недельку не поспит и успокоится, – ответил Берендей, который уже успел утомиться от дел государственных.

А Иван тоже в палаты царские пришёл, чтобы на посла посмотреть. Увидел он, что Берендей уходить собрался, и говорит:

– Царь-батюшка, позволь в эту самую Шемаханию прокатиться, уж больно хочется на всё самое лучшее посмотреть.

Берендей знал – если Ивану что-нибудь в голову втемяшится, то спорить с ним бесполезно, а царевна Милана только и сказала, чтобы долго странствовать не смел…

Пока ехали, посол всю дорогу молчал, только сообщил, что зверь двухвостый слоном называется. А как подъехали они к границам Шемахании, так сразу хвастаться начал – то покажет табун, в котором лучший в мире конь пасётся, то самое высокое в мире дерево, то самый глубокий в мире колодец, то самую толстую в мире крепостную стену.

– А это самый большой и роскошный в мире дворец, – сказал посол, когда время пришло со слона слезать. – Только ты царю не говори, что ваши пограничники мою свиту одолели, а то царь огорчится и прикажет казнить нас обоих.

Как увидел царь Шемаханский Ивана, сразу начал вокруг него ходить и приговаривать:

– Мелковат… Неказист… Да и оружие у него плохонькое.

Иван-то с собой взял ту самую дубину, которой рыцарей иноземных побил на турнире за руку царевны Миланы. Хотел он было возразить Кир-Гудуку, дескать, не по виду, а по делам ценить надо, но тут явился лучший воин царства Шемаханского, весь в железо закованный, так что и лица не видно.