Голубой дымок вигвама - Степаненко Владимир Иванович. Страница 25

— Ребята, за мной! Это отравитель! — закричал Гордюша. — Письмо есть!

Мальчишки сразу навалились на Кольку, туго стянули ему руки ремнем.

Колька старался освободить руки.

— Подергайся еще! — угрожающе сказал Гордюша. — По шее получишь. Идем, отравитель.

— Ты что выдумываешь? — с обидой сказал Колька. — Сам отравитель! Дай только руки развязать: врезал бы тебе!

— Идем, идем, в сельсовете поговоришь! — Гордюша достал из кармана линованый листок из тетради с Колькиными каракулями.

Колька увидел листок и улыбнулся.

— Я тебе посмеюсь! — угрожающе протянул Гриша Коробочкин, торжественно неся на плече отбитое в бою знамя. — Иди, отравитель!

— Да вы что, ребята! — удивился Колька. — Разве я отравитель? Я писал! Нефть пустили по воде!

— Разговаривай! — перебил Гордюша.

— Бобра догоняю. С кордона убежал.

— Гордюша, может быть, он не врет! — сказал Ромка Орехов. — Ты с какого кордона?

— С восемнадцатого. Отец там лесничий — Василий Иванович Синицын.

— Не слышали такого, — протянул Ромка.

— Так я и поверю! — не сдавался Гордюша. — Сам говорил, что Челомей его ругал. Думаешь, зря? Челомей скорей промолчит, чем лишнее слово скажет.

— Идемте, — в слезах сказал Колька. — Меня самолет разыскивает. Три дня уже по реке плыву. Сами будете отвечать, если я бобра не поймаю. Вчера его старик кормовиком чуть не убил. Браконьера бы лучше поймали!

Глава 18. Разведчик «синих» захватил знамя

Председателю сельсовета деревни Защигорье Геннадию Маркеловичу с трудом удалось успокоить кричащих ребят. Они гурьбой ввалились в маленькую комнату и вытолкнули на середину босоногого паренька в грязной куртке. Во многих местах куртка была прожжена.

От наблюдательного взгляда пожилого мужчины, хорошего охотника, ничего не укрылось. Геннадий Маркелович вспомнил, что прошедшая ночь была ветреной и холодной, и пожалел мальчика.

— Отравителя поймали, — угрюмо сказал Гордюша и положил на стол записку.

— Я не отравитель. — Колька от незаслуженной обиды покраснел. — Руки пусть развяжут.

— Разберемся, кто ты есть, — спокойно сказал Геннадий Маркелович и для строгости нахмурил мохнатые черные брови. — А связывать нельзя. Где поймали?

— На реке. Плыл на салке, — поторопился с ответом Кирилл Коркин.

— На реке? — удивился председатель сельсовета и внимательно посмотрел на Кольку.

Курносый мальчуган смотрел исподлобья, угрюмо. На щеке красовалась большая царапина.

Не лучше выглядел и стоявший около стола в мокрой одежде мальчишка из пионерского лагеря: темный синяк наполовину закрывал глаз.

— Почему подрались?

— Он забрал красное знамя. Мы военную игру проводили!

— Не знал про военную игру. Увидел знамя на дереве и взял, — объяснил Колька. — Взял знамя, стало быть, нужно. Мне летчику надо махать.

— Какому летчику? — Ромка Орехов подался вперед, не спуская с Кольки настороженных глаз.

— Обыкновенному. Который на самолете летает.

— Драку затеял, герой. — Геннадий Маркелович принялся крутить короткую ручку телефонного аппарата. — Нелюшка? Милицию дай срочно. Линия занята?

Колька держался спокойно, без малейшего страха.

— Не знал я про военную игру… Сказали, отдал бы знамя… Сами полезли первые… В плен хотели взять… Что я, фашист? Сумку мою утащили. Пусть сумку отдадут.

— Сумку верните. — Геннадий Маркелович вытянул руку с запиской и начал неторопливо читать глуховатым голосом.

— Держите отравителей! Вот как? Держите отравителей! — пытливые глаза мужчины остановились на Кольке. — В Кокшагу вылили нефть, и мальки дохнут. Страсть, сколько всплыло! Вороны и сороки клюют, радуются!

— И большой рыбе тоже житья нет, — обгоняя читавшего, произнес следующую строчку Колька.

— Здорово шпаришь! Прямо по написанному. Читал записку?

— Писал… помню.

— Разберемся. — Председатель сельсовета недоверчиво посмотрел на Кольку и протянул ему чистый листок бумаги и карандаш. — Дальше напиши!

Колька шагнул к столу и особенно старательно, чтобы не валились буквы в разные стороны, вывел, сильно нажимая на грифель: «Наблюдатель природы».

— Верно! Подпись сошлась! — председатель сельсовета откинулся к спинке стула, чтобы немного сосредоточиться. Надо было сообразить, что дальше делать с этим упрямым мальчишкой.

За спиной председателя на бревенчатой стене висела большая географическая карта европейской части СССР. Выше карты к стене были прибиты чучела разных птиц.

Пока он думал, Колька безразлично скользнул взглядом по карте и увидел витютиня. Дикий голубь был как живой. Мальчик нашел утку широконоску, болотного кулика с длинным клювом, голенастого чибиса. Но особенно удалось мастеру чучело иссиня-черного глухаря.

Глухарь сидел на толстой ветке сосны, недоверчиво склонив голову с красными надбровьями на плечо, широко раскинув могучие крылья.

— Моховик, собаку заметил, — сказал Колька.

— Точно. — Геннадий Маркелович понимающе улыбнулся мальчику.

— Убивал?

— Приходилось.

— Откуда будешь?

— Я? — удивился Колька, которому казалось, что его должны хорошо знать. — С восемнадцатого кордона.

— Эва хватил! Давно плывешь?

— Четвертый день на воде.

— Василия Ивановича знаешь?

— Синицына? Батя мой.

— То-то я примечаю, вроде знаком ты мне. Постой, тебя Колькой звать?

— Колькой… Точно.

— Ты чего сразу не сказал, что ты сын Василия Ивановича Синицына? — Геннадий Маркелович неторопливо рассматривал мальчика. — Твой отец брал от моей Азы рыжего щенка. Как удался?

— Тайгой назвали. Хорошая собака вышла. — Колька словно забыл о ребятах и с удовольствием объяснял: — По кунице идет, хозяина не боится.

— Скажи ты, на медведя идет! Тайгой, говоришь, назвали? Хорошее имя. — Геннадий Маркелович улыбнулся. — Отравитель, ты зачем к нам пожаловал?

— Бобр у нас убежал. В худой клетке привезли.

— Значит, добился отец бобров?

— Привезли. В ручей около Гнилого болота хотели выпустить. Мы нор нарыли, осины заготовили.

— Есть-то хочешь небось, отравитель? Чем все дни кормился?

— Немного хлеба прихватил, пастух огурцы кинул, чай варил. На огороде парнишка капустой угостил.

— Бобра встречал?

— Вчера видел.

— Вот тебе на! К нам, значит, приплыл. Интересно! Геннадий Маркелович оживился. — Я хлопочу, чтобы бобров у нас разводили, а он сам приплыл. Где видел-то? Помнишь?

— Не забыл. Около деревни в морду попал. Чудом спасся!

— Морды у нас не ставят.

— Говорю, в морду попал. Старик мордой ловит. Вынырнул бобр, а старик хотел кормовиком добить. Хорошо, что промазал.

— У Дымков видел?

— Не знаю, может быть, и у Дымков.

— Какая из себя деревня? Помнишь?

— Деревня как деревня. Некогда мне было ее рассматривать. На горе стоит.

— Выходит, Дымки. Правда, ребята?

— Дымки, — подтвердил Ромка Орехов и направился к столу председателя сельсовета. — Дед Челомей мордами ловит. Я ребятам рассказывал. Братень вчера на велосипеде ездил в Дымковскую РТС узнать, когда горючее привезут для тракторов. Он видел, как Челомей ударил по воде кормовиком. Брат спросил, в кого целился, а Челомей сказал, что щуку упустил.

— Не знаю, может быть, старика и Челомеем зовут, — задумчиво сказал Колька. — А браконьер он первой статьи. На «сижу» ловит.