Любовь сильнее расчета - Бойл Элизабет. Страница 16

Ее покровительственная улыбка и тон, каким это было сказано, задели его самолюбие. Эта женщина говорила так, словно он был каким-то старым развратником, любящим пожить за чужой счет, единственной надеждой которого была женитьба на трехглазой старой деве, чье пребывание в свете исчислялось не годами, а десятилетиями!

Но кроме улыбки, Мейсон увидел чуть заметный вызов в ее зеленых глазах. Легкий намек, что ей хотелось остаться с ним. То есть если у него хватит храбрости рискнуть.

Проклятие! Уж не послана ли она для испытания его воли? Это уже слишком.

Напомнив себе, что Эшлины больше не клюют на такую наживку, он поклонился и кивнул.

— Благодарю за ваши добрые слова, мадам. Возможно, я как-нибудь загляну на ваши уроки. А сейчас я предлагаю вам воспользоваться тем немногим временем, что у вас осталось, и перейти в зеленую гостиную. Там стоит фортепиано моей матери, мебели мало и достаточно свободного места.

Кузина Фелисити поможет вам, если потребуется что-нибудь еще.

Вежливо поклонившись, он покинул кабинет, не дожидаясь дальнейших возражений или замечаний. Посвятив долгие годы изучению истории, Мейсон знал, что честь можно обрести, только вовремя отказавшись от своих прихотей. Он явно сохранил свою честь, поспешно сбежав из кабинета. Но ему не удалось скрыться — в главном холле он столкнулся с Белтоном.

— Сэр, — обратился к нему Белтон; это единственное слово прозвучало в холле как тревожный удар колокола. — Леди Дэландер поднимается по ступеням. Что мне делать с другими вашими гостями?

— Леди Дэландер? — Мейсон поежился. Объявление на первой полосе утренней газеты не сумело бы так быстро оповестить всех о пребывании мадам Фонтейн в их доме, как это могла сделать за несколько коротких часов леди Дэландер, хотя в отличие от газет ей за распространение сплетен не платили.

— О Боже, — засуетилась кузина Фелисити, — я совсем забыла о ней.

— Что забыли? — спросил Мейсон.

— Я пригласила ее зайти сегодня утром.

— Кузина Фелисити!

— Но ведь это было до твоего ужасного запрещения, Мейсон. Откуда я могла знать, что ты хочешь лишить меня моего триумфа?

Кузина Фелисити начала искать носовой платок.

Дверной колокольчик громко зазвонил, и все застыли на месте.

— Мне не впускать ее, сэр? — спросил Белтон с таким видом, словно послать сплетницу леди Дэландер подальше для него не составит труда.

— Вы не можете так поступить! — запротестовала кузина Фелисити. — Жозефина считает, что половина патронесс — ее близкие подруги. Оскорбим ее, и нам не видать ни одной рекомендации.

Снова зазвонил звонок, на этот раз нетерпеливо и требовательно. Дверь в дом Эшлинов начала открываться, но Белтон оказался проворнее: нажав на нее, он запер ее на задвижку.

— Мы должны впустить ее, — прошептала кузина Фелисити, — или она…

Ей не пришлось закончить фразу, поскольку леди, о которой шла речь, сделала это за нее.

— Это неслыханно! — послышался за тяжелой дверью громкий голос леди Дэландер, настолько громкий, как будто она уже стояла в холле. — Фелисити! Где вы все? — возмущалась она, сопровождая крики оглушительным стуком. — Какая наглость! Где Белтон?

Наступила пауза, которая, как они скоро поняли, означала передышку, потому что леди быстро оправилась и снова начала ругаться:

— Этот дикарь, которого я видела сегодня утром. Он, должно быть, в доме и их всех убивает! Выходи сейчас же, или я позову стражу и заставлю их выломать дверь.

Мейсону казалось, что он видит кошмарный сон: в его доме находились актриса с самой скандальной репутацией в Лондоне и ее телохранитель-сарацин, а у дверей дома стояла самая отъявленная сплетница и собиралась брать его штурмом, как во времена норманнского завоевания.

— Уходите отсюда все! — приказал он, поняв, что леди Дэландер приказала своему лакею взломать дверь.

Беатрис подхватила Хасима под руку и потащила его через открытую дверь, которой пользовались слуги, и помчалась из дома, как будто на Эшлин-сквер выпустили свору адских псов. А Луиза поволокла свою неуклюжую сестру Мэгги вверх по лестнице, они исчезли почти с такой же быстротой, как и Беа с сарацином.

Мейсон не винил их: вполне возможно, леди Дэландер упоминалась в забытых древних рукописях как одна из заблудших служительниц преисподней.

Белтон все еще выдерживал осаду у двери, но быстро сдавал свои позиции. Снаружи леди Дэландер торопила лакея:

— Нельзя терять ни минуты, Питер! Их жизни в опасности.

У Мейсона оставалось всего несколько секунд. Он схватил Райли и, хотя это было не очень любезно с его стороны, затолкал ее в ближайший чулан. Захлопнув дверь, он повернулся к кузине Фелисити:

— Ни слова, кузина.

Он собрался сделать знак Белтону, чтобы тот открыл дверь, но в этот момент дверца чулана распахнулась.

— Я не… — возмущенно начала мадам.

У Мейсона не оставалось выхода: парадная дверь начала открываться, и он понял, что должен немедленно заставить мадам Фонтейн замолчать. Позже, размышляя о том, что он тогда мог сделать, чтобы спасти положение, Мейсон только удивлялся, почему выбрал именно этот способ. Не самый достойный, не самый приличный и не самый похвальный.

Это был один из наихудших способов Фредди.

Он принес свои результаты — мадам Фонтейн замолчала, — но в то же время создал совершенно новые проблемы. Ибо как только бравшая дом приступом леди Дэландер распахнула дверь, Мейсон схватил сопротивлявшуюся мадам Фонтейн в объятия и втащил ее в чулан. Очутившись с ней внутри, он поступил как истинный Эшлин, чего раньше с ним не случалось. Он заставил леди замолчать, поцеловав ее, и понял, почему его предки оставили за собой целый хвост долгов, тянущийся от Ковент-Гардена до Воксхолла.

Глава 5

— Я не хочу… — запротестовала Райли, когда Мейсон, не растерявшись, схватил ее и вместе с ней протиснулся в чулан. Его губы прижались к ее губам, застав врасплох. Это не был ни сценический поцелуй, ни торопливый поцелуй, сорванный слишком пылким поклонником.

Его губы властно овладели ее губами, словно обладали какой-то колдовской силой. Шепот, вздох — и Райли почувствовала, что пропадает. Она уже не слышала шума, доносившегося из холла. Она ощущала только теплоту его тела, пряный аромат его мыла для бритья и вкус его губ.

Как могло случиться, что в одно мгновение этот неотесанный книжный червь, этот суровый пуританин исчез, а на его месте очутился настоящий соблазнитель, знающий как обнимать женщину и разжигать ее чувства, заставить трепетать в своих объятиях?

Хуже того, Райли почувствовала, что отвечает на его поцелуи с такой страстью, которой, как она вдруг поняла, не хватало в ее жизни. Она забыла о своем обещании, данном себе самой, стараться избегать его прикосновений, поднялась на цыпочки, чтобы еще ближе приникнуть к нему, и обвила его шею руками. Она было приоткрыла губы, отвечая на его становившийся все глубже поцелуй, как внезапно раздавшийся крик, подобный пронзительному свисту боевого топора, заставил их отпрянуть друг от друга.

— Леди Фелисити, что это значит? — кричала леди Дэландер.

— Тс-с, — прошептал лорд Эшлин.

Но Райли и так все еще не могла отдышаться, не говоря уже о том, что стук ее сердца, как ей казалось, был слышен во всем доме.

— Я жду ответа, — потребовала леди Дэландер. — Что все это значит?

— Значит что? — ответила кузина Фелисити.

— Дверь! Белтон запер передо мной дверь.

Как жаль, что им помешали, поймала себя на мысли Райли. Ей хотелось набраться смелости и подставить ему свое лицо, чтобы Мейсон еще раз поцеловал ее.

Ах, о чем это она думает? Вот что значит иметь дело с благородными людьми — с ними трудно самой оставаться благородной! Ведь ей следовало бы возмутиться, почувствовать себя оскорбленной. И уж конечно, не ждать, что он поцелует ее снова.

Между тем в холле кузина Фелисити рассмеялась:

— Белтон? Ты не впустил леди Дэландер в дом?