Белая западинка. Судьба степного орла - Колесников Гавриил Семенович. Страница 36
— Обратно ведь столько же. Сорок километров! Без пяток останетесь.
— Не останемся!..
— Всего сорок километров? —презрительно скривил губы Коля. — Подумаешь!
— Ну, ладно. Кто храбрый — завтра чуть свет собираться у моего порога. На ногах — кеды, в мешке краюха хлеба, кусок сала и бутылка воды.
Небольшим отрядом под руководством Пал Палыча мы и отправились к озеру Солёному. Путь долгий, а шли мы, не замечая ни времени, ни расстояния.
Был наш Пал Палыч долговязым и сухощавым. Лицо у него, как у многих рыжеватых людей, на солнце не темнело, а становилось медно–красным. Солнца он не боялся, шляпу чаще всего носил в руках, поблёскивая отполированной лысиной. Неутомимый ходок, он и нас приучил вышагивать по степи, не обращая внимания ни на зной, ни на стужу.
Некоторые боятся или брезгливо сторонятся всяких степных гадов. А Пал Палыч не то чтобы любил их, нет — он любовался ими, их невидимой другим красотой и нам сумел привить это чувство бесстрашной и доброжелательной любознательности ко всему живому.
Нам удавалось подсмотреть в степи много такого, что никогда в жизни не увидишь и не узнаешь, сидя дома у телевизора или за книгой.
Во время путешествия к озеру Солёному Пал Палыч был верен своему обычаю. Он ловил разную степную живность с неизменным своим присловьем:
— Не бойся, мы только посмотрим на тебя поближе.
С загоревшимися глазами мы обступали Пал Палыча, а он поворачивал на спину нарядную зеленую ящерицу, и она замирала у него на тёплой ладони.
Вдоволь налюбовавшись маленькой степной красавицей, Пал Палыч у самой земли поворачивал ладонь, и ящерица благополучно исчезала в зеленой траве.
Так же смирно сидел у него на ладони лягушонок, выпучив большие глаза и подрагивая влажной белой грудкой.
— Живи! —говорил наш учитель и отпускал лягушонка в мочажину на дне мокрой балочки.
Уютно пригревался на руке Пал Палыча, обмотавшись вокруг неё браслетом, небольшой ужонок и уползать с насиженного места никуда не собирался. Все живое в степи относилось к нашему учителю с полным доверием.
Пробовал подражать ему Коля, но всегда терпел неудачу. Под самой его рукой ящерицы всегда успевали юркнуть в траву, а лягушата прыгнуть в мочажину и своим лягушачьим стилем уплыть под водой в безопасное место. Коля досадовал: «Все равно поймаю!» А Пал Палыч лукаво улыбался.
Солнце поднялось уже высоко и нещадно палило, а мы не прошли ещё и половины пути.
На берегу небольшого степного озерца, густо поросшего высоким камышом, Пал Палыч объявил привал:
— Подкрепимся и без остановок — до Солёного.
После того как встанешь чуть свет, прошагаешь вёрст десять по знойной степи и окажешься у прохладного степного озерца, нет ничего вкуснее краюшки хлеба. Мы уплетали его с завидным аппетитом. По укоренившейся привычке, Пал Палыч время от времени окидывал степь внимательным взглядом…
— А у чибиса?то беда приключилась, — вдруг встревоженно сказал он. — Так волноваться он зря не станет.
Перед нами расстилалась влажная зелёная луговина. Низко, у самой земли, метался чибис, довольно большая в размахе тупых коричневых крыльев птица с белой грудкой и забавным чёрным хохолком на голове, и резко, тоскливо кричал: «Чьи–вы, чьи–вы!»
— Беда у чибиса, —повторил Пал Палыч. — Пошли выручать!
А чибис кричал своё «чьи–вы, чьи–вы», припадал к земле, но сейчас же отлетал вверх. Он явно кого?то пугал, но и столь же очевидно кого?то боялся.
Когда мы приблизились к месту происшествия, прямо из?под ног неохотно взлетели две бодыпие серые вороны. Тех, кто не видел этих птиц так близко, наверное, поразило бы обилие чёрного цвета в их оперении: голова, крылья, ноги у «серой» вороны чёрные, как смоль.
Коля метнул вслед воронам комок земли. Они прибавили лету, понимая, что имеют дело с настоящим противником, а не с беззащитным чибисом. Да и верно: что этот голенастый чибис со своим жиденьким клювом может сделать вороне, птице умной и опытной, вооружённой грубой когтистой лапой и сильным, крепким клювом?
— Успели все?таки нашкодить, разбойницы! —сказал огорчённо Пал Палыч.
Он склонился над гнездом — нехитрым сооружением из стеблей травы и тонких веток, сработанным прямо на земле посреди сочной зелени. В гнезде лежали два желтовато–серых яйца, густо затенённых чёрными пятнами. Яйца напоминали по форме грушу и казались крупноватыми для чибиса — в размер куриных. Около гнёзда лежали скорлупки ещё двух разбитых яиц.
— Наверное, лапищей из гнёзда выкатили, клювом раскололи и выпили яйца, — сердито проговорил Вася, подбирая скорлупки.
— Опоздай мы ещё немного, они бы совсем осиротили птицу… Воронам—лакомство. Чибисам — горе! —Пал Палыч был явно огорчён и расстроен.
А чибис все летал над потревоженным гнездом, все кричал своё «чьи–вы, чьи–вы», теперь уже боясь и пугая нас.
— Уйдём потихоньку, — сказал Пал Палыч негромко. — Пусть успокоится. Ну, не четыре — два яйца насидит… А вороны, надо думать, не прилетят больше. Птицы они неглупые, поймут, что их серьёзные люди шуганули…
К Солёному подошли мы уже за полдень. Как?никак двадцать вёрст! А нам в степи до всего дело. С Пал Палычем путешествовать по–другому просто невозможно. Он поминутно останавливался, рассматривал какие?то травинки, прослеживал по еле заметным следам тропки степных зверьков…
Вид вокруг озера был, пожалуй, даже унылый, но любопытный. Кристалликами соли поблёскивали беловатые плешины. Кое–где пробивалась пахучая серая полынь, какая?то странная трава — без листьев, с жирным узловатым стеблем.
— Вот это и есть один из солеросов, — сказал Пал Палыч. — На зуб попробуйте!
«На зуб» солерос оказался противным и горьким, как хина.
— Горько? — засмеялся Пал Палыч. — К осени его дождичек вымоет— баранта все сжуёт за милую душу.
На берегу Солёного зеленели, и довольно густо, ещё какие?то бесстрашные растения. Поверхность их листьев была покрыта беловатым налётом соли.
— Тем и живы, — объяснил учитель. — Мы с вами потеем, а лист соль из себя выдавливает. Ветры её сдуют с листа — и опять он легко дышит, а корни солёную воду подсасывают… Когда?нибудь люди выведут такие культурные растения, которым не страшна будет никакая солёность земли. И тогда эта скудная полупустыня покроется густой и сочной зеленью. Приспособился же к ней дикий солерос… Название?то какое этим храбрым растениям люди придумали!..
Мы закусывали на берегу Солёного, перед тем как отправиться домой, когда Коля заметил в прибрежной зелени какое?то движение. На чистую гладь озера неторопливо выплыл выводок утят. Коля загорелся охотничьим азартом.
— Сейчас мы посмотрим на вас поближе, — сказал он, подражая Пал Палычу.
Но не у>опел Коля ступить в воду, как утята у нас на глазах исчезли, будто их и не было только что.
Коля снял штаны и, оставшись в трусах, настойчиво долго шарил в прибрежной зелени. Утят не было. Как сквозь землю провалились!
В конце концов он сдался и принялся за свою краюху. Но только успел рот раскрыть, как утиный выводок снова выплыл на чистую воду.
С недожеванным куском во рту Коля вскочил и ринулся ловить утят. А они мгновенно скрылись с глаз, словно в воздухе растворились. На этот раз Коля искал ещё дольше и ещё прилежнее, но так ни одного утёнка и не нашёл. Раздосадованный неудачей, он признал своё поражение, и мы продолжили завтрак. Но едва расселись на траве и принялись за еду, как весь выводок, будто дразня нас, снова поплыл по Солёному.
— Молодцы! —сказал одобрительно Пал Палыч. — Хорошо хоронитесь. Живы останетесь! Так бы вот вам осенью от моего ружья прятаться — и совсем бы ладно было.
Ну, это Пал Палыч сказал так, для красного словца. Ружьё?то у него есть, только охотится он в степи больше с фотоаппаратом.
Мы отправились к Солёному утренней зарёй, а вернулись домой, когда закат дотлевал красными угольками в пйгле темно–серых туч. Принесли мы из этого похода богатую коллекцию солеросов.
ПОНЯЛИ!
В нашем классе прямо поветрие какое–то пошло: и мальчишки, и девчонки пристрастились ловить певчих птиц и держать дома в клетках.