Непобедимая Моди - Джейкс Брайан. Страница 3

— Живым? На кой?

Длиннозуб хмыкнул, покачал головой:

Ты, Кодж, не только хвоста лишился, а и умишка тоже, как я погляжу. Ты глянь на этого пса, глянь глазами-то. Глаза разуй. Видишь?

Кодж уставился на Гораса. Глядел на него и Виска, и глядел так, как будто барсук ему понравился. А Горас тем временем рвался на цепи, пытаясь достать кого-нибудь из удравшей нечисти, рвал когтями палубу, отдирая от дерева длинные щепки-стружки. На обнаженных зубах его выступила пена, из глотки вырывался оглушительный рев, грудная клетка вздымалась и опускалась. Но наибольший страх внушали его глаза, напитанные кровью. Казалось, такие глаза не могли принадлежать ни одному из земных зверей. Как будто демон вырвался из Темных Лесов и бушевал на палубе пиратского парусника.

Виска отобрал у брата вилы и пробормотал:

— Да, братец Огузок, он бы к твоему обрубку хвоста и обрубок головы добавил, коли бы ты к нему поближе придвинулся.

Кодж недовольно покосился на брата. Он не любил, когда его называли Огузком. Противное прозвище приклеилось к нему еще в детстве, когда в драке ему отшибли хвост. Кодж плюнул в сторону Гораса и буркнул:

— Этот пес совсем рехнулся, умом подвинулся, видишь? Говорю тебе, надо его порешить, хочешь, сам пришей, а не то я, давай…

Не отвечая, Виска крикнул в сторону команды:

— К псу не подходить, жрать-пить ему не давать, курс на юг держать. Я с Коджем в каюте.

Обойдя Гораса, Виска увлек брата и свою каюту.

Наполнив две кружки водорослевым грогом, Виска сунул одну в лапы Коджу и принялся втолковывать непонятливому братцу свой хитроумный план:

— Ты меня слушай, я о таких полосатых собаках слыхал, не видал только. Это у них называется берсерк, а еще жажда крови, не то бешенство крови тоже называется. Мне Дикий Вихрь сказывал.

— Сам Диковихрь… — почтительно повторил Кодж кличку великого разбойника.

— Да, он, — закивал Длиннозуб. — Его ведь и самого ухлопал такой полосатый берсер… беркер… ну, в общем, жаждокровный такой. Такая горка со смешным именем… Самаркандослон, что ли… Крепость в горе. На южных берегах. Тот полосатый жаждокровный… вроде Пеплоглаз по имени. Его ничем не взять, топоры отскакивают, стрелы ломаются…

Кодж хлюпнул, отхлебнув вонючего грога, утер пасть рукавом.

— Да-а, Диковихря-то одолеть… не шутка… Свирепый воин, должно быть, этот Пепел бешеный… Слушай, на кой тебе этот полосатый, если он бешеный? Лучшее лекарство от любого бешенства — это порешить его, да поскорее.

Виска хитро подмигнул брату:

— Не-е, такой ценный зверь… и рыбам скормить? От него толк будет великий. У меня мудрый план.

— Да ну?

— Да, план… Мудрый, — повторил Виска, тоже отхлебнув грога. — Если его приручить, эту полосатую башку, то у нас целая армия появится. Он один целой армии стоит!

Коджа этот довод не убедил.

— Ты, часом, не заметил, как он Балида… того… приручил? Махнул лапой — и остался я без помощника. Ха! Как ты его приручишь, если к нему не подойти?

Виска изящно склонил набок красивую голову и мило улыбнулся.

— Добрый у меня братец, мозгов бы ему только… Да ничего, у меня мозгов на двоих хватит. Ты не слыхал, что голод и жажда — лучшие укротители да дрессировщики? Посидит Каменная Башка у мачты на цепи, попостится, а потом будет моим лучшим другом. Мышкой комнатной станет.

Кодж уважительно глянул на брата:

— Да, умный ты у нас, не зря же капитан! А вот скажи, брат, зачем мы к югу идем?

Кодж потянулся было за фляжкой с грогом, но Виска схватил ее раньше.

— На юг идем, потому что я так приказал. И не надо нам на всякие горки страшные, вроде как этот Самаркандаслон. Я не такой дурень, как Дикий Вихрь, чтобы подставлять глотку бешеным барсукам. Там, на юге, куча мест, где есть что пограбить, повеселиться. Там найдем что получше, чем эти дохлые островки. И драться сами не будем. Это дело нам добудут другие.

— Кто? — Кодж вылупил глаза на брата.

— Каменная Башка, когда я его натаскаю, нам дорогу расчистит. Всех поубивает, а мы за ним прогуляемся…

Кодж совсем не возражал против веселой прогулки и легкой добычи, но он все же задал еще один вопрос:

— Дак, братец, а ежели мы не на горку эту Семи-лама… склон… то куда еще? У тебя ведь план… мудрый…

Виска долил ему в кружку грогу.

— Ты, братец, голову не ломай. Не утруждай себя попусту. Предоставь это мне. Уж я вас приведу, не беспокойся.

Но братец Огузок все не унимался:

— А… на что это место похоже, куда ты нас приведешь?

Виска сморщил нос:

— Ну… Место, где я править буду… Король королем.

Кодж не отставал:

— А я?

— А ты… — Виска похлопал брата по спине. — Ты станешь капитаном нашего корабля. Во как!

— У-у-у-у! — обрадовался младший брат. — Здорово! Я капитан! Кровь и кишки! Еще какой капитан! У-у-у-у-у!

Виска проводил его до двери.

— Да, да, ты — капитан! А сейчас проследи, чтобы курс держали точно на юг. И не напрягай мозги. Да напомни этим олухам, чтобы держались подальше от полосатой собаки и не давали ему ни крошки жратвы и ни капли воды.

Кодж ухмыльнулся хмельной улыбкой и поднял руку в салюте:

— Есть, кэп, понял, кэп!

Он стоял, ухмылялся и держал руку поднятой в приветствии, пока Виска не спросил нетерпеливо:

— Ну, чего застыл?

— А ты что, не скажешь мне «Есть, кэп, понял, кэп!»?

Виска устало вздохнул:

— Ишь чего вздумал… На судне один капитан, понял? Иди выполняй.

И он захлопнул дверь перед носом глуповатого братца.

Кодж похлопал веками, соображая, потом вздохнул и поплелся от капитанской рубки, примеряясь к роли капитана. Наткнувшись на мелкую судовую крысу, он ткнул ее в бок и рявкнул:

— Эй, ты! Сбегай к рулевому да скажи, чтоб не спал да на юг держал. Ик! И принеси мне что-нибудь пожрать с камбуза. Да поживей! Ик!

Подивившись, с какой быстротой выполняются его распоряжения, Кодж уселся на палубе подальше от пленника. Он принялся с аппетитом уписывать миску принесенного крысой супа, чавкая, чмокая да похваливая.

— Га-га-га, Каменная Башка, хошь жрать-то? — покрикивал он время от времени.

Молодой барсук сидел, привалившись к мачте. Разбитая голова покрылась жесткой коркой крови. Убитый им Балид, сам того не желая, ненароком сделал доброе дело, промыв его рану соленой морской водой. На Коджа барсук глядел недобрым взглядом, однако не шевелился и на шуточки бесхвостого лиса не реагировал.

— М-м-м-м, вкусный супчик! — продолжал свои старания Кодж. — Из твоих овощей, спасибо. И пиво доброе вы сварили, только пить его мне, а не тебе, полосатый.

Горас вдруг взревел и рванулся к шутнику. Кодж с перепугу дернулся, вскочил, облившись супом и пивом. Он выругался, но тут же ухмыльнулся:

— Что, не достать? Лапы коротки? Еще освежить?

Кодж взял ведро, зачерпнул воды из-за борта и окатил ею барсука. Тот стоял неподвижно, как будто не заметив, как по нему струями стекает вода. Находившиеся неподалеку матросы засмеялись, кто над барсуком, кто над Коджем. Кодж рассвирепел еще больше, заорал:

— Еще хочешь? Еще, Каменная Башка? Оглох, что ли? Говорить разучился?

Горас помолчал, потом неторопливо пророкотал:

— Говорить не разучился, да что толку говорить с покойником.

— Ха! Слыхали? Совсем рехнулся! — обратился Кодж к толпившимся позади матросам. — Виска ему мозги повредил. Я для него, видишь ли, покойник! Да ты скорее покойником станешь, идиот! Вот я тебя сейчас еще разок освежу, увидишь, какой я покойник!

Еще одно ведро воды обрушилось на Гораса. Он снова не шелохнулся, только бросил еще несколько слов:

— Ты убил мою родню. Я убью тебя. Ты покойник.

Глаза Гораса потемнели от прилившей к ним крови. Кодж потерял весь задор, попятился, развернулся и ринулся к корме. Горас проводил удиравшего бесхвостого лиса тяжелым взглядом.