Корабль чародеев - Бок Ханнес. Страница 1

Ханнес Бок

Корабль чародеев

ГЛАВА I

Ночной кошмар отступил, но качка не прекращалась, как и этот странный назойливый звук, похожий на позвякивание миллионов бутылок.

Он чувствовал только сильную боль — все тело горело, как будто его высекли или ошпарили. Тусклый свет, проникавший сквозь воспалённые веки, заставил открыть глаза. И тотчас нахлынула слабость, словно вампир из ночного бреда высосал все силы и бросил здесь умирать. Сморщившись от боли, он попытался поднять онемевшую руку, чтобы прикрыть лицо, но не смог и снова закрыл глаза. Жаркий солнечный свет, казалось, давил всем весом раскалённых добела лучей. Где же он всё-таки находится?

Человек снова осторожно приоткрыл глаза. Покачивало. Невольно представилось, что он лежит в колыбели гигантских ладоней. Его ослабшая рука соскользнула вниз и оказалась в ледяной воде. Он передёрнул плечами, и тут же застывшая кровь хлынула к венам, постепенно возвращая его к жизни. Вода? Попытка сесть отняла последние силы. Тяжело дыша от напряжения, он с трудом поднял голову и, скосив глаза, огляделся. Это движение сопровождалось странным потрескиванием. Он лежал на деревянной платформе, белой от сверкающей соли, а голова покоилась на спутанных, высохших морских водорослях, которые и шуршали при каждом движении. Интересно, где одежда? Итак, он плывёт на жёстком, пропитанном солью куске дерева, а вокруг — только лениво шевелящаяся вода, сливающаяся на горизонте с небом.

Как он оказался на этом обломке крушения, на этом плоту? Силясь что-либо вспомнить, человек нахмурился, и от этого незначительного движения лицо, казалось, пронзили сотни иголок. Он кое-как доволок руку до лба и прикрыл его. Видимо, лежал он так уже давно, если солнце спалило кожу до волдырей.

Постепенно возвращались силы. Сжав зубы, он опёрся на локоть, перекатился и сел. Теперь уже ничто не мешало осмотреться. Открывшаяся картина была малоутешительна. Журча и подпрыгивая, бесконечная рябь, словно играя и дразнясь, мягко подталкивала плот.

Растерянный, он поднял голову. Изнуряющая жара не давала вспомнить что-то, но что? Это «что-то» постоянно ускользало. «Ну и пусть, — решил он. — Здесь, на куске дрейфующего дерева, по-видимому, за много миль от берега, лучше уж подумать о том, как добраться до суши, как бы далеко она ни была».

Возможно, в этом была повинна слабость, но небо казалось ему каким-то необычным — слишком синее и мерцающее, словно широкая полоса голубого света, с дрожавшим сквозь знойное марево солнцем, похожим на собственное отражение в бегущей воде.

Он поджал ноги и понурил голову под давящей тяжестью раскалённых лучей. Хотелось пить: он облизнул потрескавшиеся, покрытые солью губы, краешком глаза жадно взглянул на воду — её не стоило даже пробовать.

Человек встал и сделал несколько неверных шагов по раскачивающемуся плоту. Да, «земля» тут не крикнешь, кругом — сколько видит глаз — вода. Сильно качнуло, и он чуть не упал. С большой осторожностью, словно опускаясь на битое стекло, он уселся снова и тяжело перевёл дух. Из груди со вздохом вырвалось рыдание. День клонился к вечеру, однако так медленно, что каждая минута казалась часом. Лишь однажды где-то далеко большая рыба, играя, плюхнулась в воду, но больше ничто не нарушало тягостного однообразия.

На закате он лежал на животе, погрузив взгляд в глубокую чёрно-синюю бездну. Вдруг что-то заставило его поднять голову. По воде багровой колышущейся дорожкой текло отражение заходящего солнца. Но там, вдали, прямо под заходящим алым солнечным диском виднелось другое пятно — тёмное и совсем крошечное. Корабль? Страстная, нетерпеливая надежда охватила его. Бессмысленно улыбаясь, он поднялся и выпрямился во весь рост. Медленно-медленно тёмное пятнышко на горизонте приобретало очертания корабля, и так же медленно солнце тонуло в воде, погрузившись уже наполовину и отмечая свой путь отблесками в сгустившейся синеве.

Лиловые сумерки надвигались с востока, неся телу, измученному жарой, прохладный ветер и целительную свежесть. Море дремотно вздымалось, словно пробуждаясь, и волны мерно раскачивали плот вверх-вниз, норовя опрокинуть замершего на нём человека.

В вечернем полумраке был виден только силуэт приближающегося корабля. Человек отчаянно замахал руками и раза два даже подпрыгнул, но плот закачался так, что он едва удержался на ногах. Он попытался кричать, но это тоже ни к чему не привело — из пересохшего горла вырвался лишь жалкий хрип.

Тем временем начало штормить — резкий холодный ветер торопливо гнал белые барашки, и они толкали плот, словно стараясь согнать со своего пути. Не удержавшись, человек упал на колени и в отчаянии запрокинул голову в немой мольбе. Несмотря на то что промозглый ветер всё усиливался, небо, усеянное звёздами, было чистым. Кувыркаясь и рокоча, беспорядочно обгоняя друг друга, вокруг носились пенистые валы. Человек до боли в глазах пытался рассмотреть приближающееся судно, ни корпус, ни оснастка которого не были освещены — корабль нёсся по волнам подобно чёрной тени. Что-то странное в очертаниях делало его непохожим на другие корабли; отнести его к какому-либо известному разряду судов было делом весьма затруднительным. Набежавшая волна захлестнула плот, и человек, не сводя с корабля изумлённого взгляда, покрепче ухватился за кривые доски. Где он мог такой видеть?

В книгах! В кино! Более всего это походило на драккар викингов, но такое предположение озадачивало: драккар викингов в наши дни? Невероятно! И всё же это было так, хотя и казалось необъяснимым. Во тьме можно было разглядеть только тугой красно-жёлтый парус. Плот неожиданно нырнул, почти опрокинув человека навзничь. Корабль был едва ли не в тысяче футов от него, и, воспользовавшись моментом, человек быстро зачерпнул воды и прополоскал горло. Теперь можно было кричать. Но за шумом волн он сам едва различал свой хриплый голос — услышат ли его на судне сквозь завывания и свист ветра?

Корабль мчался прямо на него, похожий на рассвирепевшего зверя. Если он сейчас же не подаст им какой-либо знак, драккар может оказаться близко. Слишком близко. Человек снова крикнул. Они должны его услышать! Корабль был уже совсем рядом — от плота его отделяли всего каких-то пятьдесят футов. Человек помедлил немного, внезапно ощутив смертельную усталость, затем поднялся, сложил рупором ладони и снова закричал. Было мгновение, когда ему показалось, что на палубе промелькнула чья-то тень, но ответа не последовало. Размахивая руками, вопя что было мочи, он, забыв всякую осторожность, как одержимый запрыгал по шаткому плоту. Ответа не было. Корабль проносился мимо — дальше, вперёд.

Поскользнувшись и грохнувшись на шероховатые доски, человек взвыл от отчаяния. Холодная вода окатила его с ног до головы, грозя стащить с плота. Он протиснул пальцы в щели между досками и повис так, чтобы удержаться. Зубы стучали, по спине разливался холод, пальцы быстро онемели. Ветер и не думал стихать. Похоже, начиналось продолжение ночного кошмара, но уже не в виде сюрреалистического бреда, а в виде жестокой реальности с бушующим морем и безжалостно жалящим ветром.

Звезды бесстрастно сияли в вышине, и измученный человек время от времени поднимал вверх бледное лицо, не переставая удивляться их великому множеству и близости. Трепещущие небеса казались бесконечным океаном живой тьмы.

Надежды на спасение таяли. Сколько ещё он сможет так продержаться? Очередная волна оторвала от досок уставшие руки. Плот, взбрыкивая, кренился то в одну, то в другую сторону, а человек задыхался и отплёвывался. Он снова просунул слабеющие пальцы между досок, до крови ободрал их и всем телом содрогнулся от боли. Плот в очередной раз подпрыгнул, голова человека дёрнулась, и он вдруг увидел перед собой гроздь тусклых жёлтых огней. Это был отнюдь не мерцающий свет звёзд. Он, словно во сне, наблюдал, как гроздь огней увеличивается, приближаясь.

Корабль! Должно быть, его всё-таки услышали и вернулись! Поднявшись на колени, он высвободил руки и замахал ими, крича что-то невнятное. Ветер внезапно, как по команде, стих. Нет, перед ним был не тот корабль, который он видел раньше, — этот, двухпарусный и освещённый разноцветными фонарями, более походил на старую венецианскую галеру. Он закричал опять и услышал ответный крик. С корабля уже спускали маленькую лодку.