Слово имеет кенгуру - Лорд Фред. Страница 15

— Любопытно, а как вы их вообще строите?

— Прежде всего позвольте вам заметить, что муравьи, подобно людям, отличаются друг от друга и имеют разные привычки и обычаи. А новые муравейники вырастают так: приходит день, когда, покинув свой старый дом, муравьи и муравьихи расправляют крылья, взлетают в воздух и там каждый выбирает себе пару. Это бывает летом. Они долго летают вместе, потом муравьи падают на землю и умирают, а муравьихи опускаются на землю и откусывают себе крылья: ведь они больше им никогда не понадобятся. Потом выкапывают в земле маленькую ямку, прячутся в нее, закрывают вход от врагов и расширяют ямку, чтобы получилась уютная комнатка. Долгие месяцы проводит муравьиха в одиночестве, пока не снесет яички, из которых вылупятся со временем маленькие безногие личинки. Личинки вырастают, вылезают наружу, строят новые проходы, разыскивают пищу, ухаживают за матерью и присматривают за своими новыми братьями и сестрами, которые непрерывно продолжают появляться на свет. Скоро они превращаются в настоящих взрослых муравьев. Вот так и создается новый муравейник. Мать всего этого огромного семейства называют королевой. В Африке и Азии муравьи-работники из старого королевства никогда не бросают свою повелительницу и помогают ей создавать новое муравьиное государство. Бывают случаи, когда две или три королевы правят вместе.

— Ну, теперь все ясно. Одна из королев требует казни других!

— Отчасти вы правы! Обычно королевы живут мирно. Но в Северной Африке водятся муравьи, которых называют палачами. Королева этих муравьев подлетает к колонии более крупных муравьев, притворившись усталой, и ждет, пока муравьи-работники не втащат ее внутрь. Затем эта предательница пробирается в королевские покои, выжидает удобный момент, незаметно подкрадывается к законной королеве, нападает на нее и...

— Быстрым движением отрубает ей голову! — воскликнул я.

— Простите, кто кому рассказывает, господин журналист?

— Ах, извините меня. Но говорите скорее! Я просто сгораю он нетерпения! — выпалил я.

— Она вовсе не отрубает ей голову! Все гораздо страшнее. Она... отпиливает ее. А когда в государстве несколько королев, королева-палач за несколько дней отпиливает головы всем соперницам.

— Это позор! — гневно воскликнул я.— А разве верноподданные королевы не бросаются ей на помощь?

— Странно, что вам кажется это позором, молодой человек. Загляните в учебник истории и вы найдете много примеров того, как люди отрубали головы своим властителям. Но вы спросили меня о подданных? Они не спешат на помощь, потому что королева-палач задабривает их всякими лакомствами, которые приносит с собой.

— Может быть, мы лучше поговорим о чем-нибудь другом?

— Ну что же, я согласен. Например, еда, разве это не приятная тема для разговора? Кстати, у меня совсем пустые желудки.

— Простите, мне показалось, вы сказали «желудки»? Вероятно, вы имеете в виду желудок? Ведь у вас, наверное, только один желудок?

— Я сказал «желудки», и не случайно: у нас два желудка — личный и общественный.

— Общественный? Впервые слышу об этом,— удивился я.

— Странно. Ведь у людей есть золотое правило — всегда помогать друг другу. И мы тоже придерживаемся его. Когда мы находим что-нибудь вкусное, мы немножко съедаем сами, а остальное откладываем в наш общественный желудок и спешим домой, чтобы накормить других. Все поступают так же — часть съедают, остальное прячут в свои общественные желудки, потом делятся с товарищами. Так же как люди делятся друг с другом добрыми новостями.

— А теперь расскажите мне о разбойниках,— попросил я.

— Простите, но вам придется немного подождать. Вот только пригоню домой коров,— озабоченно сказал Муравей.

— Что? Коров?

— Да, да, коров.

Муравей куда-то побежал деловито, а я уселся рядом с муравейником и, ожидая возвращения своего собеседника, мурлыкал себе под нос песенку.

Вдруг я вскрикнул: кто-то укусил меня в ногу. Я замахнулся, чтобы ударить обидчика, но тут разглядел моего знакомого.

— Простите,— сказал Муравей.— Вы не заметили, как я вернулся, и мне пришлось вас ущипнуть. Я уже подоил коров, и мы можем продолжать наш разговор.

Я сердито потер укушенную ногу и спросил: — Настоящих коров, которые мычат и дают молоко?

— Конечно, нет. Вы можете себе представить настоящую корову в муравейнике? У нас свои коровы-насекомые. Например, тля. Муравьи для этих коров строят особые стойла из коры и мха. Они выгоняют стада на пастбища, следят за тем, чтобы коровы не потерялись, и каждый вечер пригоняют их домой. Муравьи начинают ухаживать за тлей, когда та вылупляется из яйца, и нянчат ее, как собственного ребенка.

— А доярки у вас есть? — спросил я.

— Нет. Они нам не нужны. У наших коров нет молока. Когда ласково гладишь тлю, она выпускает капельку сладкого сока.

— Представляю, как удивилась бы наша молочница, если б я попросил у нее вместо молока три литра сладкого сока. А мне, признаться, казалось, что в муравейнике живут только муравьи.

— В муравейниках земного шара живет более трех тысяч посторонних насекомых. Одними мы питаемся, другие — непрошеные гости, третьи — прячутся в туннелях и воруют наши продукты и детишек. А встречаются, поверьте, настоящие бандиты, которые нападают на нас! У нас и дворники есть, они убирают улицы. Некоторых насекомых мы держим у себя так же, как люди держат кошек и собак.

— Что-нибудь вроде домашних любимцев? Как заморские попугайчики в клетках?

— Вижу, вы ничего не понимаете. К чему клетки? Они вполне ручные, и мы повсюду носим их с собой. Вы правы только в одном: некоторые действительно приезжают к нам из-за океана. Их привозят с собой муравьи, пересекающие моря и океаны в трюмах больших океанских пароходов. Что еще хотите вы узнать?

— Вы так и не рассказали мне о разбойниках.

— Ах, о разбойниках... Ну что ж. Многие муравьиные племена совершают бандитские налеты на чужие муравейники и захватывают там рабов. А без их помощи некоторые муравьи просто погибли бы от голода. Сначала муравьи-разбойники засылают в соседние муравейники разведчиков, чтобы те присмотрели подходящих рабов. Разведчики возвращаются, и тогда армия совершает внезапное нападение. Надо только не упустить время, а то муравьи, на которых готовится налет, построят баррикады из гальки и сухих веток. Происходят кровавые битвы. Куда ни взглянешь, везде валяются оторванные ноги, головы и перекушенные пополам туловища. Няньки, обезумев от страха, хватают малышей и прячутся с ними в траве и под камнями. А бесчисленные разбойничьи армии уносят с собой покоренных рабов.

— Бедняги. И вам, муравьям, не стыдно?

— Ни капельки! Рабы становятся частью племени. Они вполне довольны, их хорошо кормят; они привыкают, бодро работают и не думают о побеге. Я скажу вам больше: муравьи-рабы с нетерпением ждут возвращения муравьев-разбойников с новой партией пленных и бывают очень недовольны, если те никого не приводят. Правда, иногда разбойники устраивают пир и съедают своих пленников.

— Обед из муравьев? Какая гадость!

— Напрасно морщитесь,— сказал Муравей укоризненно.— Многие туземцы очень любят медовых муравьев.

— Вы имеете в виду муравьев, которые заползают в банку с медом?

— Я имею в виду живые банки с медом. Некоторые муравьи становятся живыми бочками с медом. Для них строят специальные погреба, где они висят вниз головой иногда всю жизнь. В этих погребах безукоризненно чисто и за муравьями-бочонками ухаживают до тех пор, пока они не станут в десять раз толще.

— Но, если они совсем не двигаются, как же они пополняют свои запасы меда? Уж не хотите ли вы сказать, что приходит специальный муравей-бакалейщик и подливает в них мед?

— Вы почти угадали. Действительно, муравьи-бакалейщики, как вы их назвали, приходят пополнять запасы меда в муравьях-бочонках. Мед собирают рабочие, а бакалейщики наполняют эти бочонки. В голодное время рабочие забегают в погреба и подкрепляются медом. Муравьи-бочонки лишь изредка лакомятся собственным содержимым.