Однажды в полдень - Теллеген Тоон. Страница 10
- Вон сколько сегодня, – пробормотала Белка, хватая письма. Она распечатала первое письмо и прочла:
Белка! От всей души!
Твой Хамелеон.
Белка с удивлением осмотрела сначала письмо, потом себя в зеркале, которое она давным-давно на всякий случай повесила у себя в прихожей.
Из второго конверта она извлекла маленький зеленый листочек:
Милая Белка, Также и от меня лично наилучшие пожелания, Твоя Игуана
«Ну вот еще», – подумала Белка. Она разглядывала себя со всех сторон, но не находила ничего особенного.
Третье письмо было следующего содержания:
Многоуважаемая Доктор Белка, Соблаговолите принять мои дружеские пожелания успехов и процветания.
На прошлой неделе я вновь совершила очаровательную прогулку. Погоды не благоприятствуют.
С благодарными приветами, Ваша Кобра.
Белка недоумевающе уставилась на гладкий лист, который, казалось, извивался в ее пальцах. Но разглядывала она его недолго, поскольку чей-то пронзительный голос внезапно гаркнул у нее над ухом:
- Поздравляю!
- Да с чем? – спросила Белка.
- То есть как это, с чем? – спросил Слон. На секунду он просто окаменел от удивления, потом прыснул, съехал в пруд и выбрался на другой берег, все еще давясь хохотом.
Ласточка со своими пожеланиями счастья промчалась прямо над Белкиной головой, Муравей даже принес ей что-то, сколь неразличимое глазу, столь же и бесполезное, зато подаренное от чистого сердца. Что это такое было, никто не знал.
Еще до полудня нагрянул Медведь и осведомился, не начался ли праздник, поскольку он не хотел бы, чтобы его кто-нибудь опередил, а Светлячок в это время наводил на себя чистоту.
Белка по-прежнему не имела понятия, с чем ее поздравляют. Но постепенно она забывала думать об этом и все больше и больше проникалась праздничным настроением. И вот, когда наступил вечер и поднялся громкий галдеж и Кузнечик в своем далеко не лучшем костюме прошествовал мимо, не удостоив ее ни словом и даже не глянув в ее сторону, Белка встревожилась и громко сказала, так, чтобы он расслышал: «От некоторых никогда внимания не дождешься…»
Поздно вечером был фейерверк и торжественные речи, и Белку качали и подбросили вверх, до самых облаков, где ее подхватил Трутень. В обнимку свалились они в объятия Краба. Светлячок так хохотал, что чуть было не погас.
КАК-ТО РАЗ БЕЛКА столкнулась с нешуточной проблемой.
Они с Муравьем сидели под деревом. После долгих и несущественных разговоров у них зашла беседа о расстоянии между носами. У Муравья была такая палочка, в точности длиной с его ступню. Он приставил один ее конец к своему носу, а другой направил в сторону Белкиного. Потом перевернул палочку, и опять, и снова, и еще, до тех пор, пока она не уперлась в Белкин нос.
- Пять ступней, – заключил Муравей.
- Ну-ка дай-ка я, – сказала Белка.
Солнце стояло в зените, и вдали висело дрожащее марево. Белка подхватила палочку, наклонилась вперед и принялась за измерения.
- Три ступни, – сказала она.
- Быть того не может, – усомнился Муравей. Он вырвал у нее палочку и намерял шесть ступней. Белка подобралась к нему, и у нее получилось всего-навсего одна ступня.
- Что за ерунда, – сказал Муравей, – так у нас ничего не получится.
- Надо спросить кого-нибудь, – предложила Белка.
В этот момент мимо проходил Кролик, и они попросили его помочь. Кролик покачал головой.
- Не стал бы я связываться, – сказал он. – Однажды не устоял вот, решил измерить, сколько от моего носа до слонового хобота. Но у меня-то нос, знамо дело, все время дергается, – как тут измеришь. Слон тут просто из себя вышел. Ему надо это знать, и он узнает, не то такое будет, что он прямо не знает, – аж на дыбы взвился. Ну, ладно. Собрался это я с последними силами, сделал три глубоких вздоха и сам не знаю как, но на целую секунду нос остановил! И тут он у меня с лица возьми да и свались! Он же не просто так дергается! Вот тогда-то до меня дошло, к глубокому моему прискорбию! Ну, Слон сбегал за Улиткой, она мне нос-то, конечно, кое-как на место приладила, но при этом столько канителилась, что мимо меня штук десять кочанов прошли, а я и не учуял! Да! То есть вы можете себе представить, что с тех пор я нос ни разу не останавливал. Слон тогда согласился с тем, что я намерял, так что это такое расстояние, на четыре ступни. Но ежели мое честное мнение желаете знать, то все это сколько-там-у-нас-между-носами штука бесполезная, если вообще не вредная. А теперь – всех благ. Кажется, пахнет капустой.
Кролик раскланялся с Муравьем и Белкой и порскнул в заросли.
- Мда, – сказала Белка. – Давай-ка тоже на четырех ступнях сойдемся. Или что получше предложишь?
- Да нет, – сказал Муравей.
А солнце припекало не на шутку, и изо всех лесных уголков и нор раздавалось громкое пыхтенье.
В ДВЕРЬ ПОСТУЧАЛИ.
- Кто там? – спросила Белка.
- Дятел, – ответил Дятел.
Белка выбралась из постели и потащилась к двери.
- Бандеролька, – сказал Дятел.
- От кого?
- Извольте расписочку, – сказал Дятел, подставляя Белке для подписи белое перышко в коричневом крыле.
- Мое почтение, – сказал Дятел, развернулся и исчез.
Белка положила посылку на стол и решила пойти умыться, чтобы разглядеть его получше. Когда она вернулась от умывальника, пакета не было. Дверь стояла нараспашку. Белка подскочила к ней и успела заметить, как пакет скользнул с кончика ветки и над вершинами деревьев неторопливо поплыл на восток, в направлении восходящего солнца.
Это был такой четырехугольный пакет, обмотанный шпагатом, с узелком и марками в правом верхнем углу.
Когда Белка в то утро рассказала о происшествии Муравью, он ответил довольно беспечно:
- Видал я ее. Классно летела!
- Посылка-то? – ошарашенно переспросила Белка.
- Ты что, не слыхала никогда? Ну, что с тебя взять. Об этом вообще мало кто знает. Она в основном под землей живет, но иногда вдруг вылезает почему-то, – кто ее знает, почему, – и пытается летать. По большей части ничего у нее не выходит, потому что ее кто-нибудь ловит и запихивает куда-нибудь или вон отдает кому. Во избежание.
Белка уставилась на Муравья. Она никогда точно не знала, когда ее водили за нос, а когда нет. В большинстве случаев ее это мало волновало, но теперь…
- Так она что же… живая? – спросила Белка.
Муравей изумленно взглянул на нее.
- Живая? Посылка? Да тут все живое. Облака, бук, роза, нога вон моя, мой башмак, мой шнурок, узелок на шнурке. Постой-ка.
Он наклонился и завязал шнурок.
- Ты чего-то ждешь? – продолжал он, выпрямляясь.
- То есть? – не поняла Белка.
- Ну да, чего-нибудь особенного, неожиданного.
- Я всегда жду чего-нибудь неожиданного, – тихонько сказала Белка и серьезно посмотрела вдаль.
- Как знать, – сказал Муравей.
- А интересно, что там, в посылке этой? – спросила Белка, помолчав.
- А что там, в тебе или во мне? – спросил Муравей.
Белка глянула на Муравья, потом на себя, на свой живот, на грудь, на хвост. У нее не было ни малейшего представления о том, что бы там могло быть.
- Не знаю, – сказала она.
Некоторое время они молчали. Потом Муравей сказал:
- Идем.
- Идем, – сказала Белка.
И молча, плечо к плечу, побрели они на поляну посреди леса.
- СЛЫШЬ ЧЕГО СКАЖУ, – сидя на верхушке бука, сказал Белке Палочник. – Когда совсем один, толком ничего не размышляешь.
Белка вопросительно посмотрела на него, не зная, что ответить.
- Ну, – наконец не вполне уверенно сказала она.
- Я вот чего, я хочу сказать, – продолжал Палочник, – тогда просто думаешь одно и то же.
- Ну, – сказала Белка.
- А вовсе не размышляешь.
- Нет.
- Вот как сейчас.
- Ну, – сказала Белка. Она зажмурилась и представила, что сидит, удобно устроившись, и с удовольствием слушает размышления Палочника.
- А теперь я размышляю о размышлениях, потому что я не один.