Сказочные повести - Хауген Турмуд. Страница 16

— Я ждала тебя, — тихо проговорила она.

«Интересно, она увидела меня в хрустальном шаре или в волшебном зеркале?» — подумал он.

Ему опять стало страшно. А вдруг эта незнакомка ведет его в холодное и сырое подземелье?

— Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого, — прошептала она.

— Ты Розамунда? — тоже шепотом спросил Виллем.

— Да, — ответила она.

Дверь открылась, и внезапный свет ослепил Виллема.

Чуть погодя он разглядел массивную мебель, тени, неяркую лампу, которая после темноты показалась ему ослепительной.

— Садись, я сейчас вернусь, — сказала Розамунда и исчезла так быстро, что Виллем не успел ее разглядеть.

Он сел на пуф, обойдя стороной слишком большие и глубокие кресла.

Розамунда вернулась с подносом. Она замешкалась в дверях. Лицо ее скрывала тень. Чашки на подносе слегка позвякивали.

Второй раз за эту ночь Виллем почувствовал запах какао.

Повернувшись к нему спиной, Розамунда поставила на стол две большие чашки. Потом она села на диван напротив Виллема.

Наконец-то он мог ее разглядеть.

В душе Виллема шевельнулась непонятная тревога. Он уже видел эти глаза! Эта затаенная улыбка когда-то согревала его! У Розамунды были длинные, темные волосы, и Виллем почему-то знал, что когда они прикасаются к щеке, от них становится щекотно. На каждой руке Розамунды, державшей чашку, было по кольцу с красным камнем. Кажется, он уже видел эти камни!

Но ведь этого не могло быть!..

Виллем с удивлением заметил, что глаза Розамунды наполнились слезами, она поспешно наклонила лицо к чашке. Розамунда долго пила какао большими, редкими глотками.

Когда она отставила чашку, слезы уже высохли. Теперь ее глаза улыбались так же, как и губы.

— Виллем!

Мальчик вздрогнул. Этот голос он слышал во сне, когда был совсем маленький.

— Как ты узнала, что я приду? — прошептал он.

— Мне позвонил Мерлинсен. Ты, наверное, думал, что я увидела тебя в хрустальном шаре или в волшебном зеркале? Нет, я не ведьма, хотя ночью все видится иначе, и люди меняются при свете луны.

Розамунда наклонилась к Виллему, и ему захотелось, чтобы так она смотрела на него все время.

— Расскажи все, что с тобой сегодня случилось, — попросила она, не сводя с него глаз.

Виллему было легко рассказывать ей свою историю. И он рассказал все, без утайки, так, во всяком случае, ему казалось.

Когда он рассказывал, как папа забыл, сколько у него штанов, и искал их не там, где они могли быть, она тихо рассмеялась, но смех у нее был невеселый.

— Теперь я уже ничего не понимаю, — вздохнул Виллем. — Одни меня видят, другие — нет. Почему так?

— А что с тобой случилось вчера? — спросила Розамунда.

— Этого я не помню.

— А позавчера?

Виллем кивнул — позавчерашний день он помнил.

— Тогда расскажи, что ты делал позавчера.

Виллем пожал плечами.

— День как день, ничего особенного. Утром я встал и пошел в школу. Забыл дома тетрадку с сочинением. На математике первый раз в жизни писал примеры на доске. Дома сделал уроки, пообедал, потом немного почитал и лег спать. Розамунда нахмурилась.

— В самом деле, ничего особенного. Только, по-моему, очень скучно. Правда?

— Правда, — согласился Виллем. — Но что поделаешь.

— Ты охотно пошел в школу?

— Нет, — вырвалось у Виллема, и он испугался своей откровенности. Очевидно, заметив его испуг, Розамунда поспешила его успокоить:

— Лунной ночью можно без страха признаваться в чем угодно.

— Мне хотелось прогулять школу, — честно сказал Виллем.

— А сочинение ты написал хорошее?

— Наверное. Мои сочинения всегда хвалят. Только…

— Что только?

— Только мне хотелось бы написать совсем о другом.

— А решать у доски примеры тебе было приятно?

— Нет. Я чуть не швырнул мелом в учителя. Мне хотелось крикнуть ему, что все это глупости.

— Может быть, ты так сделал, не помнишь?

— Да нет… — собственная неуверенность озадачила Виллема.

— Ты не ошибся?

— Я никогда так не делаю. И я хорошо помню все, что случилось позавчера. Ничего такого не было. Позавчера…

Странно, почему он сделал упор на слове «позавчера»?

— А дома тебе хотелось делать уроки?

— Нет. Мне хотелось пойти куда-нибудь с Фреде и Янусом, это ребята из моего класса. Они всегда придумывают что-нибудь интересное, только мне редко удается поиграть с ними…

Это была чистая правда, но почему-то раньше Виллем не думал об этом. В голове у него опять стало покалывать. И в черном провале памяти замелькали белые тени.

— Почему ты меня обо всем расспрашиваешь? Ты же меня совсем не знаешь! — Виллем даже рассердился.

Розамунда откинулась на спинку дивана, глаза ее смотрели вдаль.

— Да, я тебя совсем не знаю… — шепотом сказала она.

Как вдруг заболела голова! Виллем подпер ее руками.

— Тебе не хочется, чтобы я тебя расспрашивала?

— Не понимаю, зачем тебе это? — Виллем не поднимал на нее глаз.

— Я хочу тебе помочь, но для этого мне надо кое-что узнать.

Голос Розамунды дрогнул. Виллем удивленно посмотрел на нее. Ее взгляд по-прежнему был устремлен вдаль.

— Тогда давай, спрашивай! — Виллем не рассчитывал, что это прозвучит так грубо.

Розамунда взглянула на него:

— Позавчера вы с папой делали что-нибудь вместе?

— Нет, палы почти весь день не было дома. Он был занят.

Виллем снова подпер голову руками. Он ждал совсем других вопросов, а на такие ему отвечал, не хотелось… Но Розамунда продолжала спрашивать. Он слушал вполуха.

— А твоя мама?.. Что ома говорит?

— У меня… нет мамы. Она уехала от нас, когда я был совсем маленький.

Розамунда замолчала. Она молчала долго. Виллем украдкой наблюдал за ней.

Вдруг ока встрепенулась и быстро спросила:

— А почему ома уехала? Ты знаешь?

— Нет. Папа об атом не говорит…

— Ага, не говорит… Впрочем, так и должно быть…

Виллем в упор посмотрел на нее.

— Кто ты? — прошептал он.

— Я? — Розамунда быстро встала. — Ты меня не знаешь. Я… я не могу тебе сказать, кто я… пока не могу… И не спрашивай меня об этом, пожалуйста…

Тут Розамунда заплакала по-настоящему. Виллем не сводил с нее глаз. Она подошла к окну и чуть-чуть задернула шторы.

Она долго стояла у окна, и Виллему казалось, что ей не хочется его видеть.

Наконец она сказала:

— Как бы там ни было, сам ты себя видишь. И я тебя вижу. И Питер, и Сюденъельм, и Карина…

— Но мне так страшно, — тихо признался Виллем.

Розамунда медленно повернулась и подошла к столу. Она протянула руку, что-.В бы погладить Виллема по голове, но ее рука застыла в воздухе.

— Пей какао, а то остынет.

Виллем слушал Розамунду, но не понимал смысл ее слов.

— Ты только запомни — ночь не опасна…

За спиной у Виллема что-то скрипнуло. Он вскочил и испуганно обернулся.

В темном углу была лестница, которая вела на второй этаж.

— Эта лестница всегда поскрипывает, когда в щели дуст ветер, — успокоила его Розамунда. — Садись, не бойся.

Виллем снова сел.

— Значит, тебе не хотелось бы жить у Сюденъельма? Подумай, может, у него не так уж и плохо?

— Нет, — прошептал Виллем. — Я не хочу там жить.

— Ну, а Питер? Разве плохо улететь вместе с ним нынче же ночью? В стране Нетинебудет тебя ждут всякие приключения.

— Мы больше не дружим.

— По-моему, тебе нечего бояться, — сказала Розамунда. — И уж во всяком случае…

Раздался телефонный звонок. Розамунда вздрогнула.

— Странно, так поздно?.. — пробормотала она и скрылась в соседней комнате.

Виллем не слышал, о чем она говорила по телефону. Зато он вновь услыхал тихое поскрипывание. Как будто кто-то осторожно шел по лестнице и ступеньки предательски скрипели. На этот раз ветер был ни при чем.

Виллем медленно обернулся. Он обвел взглядом все ступеньки, начиная с нижней. Верхние ступеньки были погружены во мрак. Но именно там, где-то на самой верхней ступеньке, кто-то стоял и ждал.