Сказочные повести - Хауген Турмуд. Страница 28

Солнце, луна, зимняя рябина, золотисто-медвяный. Последнее слово ему особенно нравилось, хотя, что это такое, он не знал. Кажется, первый раз это слово произнес Король.

Слова снились Эльму по ночам, то был особый ночной мир.

Солнце вставало над зимними рябинами, и одновременно из-за Тополевой рощи выплывала луна. Луна с солнцем встречались над Бескрайним садом, и от их слияния вспыхивал огонь, из которого вниз, на Белый замок, падали золотисто-медвяные капли.

Во сне Эльм гулял по саду один, ни Короля, ни Королевы с ним не было.

Иногда во сне кто-то звал его:

— Эльм!..

Он часто слышал во сне этот голос, но никогда не видел того, кто его звал.

Иногда Эльму снилось, что вечером, перед заходом солнца, в саду за деревьями звучала музыка, слышались голоса и смех. И он бежал, бежал, чтобы найти тех, кто там играл, говорил и смеялся.

Ему тоже хотелось смеяться вместе с ними. Но он всегда прибегал слишком поздно, там уже никого не было. Голоса, смех и музыка все время перемещались с места на место.

А еще ему снилось, что он лежит теплой ночью под каштанами и слушает тихий шелест ветра. Но он никогда не видел во сне ни Короля, ни Королеву. Может, и они лежали где-нибудь под каштанами, однако он их не видел.

Эльм знал уже много слов, но те, которых ждали от него Король и Королева, он не признавал.

Они часто сажали его перед собой на стол. Королева брала его руки в свои и нежно говорила:

— Скажи — мама! Мама! Ведь я твоя мама!

И она слегка встряхивала его, словно хотела вытрясти из него желанное слово.

Эльм молчал.

Король крепко брал его за плечи и поворачивал к себе:

— Скажи — папа! — говорил он. — Папа!

Но Эльм молчал.

Эти слова не были такими же волшебными, как солнце, луна, зимняя рябина и золотисто-медвяный.

Король и Королева переглядывались и качали головами.

— Что-то с ним неладно, — говорила Королева. — Ему скоро три года, а он не произнес еще ни одного слова. Наверно, ему просто не с кем разговаривать?

— Он может разговаривать с нами. Этого достаточно, — возражал Король.

— Скажи — мама! — просила Королева.

— Скажи — папа! — просил Король.

Но Эльм копил только приятные слова. Наконец, одно из них опередило все остальные и вырвалось на свободу:

— Эльм! — сказал он однажды.

Король и Королева с удивлением переглянулись:

— Значит, он все-таки умеет говорить!..

— Какое счастье!

И они обменялись довольной улыбкой.

7

Однажды, когда Эльму шел пятый год, в Белом замке вдруг раздались рыдания.

Комнаты погрустнели и закутались в траур.

В тот год Эльм впервые узнал, что такое холод. Он протягивал руки к Королю и Королеве, но они не брали его руки в свои.

В тот год он часто плакал. Но они плакали еще чаще и громче, чем он, и не слышали его.

Эльм не мог взять в толк, почему ни Король, ни Королева не обращают на него внимания — ведь они были совсем рядом! Он видел их, но они как будто не видели его.

— Где ты? Не надо прятаться! — кричала Королева, бегая по замку. — Ведь я знаю, что ты спрятался где-то здесь! Выходи! Я прошу тебя!..

Эльм подошел к ней:

— Я здесь! — сказал он. — Вот я!

Он очень обрадовался, что Королева зовет его, ведь уже много дней и ночей она даже не смотрела в его сторону.

Но Королева пробежала мимо. Ее глаза шарили по углам и закоулкам. Руки отодвигали портьеры и приподнимали тяжелые скатерти, свисавшие до пола.

— Я здесь! — уже громче сказал Эльм.

Но Королева продолжала кричать:

— Пожалуйста, покажись мне! Ведь ты где-то здесь! Ну что я тебе сделала?..

И она скрылась за углом коридора, а Эльм опять остался один. Голос Королевы звучал все тише и тише, она была уже где-то далеко, в дальних залах, осматривала самые дальние углы и закоулки.

Эльм долго стоял один. Ему вдруг вспомнились белые занавески и стены, залитые солнцем. И песня, которую Королева пела только для него.

И ему захотелось найти ту комнату, где ему было так хорошо.

Он долго бродил по залам и холлам, в которых на окнах висели темные портьеры и стены прятались в сумерках, но солнечной комнаты так и не нашел.

Со временем рыдания в замке умолкли и комнаты освободились от своего черного убранства. Скинув черные чехлы, стулья со скрипом потягивались и расправляли свой плюш. Лампы и люстры смахнули с себя пыль и вновь засверкали. Но темные портьеры так и остались висеть на окнах. Они берегли залы и холлы от солнца.

И замок из Белого превратился в Сумрачный.

Эльм перестал плакать и больше уже не протягивал руки к Королю или к Королеве.

Но тут они сами пришли к нему и обняли его так крепко, что он чуть не задохнулся.

Эльм не мог забыть рыдания, еще недавно оглашавшие замок, однако Король с Королевой говорили, что все это ему приснилось.

Теперь Королева спала в его комнате. Ночью она часто вставала и склонялась над ним.

Иногда она на цыпочках выходила из комнаты. Эльм слышал шорох ее шагов в коридоре. Королева спускалась по лестнице, отворялась и затворялась дверь.

Тогда Эльм вставал и осторожно выглядывал в окно. Королева бродила по саду с фонарем и светила во все стороны — налево и направо, вверх и вниз.

Если свет падал ей на лицо, Эльм видел у нее и глазах слезы.

Там, в саду, она казалась маленькой и беззащитной. Тополя, словно колонны, стояли вдоль дорожек, по которым она ходила.

Что искала Королева в саду ночь за ночью? Мальчик терялся в догадках, но никогда не спрашивал у нее об этом.

8

Эльму было уже почти шесть лет. Однажды он проснулся от того, что Королева села к нему на край кровати. Он осторожно открыл глаза и, мигая, с удивлением поглядел на нее.

— Спи, я не хотела разбудить тебя, — сказала она, заметив, что он проснулся.

Потом она наклонилась и внимательно посмотрела ему в глаза.

Эльм с радостью потянулся к ней. Но Королева тут же выпрямилась, пожелала ему доброй ночи и ушла. Она была явно разочарована.

С того дня Королева часто смотрела на мальчика и как будто не узнавала его, пли говорила с ним, принимая его за кого-то другого, словно этот другой стоял у него за спиной. Эльм быстро оборачивался, но никогда никого не видел.

Король тоже переменился и стал молчаливым. Раньше он иногда беседовал с Эльмом, теперь же Эльм не мог вытянуть из него ни слова.

Эльму часто снились темные комнаты, он бегал по ним и кричал:

— Где ты? Выходи! Я знаю, что ты прячешься где-то здесь!

Кто-то появлялся из темноты, но Эльм просыпался, не успев его разглядеть.

Короля и Королеву было трудно узнать, хотя они и делали вид, будто ничего не произошло. Глаза их смотрели на Эльма, но не видели его. Они обращались к нему, но не слушали его ответов. И даже не замечали, если он им не отвечал.

Однажды вечером Эльм горько плакал. Так горько он не плакал даже в те дни, когда залы Белого замка были одеты в траур.

В это время Король с Королевой прошли мимо его комнаты. Мальчику очень хотелось, чтобы они зашли к нему, но они этого не почувствовали.

После того вечера он и решил сам найти этого неизвестного, которого безуспешно искали Король и Королева.

И Эльм начал самостоятельные поиски. Первым делом Эльм осмотрел знакомые залы и холлы. Он искал за дверями и в шкафах, в сундуках и за сундуками. Искал во всех укромных местечках, где можно было бы спрятаться. И даже там, где спрятаться было невозможно.

Неизвестного нигде не было.

Но Эльм не сдавался. Он уходил все дальше и дальше от знакомых покоев и залов, пробирался в глубь замка, поднимался на верхние этажи. Он открыл места, где никогда не бывал прежде. Коридоры там были темнее и длиннее, чем те, к которым он привык. В них было бесконечное множество поворотов и почти не было светильников.

Эльм опасался, как бы Король с Королевой не догадались о его поисках. И в то же время мечтал, чтобы они хватились его.