Тайна двухэтажного города - Зверев Максим Дмитриевич. Страница 11

— Дедушка, а как же делались эти рисунки? Жаль, что так темно и я не могу их нарисовать и альбом, — сказал Вова.

— Художник древности брал в руку твердый камень, например, кремень, а другим камнем ударял по нему. И так, сантиметр за сантиметром, выбивал контуры примитивных изображений животных, сцен охоты, пляски, сражения и ритуалы тех времен. Далекие предки были безграмотны, однако художники среди них уже были. Но идемте дальше!

— Сергей Иванович, это рисунки древних людей? — спросила Сабира.

— Возраст рисунков самый различный — некоторые сделаны несколько тысячелетий тому назад. В пещере трудно установить, когда сделаны рисунки, — продолжал с увлечением говорить ученый, — но когда они высечены на камнях и скалах по ущельям гор, их возраст определяют по «загару» от солнца — чем рисунки свежее, тем их контуры отчетливее выделяются белизной.

— Еще не успели загореть? — спросил Вова.

— Конечно.

— Это самое настоящее народное творчество, — сказала Галя, — смотрите, Сергей Иванович, какое многообразие мировоззрений и чувств давно живших здесь племен. Сюжеты рисунков отражают не только суеверия, ритуалы, но и реальные стороны жизни древних людей.

— Сразу можно понять, что это нарисован горный козел, — заметил Вова.

— Вон те рисунки животных, теперь вымерших у нас, — дикий верблюд, лошадь-тарпан или Пржевальского, а может быть, кулан. Но идем дальше, в глубь пещеры. Вова, свети нам! — сказал Сергей Иванович.

Неожиданно пещера кончилась. Только в конце ее чернела дыра. Но пролезть в нее взрослому человеку было невозможно.

— Оказывается, пещера-то маленькая! — разочарованно сказал ученый. — С утра завтра придем сюда и займемся рисунками и раскопками. А как ловко получилось, словно по волшебству пещера распахнула перед нами двери!

— Не хочется уходить! — согласилась Галя, — а не попробовать ли нам сейчас… — девушка замолчала на полуслове и прислушалась. — Опять там, наверху, кажется, дождь хлещет, слышите? Сергей Иванович, идемте к выходу!

— Да, снова начался сильнейший ливень, идемте! — согласился профессор. — Вова, свети нам фонариком!

Ливень разразился с прежней силой.

— Надо скорей выходить из пещеры! — воскликнул ученый, — вход может завалить камнями. Вова, Сабира, скорей!

Но едва они выбрались наружу, как мгновенно промокли до нитки под лавиной воды, низвергавшейся сверху. Спускаться по осыпи было невозможно: беснующийся поток мутной воды, ворочая камни и высекая из них искры, бешено мчался вниз. С горы покатились камни. Их становилось все больше. Один ударил профессора в ногу.

Сабира первая вернулась в пещеру. Едва Галя и Вова успели втащить под руки профессора, как сверху посыпалась каменная лавина. В пещере стало темнее. Только под потолком светилась узкая щель, в которую брызгала дождевая вода. Но щель была так мала, что теперь и Сабира не смогла бы пролезть в нее.

— Вход завалило! — проговорил с трудом профессор, первым понявший происшедшее. Все сгрудились около лежащего на земле ученого.

— Вам очень больно? — волновалась Галя. — Вова, фонарик цел? Посвети сюда.

До нее еще не дошел смысл сказанного профессором. Вова зажег фонарик.

— Это называется несчастный случай, — огорченно сказал профессор. — Да нет, не со мной, а со всеми. Идти-то пока некуда, ушиблена нога или нет — какая разница? Фонарик зря не жгите.

— Этот фонарик с новой батарейкой, дедушка, его хватит надолго! — успокоил Вова, — и у меня запасная батарейка в кармане.

Сергей Иванович пощупал ногу и сказал:

— Больно, но перелома, кажется, нет… просто ушиб… — Он пошарил в кармане, достал спички и тихо сказал:

— Галя, спрячьте их так, чтобы они не отсырели. Я полежу спокойно, может быть, лучше станет.

Галя и дети помогли ученому удобнее лечь.

— Своими силами нам… теперь отсюда не выбраться, — проговорил профессор прерывающимся голосом. — Мы как в колодце. Вряд ли догадаются искать нас здесь… разбирать завал самим рискованно. Сверху может обрушиться лавина камней и окончательно засыпать нас… Но все же надо попробовать. Галя, вскарабкайтесь вверх, к щели — нельзя ли ее расширить? Тогда мы спасены!

Девушка с большим трудом поднялась по завалу к щели, откуда в лицо брызгала дождевая вода. Но едва она расшатала и с грохотом сбросила один крупный камень, как сверху посыпалась целая лавина, а крупный валун застрял в щели, сделав ее еще уже.

— Назад, не трогать камней! — закричал профессор.

Несколько мелких камней скатилось в темноте к самым его ногам.

Девушка благополучно спустилась на дно пещеры. От чрезмерных усилий у нее ныли мускулы руки пальцы под ногтями.

— Какой ужас, — тихо прошептала Галя и закрыла лицо руками. Вова засопел, но смолчал. Сабира заплакала. Мальчик подошел к ней и сказал:

— А говорила, что не боишься!

— Не лезь! — Сабира сердито оттолкнула его. Всхлипывая, прошептала:

— Дедушка правду говорил — теперь мы все умрем здесь…

— Вова и Сабира, перестаньте хныкать. Соберите сухие палки и все, что может гореть. Вон из того гнезда грифов. Оно и хрустело под ногами около выхода. Щель была раньше больше, и грифы гнездились в пещере. Разведем костер и высушим одежду. Надо посмотреть, нет ли где-нибудь воды. И не унывайте! Нет такого положения, из которого не нашелся бы выход! — закончил профессор.

Костер хорошо разгорелся, и при его свете можно было лучше разглядеть пещеру. Стена против щели с гладкой поверхностью белого цвета сверкала розовыми бликами от пламени костра. Небольшая лужа дождевой воды скопилась под щелью.

— Хорошо, что хоть вода есть, — проговорил профессор, когда Галя сказала ему о ней. — Я бы не отказался от хорошего глотка. Помогите мне, и попробую добраться до воды.

Галя помогла профессору подняться, но едва он ступил на ушибленную ногу, как глухо застонал от боли.

— В чем же вам принести воды? У нас абсолютно ничего нет, — гадала Галя, помогая ученому лечь.

— Ага, я знаю, — сказал профессор. — Галя, достаньте, пожалуйста, у меня в левом кармане очки в пластмассовом футляре. Очки спрячьте, а футляром можно зачерпнуть немного воды. Только берегите каждую каплю!

— Воды, дедушка, там много, — сказал Вова, — а дождь пойдет — опять натечет. Я еще поищу! — и луч его фонарика забегал по полу пещеры, удаляясь.

Профессор с наслаждением отпил несколько глотков воды.

— Дедушка! — раздался громкий голос Вовы, — там, за поворотом, около щели, наверху, сидит много сизарей. Я видел — у них в гнездах яйца.

— Вот и отлично, значит, мы запечем яйца на углях. Конечно, бесбармак из козла был бы лучше. Но в нашем положении и это неплохо… Вот что, Вова и Сабира, возьмите мою шляпу и соберите все яйца. Только никуда дальше не ходить. Вова, ты слышал?

— Слышал! — отозвался Вова из темноты.

— Кому придет в голову искать нас здесь? — обратился к девушке профессор, когда дети ушли. — Жаль, что мы так необдуманно сожгли палки из гнезда. Завтра нас будут искать и могли бы найти по дыму. Осталось там хоть немного?

— Почти не осталось, только испечь яйца хватит. Да и сухие палки почти не дают дыма, — ответила девушка.

— Как же дать сигнал? — раздумывал вслух профессор.

— Кажется, я придумала! — оживилась девушка. — Надо поймать голубя и выпустить с запиской на лапе!

Профессор усмехнулся:

— Мысль неплохая, хотя и не новая… Вроде записки в бутылке, брошенной в море… Но, во-первых, вряд ли удастся поймать дикого голубя, а во-вторых, дикарь — это не почтовик: он не прилетит в голубятню, а будет летать в горах, где ему вздумается, даже вернется назад в свое гнездо… Впрочем, в нашем положении нельзя пренебрегать любой возможностью дать о себе знать.

— Мы привяжем к голубю ленту из косы Сабиры — это привлечет к нему внимание! — сообразила девушка.

В это время вернулись Вова и Сабира.

— Вот, десять штук принес! — заявил мальчик, протягивая шляпу. — Я светил, а Сабира доставала.

— Не принес, а принесли! — поправил профессор. — А голуби разлетелись?