Большой Кыш - Блинова Мила. Страница 62

В это время в хижинке под ивой братья-близнецы и Бу тоже чаевничали. Слюня намазывал ореховый джем на печенье и рассказывал малышу о предстоящей спячке:

— Когда сильно похолодает, земля станет жесткой и колкой, а листва опадет, оставив деревья голышом. Кыши почти перестанут выходить из хижинок и будут дремать целыми сутками у очагов. Потом с неба станет падать легкий белый пух, который называется «снег». Он похож на пух одуванчиков, осин и тополей, только холодный. Его будет очень много. Так много, что он закроет всю землю, деревья и кусты. И тогда мы уснем, и холм уснет, и многие звери в лесу, и рыбы в ручье. В Маленькой Тени станет тихо-тихо. Сторожить лес останутся горластые вороны: приди кто чужой, сразу всех оповестят громким карканьем.

— Получается, вороны — тоже хорошие? — удивился Бу.

— В лесу нет плохих, — подтвердил Слюня.

— Хорошие! — нахмурился Хлюпа. — Когда не когтятся и не клюются!

— С приходом зимы мы уснем, — продолжал объяснять Слюня, — и будем долго-долго спать, до самой весны. А весной нас разбудит теплое солнце.

— Или Ась, — добавил Бу.

Братья переглянулись, но ничего не ответили. Ась слишком долго жил. Кто знает, где он вытает будущей весной? Может, в сладкой клюкве, а может, на луне…

— А что кыши делают во сне? — спросил Бу.

— Наслаждаются миром и покоем.

— Почему? Ведь кругом столько пуха! В нем можно прыгать, кувыркаться. Пух можно взбить в облако и полететь на нем далеко-далеко, — мечтательно прошептал Бу.

В окно постучали. Слюня бросился открывать дверь. Это был Ась. Он запыхался и тяжело дышал.

— Собирайтесь! Идите на холм. Там кыши спасают Тукин Дуб. Это опасно, надо уговорить их вернуться. Я посижу пока с Бу. Скорее!

Братья быстро собрались и ушли.

— Ась, — принялся хозяйничать малыш, — садись сюда, поближе к очагу. Вот тебе горячий песок — лапы греть.

Ась благодарно улыбнулся, опустил лапы в шаечку, устало привалился к очагу, по-старчески зачмокал губами и тут же уснул. Бу быстро нацепил плащик, достал из тайного местечка дудочку и вышел на крыльцо. Кроха хорошо знал звук этой дудочки, который означал «срочно прилетай». Он сразу явился на зов. Мокрый и взъерошенный.

— Опять впер-р-ред к пр-р-риключениям? — поинтересовалась сообразительная птица.

— Кроха, что там за шум, что стряслось? — деловито спросил Бу.

— Кор-р-ролева молний обстр-р-реливает холм. Скор-р-ро шандар-р-рахнет по Тукиному Дубу! Пр-р-рискор-р-рбно!

— А какое есть средство от молний?

— Во-пер-рвых — бить в бар-рабан, во-втор-рых — ставить обер-реги, в-тр-ретьих — подар-рить Кор-ролеве пр-резент! Кор-ролевы любят подар-рки. Надо отдать ей самое кр-расивое, что у нас есть.

— Но у нас нет ничего красивого, кроме Утики, а кышек дарить нельзя. Может, подарить Королеве гульсии?

Кроха подумал и вздохнул:

— Р-решено, р-ради пр-равого дела отдадим ей Бр-рякин «Секр-р-рет». Это кр-райняя мер-ра! Но Бр-ряка не был бы пр-ротив.

— А что такого особенного прячет Бяка в своем «Секрете»? — удивился Бу.

— Кр-расоту, — просто ответила птица.

— Тогда вперед! — скомандовал малыш и вскочил на спину Крохе.

— Дер-ржись кр-репче, — велел тот и стал набирать высоту.

Тука, Хнусь, Сяпа и Бибо наконец взобрались на холм, миновали рощу и вышли на финишную прямую. Дуб был уже хорошо виден. Оставалось лишь пересечь желтый луг, лохматившийся пожухлыми травами. Травы полегли и затянули кышью тропинку, поэтому продвигаться кышам было нелегко, к тому же дождь усилился, заливая малышам глаза и уши. Наконец четверо отважных подошли вплотную к гордому дереву. Тука бросился к могучему другу и прижался к его шершавому стволу. Совсем рядом вспыхнула молния в сто тысяч светляков!

— Эй, Королева молний, — закричал ей Тука, размахивая упрямо сжатыми кулачками, — если тебе все равно, куда бить, бей в меня, в кыша! Что медлишь? Или боишься? Боишься маленького пуховичка, который тебя вызывает на бой?!

Холм сотрясался от ударов. Молнии сверкали вокруг. Дуб дрожал и шумел листвой. Казалось, секунда, и дерево вспыхнет огнем. Тука прижался спиной к Дубу, закрывая друга своим телом.

Кыши бросились оттаскивать Туку от дерева, но он вырвался, кинулся в свою хижинку и заперся в ней.

Королева засверкала глазами! Гром зашелся низким кашлем!

— Тука, выходи! Выходи-и-и! Если она подожжет Дуб, ты сгоришь вместе с ним! — крикнул Сяпа и заплакал.

— Не выйду! — крикнул в ответ Тука. — Я не могу бросить Мое Дерево! Дуб боится! Он весь дрожит! Он прощается со мной!

— Что он говорит? Ничего не слышно! — еле перекрикивая шум ветра, проорал в ответ Бибо. — Какой страшный голос у грома, он ужасен!

Тут из травы вынырнули Слюня с Хлюпой.

— Грому не испугать храброго Туку, — пробормотал Хлюпа. — Тука защищает друга, значит, не отступится, будет вместе с ним до конца.

Слюня бросился было к дереву, но Хлюпа схватил его за хвост:

— Стой! Сейчас опять бабахнет! Мы здесь бессильны. Помочь Туке может только очень сильное средство… Ему поможет только чудо!

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ВТОРАЯ

Книга мудрости

Я вернулся!

Мой Холм, мое Дерево, мой Енот, «Моя Радость»…

Где ВСЁ-ПРО-ВСЁ?

Если что, буду кусаться!

Бяке ударил в глаза яркий свет и на мгновение ослепил его. Подземный ход остался позади. Блудный кыш вернулся домой. Он остановился, поправил котомку и зашагал вверх по холму, громко декламируя свои стихи:

Только что над холмом отбушевала гроза. Рев стихии сменился тишиной и покоем. Все вокруг было пропитано влагой. Одни молодые деревца были повалены, другие сломаны.

Большой Кыш снял кушак, распустил его и подвязал ниткой дубки. Жадно вглядываясь в знакомые окрестности, он улыбался малейшим пустякам, неброским знакомым приметам и ощущал кончиком хвоста, что не только сам рад встрече, но и все вокруг радуется его возвращению. У кыша-одиночки сладко щемило в груди. Не сдержавшись, он вдруг широко раскинул лапы и крикнул так громко, как только смог:

— Здравствуй, Холм! Я вернулся! Ты узнал меня? Я — Бяка!

— Здравствуй… Бяка… — эхом отозвался холм.

Большой Кыш счастливо улыбнулся, резко втянул носом колкий, холодный воздух и прошептал:

— Возможно, кому-то Большая Тень покажется красивее, но лично мне, Бяке, хорошо жить именно здесь, в маленькой дубовой роще на холме Лошадиная Голова, где живут мои друзья, где растут мои деревья, где вьет гнездо моя ворона и где мой Енот бомбит «Мою Радость». Здесь все мое. И для всех здесь я — свой. И где бы я ни был, моя душа будет рваться сюда, в этот маленький мир, который радуется моим успехам и прощает огрехи, мир, за который я, Большой Кыш, навсегда в ответе.

И Бяка пошел вверх по холму, чутко прислушиваясь к голосам растений, насекомых и птиц. Он уже привык к тому, что, благодаря цветку папоротника, удивительным образом научился понимать их язык. Толстая кукушка спикировала сверху и полетела впереди Бяки, крича: «Слушайте все! Большой Кыш вернулся!» И все птицы холма отвечали ей веселым гамом. Да, кыш Бяка был достоин торжественной, радостной, дружеской встречи.