Черная Пасть - Карпов Павел. Страница 50

- Жарко, Нина Алексеевна? - спросил С.ергей, сбычив шею и наморщив лоб.

- Останавливаем. Опять всем нам будет постыдная процедура, - Нина потрогала пальцем ресницы и брови, болезненно поморщилась. - И кто меня затащил сюда?..

- Нельзя печь останавливать, - сказал Сергей. - Установка должна работать! Будем исправлять и чинить, чтоб не оставлять никакой лазейки!..

- Чинить в таком пекле? Сгореть можно. Одного искалечило и других гробить... Что ты, Сергей, не позволю! - испуганными, горящими глазами Нина смотрела на Брагина, обжимая кулаками свои покрытые солью виски.

- Найди валенки, - попросил Сергей - Будь умницей!..

Нина подозвала Мамраза, продолжая глядеть на Сергея с опаской и недоверием.

- Валенки просит. Найдешь? - глазами Нина спрашивала у Мамраза: "К чему все это затевается?.."

- Тогда и ватники! - воскликнул с живостью Мамраз.

Теперь Нина поняла смысл всей этой подготовки и, разжав кулаки, выставила вперед руку, слабым движением не то подзывая, не то прогоняя с глаз долой Сергея.

- Я не позволю! Не дам, не разрешу! - решительно шагнула к Сергею Нина, тяжело волоча резиновые бахилы. - Из-за Гоши теперь всю жизнь убиваться! А тут еще!.. Не разрешаю лично и категорически! И не командуйте здесь, Сергей Денисович!.. Приказываю... умоляю, Серёжа!.. Хочешь помочь - вызывай монтажников, а самому не позволю лезть в горящий котел Их тоже не заставляй помирать, не имеешь такого права!

Машины продолжали стучать и сотрясать огромное тело печи. Шумел ветер в железных переплетах и лестничных проходах, гудел внизу погрузчик, но несмотря на разноладные шумы, около пышущей печной ниши стало так тихо, что всех поразил... мяукающий котенок. Забавный, шаловливый и удивительно разноцветный комочек... Даже глазки у него были разных цветов. Избочась, фырча и фукая через усики, он подкатился к ногам Сергея, облюбовал его коричневый пыльный туфель и заиграл со шнурком. Пушистый баловень Фомка обитал у девушек в аппаратной. Оставшись без внимания, он спустился по прутикам железной лесенки, видимо, решив, что без него в этот кризисный момент не обойтись. Напряжение и деловитость людей при появлении Фомки на какое-то мгновение спали, кто-то даже засмеялся:

- Трехцветная кошка, Сергей Денисович, к счастью! Нагнувшись, Сергей взял Фомку и цоднял над головой.

Котенок заверещал и вцепился острыми, как крапивные иголки, коготками в руку Сергея. С трудом отцепив, Сергей отдал Фомку рослой, большеглазой Девушке с косами.

- Поиграться самое время! Им - не отвечать, - посчитала необходимым заметить Нина Алексеевна. - На советы и посулы не скупятся, а чтоб с умом подсобить!..

Отзывчивый Фомка первым уловил в ее голосе жалостливые нотки. Выставив в ее сторону белые, искристые тычинки усов, он тоненько пискнул.

- Конечно, можно теперь на меня всех зверей натравлять! - вконец разобидевшись, буркнула Нина. Потешный Фомка, которого она ласкала и нежила, вывел ее из равновесия, и она решила показать свою полную независимость от конторских писак, проявить самостоятельность. - Мамраз, останавливай печь! Здесь не Майданек, чтобы жарить людей! Никакого ремонта в горячем виде не дозволено.

Терпеливо и внимательно выслушав хозяйку печи, Сергей Брагин сказал в расчете, что никто не поймет:

- Жимолость...

Нина поняла потаенный смысл сказанного, упоминания вьюнка с волчьей ягодой.

- Еще что скажешь, Сережа? Говори. Мне все равно! - Нина прижала к груди котенка и отвернулась.

- Рисковать никем не придется, - пытался смягчить положение Сергей. - Я сам полезу. Подсобишь, Мамраз?

- Из подсобников я вырос, Сергей Денисович! - обиделся Мамраз. - Только вместе с вами. И валенки, и кожух найдем. Даже малахай достану, лисий!

Охотников изжариться было немного, но помощники

Сергею Брагину нашлись. Чтобы не прерывать начатого цикла, печь решили не останавливать. Это имело значение не только для выявления наилучшего теплового режима, испытания надежности всего оборудования, которое от частых остановок деформировалось. Эти утечки могли создать различные лазейки в оценке перспективности всей установки. Для Сергея Брагина это было особенно важно: он хотел еще раз лично во всем убедиться, добиваясь объективной оценки рабочих возможностей печи, искренне желая ей "попутного ветра", если она сможет оправдать надежды.

На площадке становилось трудно дышать, и все помалу пятились, отходили к парапету от жаркого очага, перед которым возникали дрожащие воздушные шары с обжигающими взрывными волнами. Почти прекратили подачу тепла, но его скопилось столько, что потребовалось бы не менее суток для остывания выпарных и сушильных конструкций. Люди затевали опасное дело, а вокруг витала и тихо опускалась на землю успокоительная блажь летнего вечера с липучими синими пушинками сна... С высоты печного балкона было хорошо видно, как постепенно тонули в синей вате окрестные увалы, песчаные перекаты барханов и приморские каменные гребешки, бывшие когда-то донными уторами Каспия. Темный океан вокруг печной громады сужался неотвратимо, но вдруг навстречу ночи хлынули прибоем электрические огни, и тьма неохотно отступила, скапливаясь и густея за барханной запрудой.

От бойкого света стало веселее и глазам, и сердцу, хотя опасность от людей не уходила. С каждой минутой работа по очистке выпарного аппарата усложнялась. Сергей, не дожидаясь согласия Нины Алексеевны, с азартом и упрямством взялся за ремонт решетки. Из кочегарки принесли ватники, кожух с огромным ивернем на спине и оторванным рукавом, две пары расшлепанных, мокрых от мазута и тузлука валенок. На случай нехватки, в придачу к этой амуниции приволокли старые ватные халаты и бешмет. Не весть откуда сторожиха, та, что сподобила пострадавшего Гошу притаенной водочкой, принесла Сергею маску от противогаза довоенной выделки, из красной резины с пеликаньим носом...

Роясь в принесенном барахле, Сергей Брагин не заметил, как на площадку поднялись ребята с насосной станции. Догадливый и решительный Феликс Лимонов подошел к

Сергею, спросил из осторожности одними глазами: "что делать?"

- Починкой решета займемся, не останавливая печи,- ответил Сергей. - Мои условия: кто хочет!.. Без понукания и тем более - без одолжения, - Сергей помолчал, глядя на шепчущихся ребят. - Мамраз, полушубок положен тебе или мне?..

- Надевайте, только боюсь, что утонете в этом волшебном кожухе!..

Часто Мамразу становилось самому неловко от неуместных упоминаний о их разнице в росте, но таков характер: спохватывался он, когда было уже поздно.

- С ветряком мне, конечно, не сравняться, - обычно также резко отвечал Сергей и сожалел об этом тоже всегда с запозданием. - Бери мой ватник, да за головой смотри, шалаш не покрытый, когда в пекло полезешь.

- Давайте, я вам рукава у шубняка засучу. О, ссадинка на пальце... Завязать надо. Нина Алексеевна, помогите!

- Зачем зовешь? Сам завязывай или отойди! - огрызнулся Сергей.

Полушубок, действительно, доходил чуть ли не до пяток, а рукава пришлось на три оборота засучивать, и все же вид у Сергея был бравый; скрытую бедовую силу в глазах не могли спрятать бугристые надбровья с густым, кустистым забралом. Поджатые губы небольшого, упрямого рта выражали злость. Сергей уже успел сосредоточиться для решительного порыва, как это делает опытный спортсмен перед взятием заветного рубежа; только опытный глаз может заметить короткую, почти неуловимую паузу и мимолетную, умышленную расслабленность мышц при нечеловеческом, предельном средоточии воли, а потом - рывок... такой взрыв силы и воли, в который вкладывается без остатка все! Такие неимоверные рывки сопутствуют в спорте и во всей жизни наивысшим достижениям: они обнаруживают в человеке высоту его возможностей, его силу и крепость, степень природной одаренности. Сергей по натуре своей, по всему складу характера и развития был воителем и спортсменом. Он бережно растил в себе это начало, и в других прежде всего уважал разумную порывистость, страсть и честную отчетливость во всем.