Черная Пасть - Карпов Павел. Страница 98

- И в цель попадает! - без запинки, поспешно добавил Сергей Брагин. - Потому-то верх в нашей жизни берет истинная революционность... Ленинская. Не забывайте об этом!

- Благодарю вас, Сергей Денисович, за прочувственный аккомпанемент! - снова взявшись за голову и облокотившись о спинку стула с милой трогательностью проговорила Ева Казимировна.

Ленинградец Иван Волков привстал с дивана и попытался усадить ее в креслице возле стола.

- Вы очень любезны, Иван Ильич, но не такой помощи я от вас ждала! Когда речь идет об истинном техническом прогрессе, то мелочные счеты и всякие передряги надо бы позабыть. Мы же с вами представители высшей науки, которая отличается обширной технической эрудицией, а к нашим техническим идеям и к нам лично кое-кто относится предвзято, с местническим пристрастием. Не хотелось бы докладывать об этом в Министерстве, но ради таких, как вы, Иван Ильич, скромников, придется кое-что прояснить!.. Если провинциальная инертность в какой-то мере понятна и простительна, то умысел и преднамеренность таких представителей центра вселяют серьезнейшие опасения у нас и наших коллег. Не хотелось бы докучать светлейшему своему братцу, но идеи прогресса - превыше всего!..

- Простите, Ева Казимировна, но меня совершенно зря вы причисляете к униженным и оскорбленным, или, как вот мне подсказывает Виктор Степанович, к уцененным! - смутившийся Иван Волков продолжал поддерживать Каганову с левого бока, и теперь уж совсем ни к чему, потому что Ева Казимировна все время пыталась снять со своей полной талии его прилипшую руку, но никак не могла этого сделать. Услужливый кавалер имел довольно глуповатый вид, напоминая чем-то лекаря, прощупывающего у своей пациентки селезенку. Пациентка, наконец-то, оттянула в сторону руку Волкова и обиженно опустила ресницы.

- Ужасно трудно, - вздохнула Ева Казимировна. - Какие дебри!..

- Наоборот, здесь, мне думается, и работается лучше, чем в институте, - искренне сказал ленинградец Волков. - Я многим обязан своим друзьям из Кара-Богаза. В мою техническую идею они вдохнули жизнь, моего "бумажного", бывшего лишь в проекте, коня они поставили на ноги и заставили не только бегать, но и работать. А Сергею Денисовичу я обязан больше других за содействие и советы, за дружеское вмешательство в мои несовершенные замыслы... Да, умное вмешательство! Говорят, на Шестом озере, в Кара-Богазе родилась машина. Это правильно, сульфатосборочная машина родилась здесь. И названия она заслуживает другого, достойного своих творцов. Я буду на этом настаивать. Попрошу это записать в протокол. Название машине вы дадите, друзья!..

- Теперь-то я отличнейше понимаю, почему так настоятельно нужна интеллектуальная литература, - проговорила с чувством Каганова. - Живы еще братишки-корешки... Я с вами, Иван Ильич, разговор веду не ради словотворческой утехи, а по большому, гамбургскому счету!..

Иван Ильич Волков дослушал Каганову и спокойно ответил:

- Мы, слава богу, умеем отличить истинно интеллектуальное от затхлого мещанского. Как часто пытаются интеллектуалисты выдать одно за другое. Отрыжки стареньких, знакомых идеек! Та же Марфа, только в другом сарафане - интеллектуальном на этот раз. Не исключено, и вполне возможно, что это пугающее, надуманное словцо по разоблачении будет чем-то заменено не менее "интеллектуальным"! - Волков сделал знак Сахатову и добавил. - Это не для протокола...

- Но для большого разговора, - заметил Виктор Пральников.

Были на партийном бюро не менее острые разговоры по чисто техническим вопросам. Но о чем бы ни спорили, главным оставались сульфатный завод, печь и "горный цех" с водоводом и рапозаборниками. Ева Казимировна с Метановым неожиданно получили самую энергичную поддержку со стороны представителя главка. И хотя ашхабадский профессор Сокольников был вместе с Акмурадовым, Сахатовым и Брагиным, создалась какая-то непонятная ситуация, напоминающая хотя и сомнительное, но равенство сил. Баланс этот был настолько шатким и призрачным, что выступление председателя месткома Мустафина сразу же разрушило эту видимость равнозначности.

После хлопот с гостями из Литвы, - с которыми Муста-фин так подружился и сроднился, что едва не уехал с ними в колхоз имени Валерия Рылова, - и после распределения квартир, сразу в двух новых домах, Мустафин до того измотался и иссяк, что пришел на бюро даже без своей планшетки. Его выступление было, пожалуй, самым коротким и спокойным. Умиротворенная и массивная фигура Мустафина во всем зеленом, вельветовом до сих пор стояла перед глазами у Сергея. Профсоюзный лидер сидел, как всегда, по правую руку от секретаря парткома Байрама Са-хатова и, как Кутузов в Филях перед сдачей Москвы, дремал. Он действительно был переутомлен, и это все понимали. Но тот, кто знал близко простака Мустафина, не поддавался обману насчет его видимой безучастности и дремотности. Бывший фронтовик, минометчик превосходно знал, что... бдения и сна "приходит час определенный".

Пожалуй, Мустафин был похож чем-то и на музыканта, вооруженного контрабасом, которого меньше всего, кажется, касается дирижерская палочка, и в оркестре он как бы скучает или дремлет, но когда вступает в игру, то в зрительном зале звенят люстры, у актеров трясутся парики и по телу зуд идет!..

Дремал Сабит Мустафин до тех пор, пока не умолк отработанный до тончайших нюансов голос Евы Казимировны. Как только она стихла, и воцарившаяся тишина стала работать явно на Каганову, Мустафин воспрял из дремоты, сделал вид, что старается прочесть что-то в записях Сахатова, и неторопливо поднялся из-за стола. Он так внушительно сдвинул брови и уперся руками в стол, что никто его дремавшим уже не помнил, словно так он и стоял все время в недремной позе властителя дум.

- Когда внимательно слушаешь и не мешаешь говорить, то очень обогащаешься мыслями, - сказал Мустафин так спокойно, что Сахатов побоялся поднять упавший карандаш. - Мне стало ясно, что Ева Казимировна Каганова и наш уважаемый товарищ Метанов вместе с крупным, галургом Завидным дадут нам в руки "кипящие печи.!.." Само-собой - если так действовать, то и плешивую девку можно выдать замуж! Якши, одна печь... идет замуж! Но ведь к другим пока никакие женихи не сватаются. Якши, играем свадьбу. Кайтарма делаем, и шурум-бурум!.. Потом тихонько шуры-муры делаем!.. - Мустафин попробовал руками крепость стола, погладил пальцем чернильное тавро на скатерти. - Все это очень даже якши, но как быть месткому с теми, кто сульфат не туда таскал и ворованное прятал? Куда воткнем вот эту медную проволоку из счетчика? Что делать с приписками?..

- Кого ты спрашиваешь, Сабит Мустафин? - вызывал его на более откровенный разговор Сергей Брагин.

- Всех спрашиваю, - придавив ладонью крышку от чернильницы, ответил Мустафин. - И себя первого спрашиваю!..

Прямо перед Мустафиным со стула, стоящего около этажерки с кубками и шахматными часами, поднялся неопределенных лет, седовласый, но не старый, с приятным розовощеким лицом и ноздреватым приплюснутым носом гость из главка. По виду это был очень здоровый, жизнерадостный, с отличным пищеварением атлет, имеющий склонность к раннему поседению. Когда же он заговорил, то оказалось, что голосок у него болезненно жидок, а выговор шипящих звуков жестковат, с занозистой ржавчинкой. В комнату, где заседал партком и где шла открытая борьба мнений и страсти все разгорались, вдруг вошла вместе с этим загробным лепетом даже не старость, а трухлявая дряхлость. И говор его оказался ни чем иным, как вторицею, отголоском речений Евы Кагановой.

- Не всякая новация становится понятной и доступной сразу и каждому. Истинно прогрессивное, а не старомодное, высоко интеллектуальное, а не примитивно политграмотное и низменно бытовое, зиж-ждется... - тонко и надрывно, как кузнечик в лебеде, заскрежетал представитель главка.

- Про плешивую девку не зря же я заговорил! - Му-стафин сделал не совсем приличный жест рукой вокруг живота и добавил. - Ваша речь, милый товарищ, меня не удивила. Кто варит плов в казане, у того руки в саже!.. А вы тоже возитесь с печной... моделью Евы Казимировны!..