Флажок над радиатором - Смёрдов Михаил Кузьмич. Страница 2

— Ничего не сломается.

— Ладно, коль так. Прибавь-ка газу да позорче гляди на дорогу: здесь скоро выбоины начнутся…

…Только поздно вечером Митя возвращался домой. Мама не сердилась: знала, где он пропадает, даже радовалась этой дружбе. Все мужское слово. Будто отца заменяет, умершего лет пять назад.

Митя наскоро ужинал, мыл ноги, ложился спать. И почти всегда снилась ему дорога, уходящая в даль, зеленый грузовик и маленький флажок над радиатором. Флажок весело трепетал на ветру и манил, звал вперед, как огненная птичка, которую он, Митя, сидя за рулем, будто бы догоняет и никак не может догнать.

4

Как-то раз Иван Васильевич возвращался с элеватора. Машина гудела ровно, вбирая под себя километры гладко укатанного пути. По-осеннему золотистое солнце указывало полдень. Иван Васильевич про себя считал: «Так. Сделано четыре рейса. Засветло успею еще пять. Ну, а десятый придется кончать при луне. Еще недельки три — и делу конец: на полях одна стерня останется. Только бы погодка не подкачала!»

Машина стала взбираться на подъем. Иван Васильевич переключил скорость, мотор взвыл, и грузовик с силой рванулся вперед. За пригорком спуск, а там — проехать березовую рощицу, обогнуть деревню, проскочить мосток через речушку — и на току.

Вдруг чуткое ухо шофера сквозь вой двигателя уловило едва доносившееся из-под полика машины металлическое побалтывание. Иван Васильевич вывел грузовик на вершину пригорка, остановился и вылез из кабины.

«Ну, так и есть: гайки у глушителя ослабли. Сейчас мы их подтянем».

Заглушив мотор, поднял сидение, достал гаечные ключи и, опустившись на колени, влез под машину. Лежа на боку, он опробовал гайки и стал их закручивать, но они вращались вместе с болтами. Пришлось повернуться на спину и, придерживая болт одним ключом, поворачивать гайку другим. Вот готова одна, вторая… Иван Васильевич потянулся руками к третьей, и тут вдруг ему на секунду почудилось, будто земля и он вместе с ней движутся. Еще не понимая, что случилось, он кинул взгляд на колеса. Они катились. Машина медленно шла под уклон.

«Неужто тормоза отказали?»

Иван Васильевич рванулся из-под машины, высвободил голову, туловище, попробовал встать на четвереньки, чтобы отползти, но сдвоенное заднее колесо грузно накатилось ему на ноги. Иван Васильевич вскрикнул, лоб мгновенно покрыла мелкая испарина. В глазах потемнело…

Когда пришел в себя, первое, что увидел, был грузовик. Он стоял, уткнувшись передними колесами в неровную стенку кювета, почти поперек дороги.

Иван Васильевич, приподнявшись на локте, ощупал ноги. На правой, ниже колена, был перелом. В левой, хотя и чувствовалась боль, повреждений не было. Просто ее сильно сдавило колесом.

«Так. Все. Отработались! Э-э-эх, растяпа! — ругал он себя, сам не зная за что. — Ну, отчего же так долго никто не едет?»

Шофер полез в карман за кисетом и вспомнил, что оставил его в машине. Попытался привстать на одной ноге, но резкая боль опрокинула его на землю. Не оставалось ничего другого, как лежать и ждать, когда с элеватора будут возвращаться товарищи.

Вскоре на шоссе показалась небольшая точка. Она приближалась. Вот уже видна согнутая фигура велосипедиста, уже различимы развевающиеся на ветру концы пионерского галстука. Да ведь это Митя!..

Флажок над радиатором - img_4.jpeg

5

Сразу же после уроков, не задерживаясь в школе, Митя вскочил на велосипед и помчался домой. Сегодня необычный день: дядя Ваня вместо семи рейсов, положенных по норме, решил дать десять. Митя спешил добраться до дому, приготовить уроки и хотя бы один-два рейса проделать вместе с дядей Ваней. Поэтому жал на педали изо всех сил. Ветер свистел в ушах, играл фалдами куртки, концами галстука, с легким похлапыванием откидывал их назад. Уже остался позади горелый березовый колок, промелькнуло в стороне высохшее болото, шоссе с обоих сторон обступил сосновый лес, начался подъем. И вдруг он увидел — на дороге лежит человек. Поехал быстрее. За бугром показалась кабина и борт грузовика, стоявшего поперек дороги.

«Несчастье!» — мелькнула мысль. Колеса велосипеда закрутились еще быстрей. Пот неровными ручейками катился по лицу и мелкими капельками покрывал нос. Митя различил знакомый флажок над радиатором и номер машины 32-12. Ноги ослабли. Мальчик спрыгнул с велосипеда, толкнул его в кювет и побежал.

Флажок над радиатором - img_5.jpeg

— Дядя Ваня, что с вами?

— Да вот, колесом малость ногу… Перелом…

— Ну как же это?

— Как? Говорил, тебе: бывает, и медведь летает, когда его с горы столкнут. А эту дуру, — он зло взглянул на машину, — похоже, черти толкнули. Да, в общем, что говорить? Отработались…

Но Митя уже не слушал. Он подошел к машине, включил зажигание, вывел трехтонку на дорогу, помог Ивану Васильевичу взобраться на сидение, втащил в кузов велосипед, развернулся, и машина запылила в село, к колхозному медпункту.

6

Часа через два машина остановилась возле правления колхоза. Митя вынул ключ от зажигания, захлопнул дверцу кабины и шагнул на крыльцо.

В правлении, кроме его одноклассницы Гали Муренковой, никого не было. Девочка сидела за председательским столом и учила уроки.

— Ты что, Мурочка, одна тут?

— Нет, вдвоем: вот телефон еще.

— А председатель не знаешь, где?

— Ты бы не пришел — и о тебе бы не знала.

— Да ну тебя. Я серьезно. Дяде Ване колесом ногу отдавило.

— Что-о-о? Как это?

— А так: отдавило и все. Бывает, и медведь летает, когда его с горы столкнут.

— Ой-ой-ой! А не врешь?

— Была нужда. Видишь — один… — и Митины глаза затуманились непрошеными слезами. Губы чуть скривились и начали подергиваться. С трудом сдерживая себя, чтобы не заплакать, он отвернулся к окну.

— Прости, Митя, — тихо упавшим голосом проговорила девочка. — Я думала… Петр Игнатьевич на ток недавно уехал, а меня просили подежурить. Гони сейчас в бригаду — застанешь…

Весть, привезенная Митей, не на шутку расстроила председателя колхоза.

— Вот несчастье, а! И как он это? — сокрушался Петр Игнатьевич. — Говоришь, в больницу его отвез? — обратился он к Мите.

— Ага.

— И сильно ногу повредило?

— Перелом…

Председатель морщил лоб, хмурил брови, раздумывал.

— Вот что, — произнес он наконец. — Отведи машину в гараж. А я, как управлюсь, съезжу в больницу.

— Дядя Петя, — Митя несмело переступил с ноги на ногу. — Дядя Петя, а можно мне остаться? Пока…

— Что остаться? Где? — председатель быстро глянул на подростка.

— Да на машине-то, — немного осмелев, ответил Митя. — Вместо дяди Вани, пока он выздоровеет…

— Что-о-о? — Петр Игнатьевич строго сдвинул брови, задумался. — Подожди, подожди, а ведь это, пожалуй, мысль! Машину ты водишь хорошо — сам видел. Хотя нет. Нельзя. Школа у тебя сейчас, мать заупрямится, да и автоинспекция без прав ездить не разрешит. Мал ты еще. Сколько тебе лет?

— Пятнадцать скоро. Школу потом догоню — ребята помогут. Мама ничего не скажет, если вы попросите. А инспекторов… Вот уже три месяца с дядей Ваней езжу, ни одного не видел.

— Это как придется. На грех и вилы стреляют. А мысль заманчивая. Хм… Пятнадцать, говоришь?

— Пятнадцать. Жалко: машина будет без дела стоять. А время-то вон какое! Каждый человек на счету…

— Да-а-а. Время горячее. Вообще с виду-то ты парнишка рослый… Крепкий так из себя. А что если…

Петр Игнатьевич не договорил. Он весело хлопнул Митю ладонью по плечу и указал глазами на машину.

— Заводи! Поедем в инспекцию.

7

На следующее утро, едва солнце выкинуло в туманное небо первые лучи, машина 32-12, груженная зерном, тяжело катилась по знакомой дороге. За рулем сидел Митя. Место рядом с ним пустовало, и оттого кабина казалась слишком большой, неуютной. Не слышалось посвистывания дяди Вани, не вился дымок от его цигарки. И только маленький флажок на крышке радиатора, впереди ветрового стекла, напоминал о нем.