Сказки индейцев Северной Америки, Персии и и Японии - Автор неизвестен. Страница 36
- Не отдам я тебя лунному царю! - закричал кузнец и взмахнул молотом. - День и ночь буду охранять я твою хижину!
Ничего не сказала в ответ Тростинка. Только покачала горестно головой и ушла в хижину вместе с отцом.
Остался кузнец сторожить хижину. Но могучий лунный царь скользнул своими лучами по глазам кузнеца, и кузнец уснул. В полночь повелитель луны послал за Тростинкой своих слуг. Опустились слуги лунного царя на облаке к хижине, раздвинулись перед ними двери, вошли они к Такэтори.
Тростинка говорит:
- Возвращайтесь на луну без меня! Я люблю кузнеца и не расстанусь с ним!
Тогда хитрые слуги лунного царя сказали:
- Славный правитель луны прислал тебе свадебный подарок, смотри.
И они открыли ларчик, а в ларчике лежало кимоно такой красоты, что его не стыдно было бы носить и жене императора.
Обрадовалась Тростинка, надела на себя кимоно.
Не знала она, что наряд этот заколдован: кто надевал его, тот сразу же забывал о своей прошлой жизни. Только солнечные лучи могли разрушить колдовскую силу лунного наряда.
Надела Тростинка кимоно, забыла и об отце своём - старом Такэтори, и о женихе своём - самом искусном на земле кузнеце.
Посадили лунные жители Тростинку на облако, и поплыло облако в небо.
В то же мгновение очнулся кузнец, бросился в хижину, а там только Такэтори. - нет Тростинки.
Рассказал Такэтори, как слуги лунного царя обманули его дочь, как увезли её на облаке.
Взглянул кузнец в небо, схватил молот, побежал вслед за облаком. Много часов бежал он, пока не остановилось облако над вершиной высокой горы. Взобрался кузнец на гору, закричал:
- Я здесь, Тростинка, я спасу тебя!
Но, как только он воскликнул так, облако поднялось и поплыло к луне. Не помня себя от горя, кузнец с такой силой ударил молотом по горе, что вершина её разверзлась, из трещины горы взметнулся вверх огненный столб и окутал облако. Растаяло облако от огня, сгорели в пламени слуги лунного царя. Только одна Тростинка осталась невредимой, потому что её защищало волшебное кимоно.
Опустилась Тростинка на вершину горы, жива и невредима. Радостно закричал кузнец:
- Бежим скорее, спрячемся, пока лунный царь не послал за нами погони!
Но на бедной Тростинке было заколдованное кимоно; она смотрела на кузнеца и не узнавала его.
- Пойдём же, пойдём отсюда скорее! - торопил кузнец.
Но Тростинка по-прежнему не узнавала своего жениха.
- Кто ты такой? - сердито спросила она. - Ступай прочь, я не знаю тебя!
И она оттолкнула кузнеца. Тогда несчастный кузнец воскликнул:
- Для чего мне жить, если ты разлюбила меня?! И с этими словами бросился в расщелину горы. В ту же секунду взошло солнце, лучи его осветили заколдованное кимоно и волшебная сила лунного наряда пропала.
Сразу же Тростинка всё вспомнила: как похитили её слуги лунного царя, как спас её кузнец, как она оттолкнула его и как он бросился в расщелину горы.
Тогда и она воскликнула:
- Я останусь навсегда с тем, кого любила!
Так воскликнув, Тростинка бросилась вслед за кузнецом в расщелину.
Десять тысяч лет прошло с тех пор, как исчезли с земли Тростинка и кузнец. Но люди в Японии до сих пор помнят о них. Многие же уверяют, что Тростинка и кузнец не погибли и живут в подземном дворце, прячась от гнева лунного царя. И когда они разводят свой очаг, то из расщелины к луне поднимается столб огненного дыма.
И с тех пор японцы назвали эту гору Фудзи-сан, что значит Гора бессмертия.
Шишка справа и шишка слева
Давным-давно жил в деревне Асано старик. Звали его Гоэмон. Это был необыкновенный старик: на правой щеке у него торчала шишка. Большая круглая шишка, похожая на хорошее яблоко.
Когда Гоэмон смотрел налево, он всё видел. А когда смотрел направо, то видел только свою шишку. Это ему очень не нравилось. А вдобавок от тяжёлой шишки голова у него свешивалась набок. Это тоже было неудобно.
Старик только и думал, как бы ему избавиться от шишки.
Вот раз пошёл он в лес на гору нарубить себе дров. Вдруг началась гроза. Ударила молния, загремел гром, полил дождь.
“Куда бы мне спрятаться? ”- подумал старик и стал смотреть по сторонам. Неподалёку он увидел большое дуплистое дерево. Обрадовался старик, побежал к дереву и забрался в дупло.
А уже стемнело. В горах не стучали больше топоры дровосеков. Было совсем тихо. Только ветер с воем проносился мимо дерева. Гоэмону стало страшно. Со страху он съёжился на самом дне дупла, крепко зажмурился и стал бормотать про себя: “Кувабара, кувабара” ( Чур, меня!).
В полночь, когда ветер утих и капли дождя стали падать всё реже и реже, с горы раздался какой-то шум - громкий топот и голоса.
Сидеть в дупле старику было так скучно, что он очень обрадовался голосам. Открыл глаза, поднялся во весь рост и осторожно высунул голову из дупла.
Что же он увидел?
С горы к дереву шли не люди, а горные чудища. Красные, синие, зелёные. У кого было три глаза, у кого два носа, у кого рог на лбу, у кого рот до ушей. А только такой шишки, как у Гоэмона, не было ни у одного чудища. Гоэмон ещё больше испугался. Он присел в дупле и так съёжился, что стал чуть ли не меньше своей собственной шишки.
Тем временем чудища с воем и рёвом подошли к самому дереву и стали рассаживаться на траве. Главное чудище село посредине, а по бокам полукругом уселись чудища поменьше. Потом все они достали из карманов фарфоровые чашечки, рисовую водку и стали угощать друг друга, совсем как люди. Сначала пили молча, потом хором запели песню, а потом вдруг одно маленькое чудище вскочило, выбежало на середину круга и пустилось плясать. За ним пошли в пляс и остальные. Одни плясали получше, другие похуже. Когда пляска кончилась, главное чудище одобрительно кивнуло головой и сказало:
- Хорошо, очень хорошо! У нас сегодня весело. Но только вы все пляшете одинаково. Вот если бы хоть кто-нибудь сплясал по-другому, по-новому!
Старик всё это слышал. Он сначала сидел в дупле и боялся открыть глаза. Но потом понемногу его стало разбирать любопытство. Он осторожно приподнялся и чуть-чуть высунул голову наружу, так что только его левый глаз был над дуплом, а правый глаз, нос и шишка оставались в дупле. А когда Гоэмон увидел, как весело чудища пляшут, он совсем забыл про страх. Ноги у него так и заёрзали. Но в дупле было тесно - там не то что плясать, а и пошевелиться нельзя было.
И вдруг Гоэмон услышал, как главное чудище проговорило: “Вот если бы хоть кто-нибудь сплясал по-другому, по-новому!” Тут старику до смерти захотелось выскочить из дупла и поплясать на свободе. Нет, страшно! А вдруг съедят?
Пока он так раздумывал, чудища принялись все разом хлопать в ладоши, да так дружно и весело, что Гоэмон больше не мог утерпеть.
- Эх, чего бояться! Попляшу в последний раз, а там пускай едят!
Он опёрся рукой на край дупла, перекинул ногу и выскочил прямо на середину круга.
Чудища даже перепугались. Повскакали с мест, всполошились:
- Что такое?
- Что случилось?
- Человек!
А старик, не слушая ничего, давай плясать! То подскочит, то пригнётся, то сожмётся, то вытянется, то направо забежит, то налево отойдёт, то волчком завертится. Пляшет и покрякивает:
- Э-э, коря, э, коря...
Чудища засмотрелись на него, стали притопывать ногами, прищёлкивать языком, бить в ладоши.
- Здорово!
- Ярэ!
Когда Гоэмон наконец выбился из сил и остановился, главное чудище сказало:
- Вот спасибо, старик! Мы сами любим поплясать, а такой пляски ещё никогда не видели. Приходи завтра вечером, спляши нам ещё раз.
Гоэмон только улыбнулся:
- Ладно! Я и без вашего зова приду. Сегодня, по правде говоря, я не собирался плясать, не приготовился. А уж к завтрашнему вечеру я припомню всё, что плясал в молодости.
Тут чудище, которое сидело справа от главного, сказало:
- А может, старик задумал нас обмануть и не придёт? Надо взять у него что-нибудь в залог.