Девочка, которая провалилась в Волшебное Подземелье и утащила с собой Развеселье - Валенте Кэтрин М.. Страница 37

Сентябрь вспомнила о стихах, которые ее заставляли писать на уроках в школе, о том, как она часами подбирала рифмы к тому или сему. Она любила поэзию, ей нравилось, что в хороших стихах слова пригнаны друг к другу как кусочки пазла. Но, по ее собственному мнению, ей самой так и не удалось сочинить хотя бы одно хорошее стихотворение. В ее стихах слова подходили одно к другому примерно как сломанный кран и злая коза.

– Да, потруднее, – признала она.

Овсяный Рыцарь кивнул:

– Так мне и говорили.

Несколько гибких юношей с лошадиными головами выглянули из плетеных домиков. Они проворно выскочили на песок и, замерев, уставились на Сентябрь. Овсяный Рыцарь положил холодную серо-голубую ладонь на ее руку.

– Прости, – сказал он. – Мы причинили тебе зло. Преломи с нами хлеб, и мы загладим свою вину.

Овсяный Рыцарь повел их к костру, а остальные глаштины вынесли чаши с чистой свежей водой, салаты из люцерны и яблок, овсянку, усыпанную кусками сахара, пропитанными медом и сливками, толстые сочные водоросли, черешки папоротника. В овсяной каше пряталась маленькая жареная птичка-ту?пик, поблескивающая коричневым жиром. Глаштины сидели на траве, скрестив ноги, и брали пищу руками, что могло показаться вульгарным, но на самом деле в их исполнении выглядело довольно мило. Сентябрь заметила даже несколько глаштинок с кольцами в бархатистых ушах, а не в носах. Баклажанчик отдавала должное угощению, но при этом все время посматривала на море, будто ждала, что на горизонте что-то появится. Суббота ел с большим аппетитом. Аэл ограничился овощами.

Овсяный Рыцарь представил своих соплеменников: Просяного Рыцаря, Кукурузного Рыцаря, Ячменного Рыцаря, Яблочного Рыцаря и Бобового Рыцаря, а также девочек-лошадок, которые тоже назывались рыцарями – Гречишный Рыцарь, Рисовый Рыцарь и Рутовый Рыцарь. Все они по очереди пожали руку Сентябрь, одновременно прикладывая руку к сердцу. После ужина Овсяный Рыцарь раздал каждому по глиняной чашке с яблочным какао, и они все вместе вышли на темный песчаный пляж. Хрустальная луна показывала на своем молочном лике четкую цифру V. Длинные пирсы из выбеленных солью досок уходили далеко в лунного цвета море. Сентябрь смотрела, как волны разбиваются о берег и превращаются в пену из крошечных черных бриллиантов.

– Я ведь сама так решила, ты знаешь, – сказала Сентябрь, смущенная затянувшимся молчанием и почтительностью Овсяного Рыцаря. – Сама согласилась на это. Я могла бы позволить вам забрать девочку-оборотня, а сама помалкивать… хотя, может, и не могла. У меня не очень хорошо получается держать рот на замке. Но ты не должен чувствовать себя злодеем. Это был мой выбор.

– Но ведь это мы заставили тебя принять такое решение, – с горечью возразил Овсяный Рыцарь. – И сделали это из себялюбия. Рыцарь не должен быть эгоистом. Однако мы ненавидели этот паро?м. И эту бесконечную работу – тянуть его туда-обратно. Мы хотели, чтобы это закончилось. Ради этого мы были готовы на все.

– И оно закончилось! – сказал Аэл. – Теперь вы можете быть счастливы.

Сентябрь не знала, что лошади краснеют, но с Овсяным Рыцарем произошло именно это: морда его вспыхнула и потемнела от стыда. Как можно было так испугаться этого мальчика? Он ведь едва ли старше ее!

– Теперь мы свободны от Маркизы. Мы больше не буксируем паро?м – мы не обязаны это делать. Не думай, что мы не испытываем чувства благодарности. Мы знаем, чего это стоило. Посмотри, Сентябрь, вот символы нашей признательности.

Сентябрь долго вглядывалась, прежде чем увидела. Это как с наполовину собранным пазлом: непонятно, что на нем изображено, пока зрение не сфокусируется и не охватит всю картину целиком. Красивые холмы, окружавшие деревню глаштинов, оказались вовсе не холмами – это были огромные, тяжелые цепи, поросшие травой, мхом и водорослями, а сквозь их позеленевшие звенья пробились отважные деревца.

На узкой грудной клетке Овсяного Рыцаря виднелись бледные шрамы в тех местах, где когда-то были цепи. Рыцарь легонько прикоснулся к ним.

– Быть может, когда-нибудь я благодаря тебе посею стихи, как и мечтал.

– А сейчас что не так? – спросила Сентябрь. – Почему ты выглядишь таким несчастным, когда у тебя есть свой собственный уютный городок у моря?

– Мне неприятно признаваться даме, что мы прибегали к обману, – сказал глаштин. Сентябрь очень нравилась его официальная манера выражаться. Так и должен говорить Рыцарь. – Мы предпочитаем во всем быть честными. Даже феи и эльфы подчиняются букве своих очаровательных законов.

– Я прощаю тебя, – сердечно сказала Сентябрь, хотя она и понятия не имела, о чем он. Но ей показалось, что Волшебному Епископу пристало прощать смиренных Рыцарей.

– Мы хотели увести ее вниз и использовать в своих корыстных целях, – признался Овсяный Рыцарь. – Я имею в виду твою тень. Нашу Королеву Пустоты. Ты не должна винить нас. Она была нам нужна. Потому что один из законов Волшебного Подземелья гласит: королев не похищать! Одна дева на воле лучше двух в цепях. И ты отдала ее нам. Не совсем по доброй воле, но почти, а в наше время всем приходится довольствоваться тем, что есть. Мы сказали, что поставим ее во главе наших парадов, и мы сделали это. Уверен, что ты это видела. Если в Волшебном Подземелье и есть на что взглянуть, так это роскошные Развеселья, которые она закатывает каждую ночь. Но мы хотели, чтобы она пошла дальше, в самые глубокие глубины Подземелья, где никто еще не бывал, и кое-что для нас отыскала. Кое-что очень ценное. На дне Волшебного Подземелья спит Принц всего Нижнего Мира. Принц Мирра, Который Никогда Не Просыпается. С принцами это случается, как ты знаешь. Засыпают на целые годы.

– Да, действительно знаю, – сказала Сентябрь.

Овсяный Рыцарь не выглядел особенно удивленным.

– Это, я думаю, все знают. Я вовсе не хотел свысока намекнуть, что ты можешь этого не знать, мой благородный друг. Мы хотели, чтобы Хэллоуин сделала то, что следует сделать. Найти Спящего Принца и разбудить его для нас. Но она не пожелала. Она сказала так: «Не хочу я выходить за какого-то дурацкого Принца, который не умеет даже будильник толком завести. Я буду Королевой сама по себе, и если ему это не нравится, пусть выпьет пару чашек кофе и придет со мной поговорить».

– Вот и молодец, – сказал Суббота, и Сентябрь в душе с ним согласилась. Ей не нравилась мысль, что какой-то юноша, о котором они с друзьями и не слыхали, использует ее тень в собственных целях. Но с другой стороны, она и сама собиралась использовать этого юношу в своих целях, разве нет? Она взглянула на свою чашку с какао, а потом вдаль, на волны, бьющиеся о пирс.

– Но мы на нее не в обиде, – продолжал Овсяный Рыцарь. – У теней есть безрассудство, которого мы лишены. А ты нанесла поражение Маркизе, за что мы тебе обязаны. – Глаштин опять отсалютовал ей, приложив руку к сердцу. – Строго говоря, чтобы подняться наверх и освободиться от нее, Принц нам был не так уж и нужен. Конечно, мы могли бы сделать это сами. Нам не нравится признаваться, что нас спасла девочка, явившаяся Издалека. Но, в конце концов, это не имеет значения. Все улеглось само собой, и долгое время Хэллоуин все так чудесно устраивала, что нам было все равно. Мы спросили, можно ли нам называть ее Спящей Принцессой, чтобы сбылось пророчество и все было точно и аккуратно. Она сказала, что можно, если мы не прочь признать поражение. Но мы… о нет, мы не были такими сильными, как наша Королева. Мы так уставали танцевать и пировать каждую ночь. Нам был нужен отдых. Поэтому мы пришли сюда и построили эту деревню. Мы хотели оставаться здесь на лето, а по осени возвращаться в Тайн.

– Но не смогли, – сказала Баклажанчик, и Сентябрь подпрыгнула. Ночная Додо умела быть такой тихой, что Сентябрь вздрагивала, когда та начинала говорить. – Сколько бы вы ни пытались вспомнить, как хорошо было в Тайне и как вы намеревались туда вернуться, это воспоминание постоянно от вас ускользало. Здесь столько сочных трав и съедобных птичек, а глядя на закат луны, чувствуешь себя сонным и счастливым.