Дети острова Таршиш - Токатли Эхуд. Страница 41

А потом отец поведет Шмиля в большой ювелирный магазин. Торговец драгоценностями внимательно осмотрит каждый предмет через лупу. Затем что-то скажет отцу приглушенным голосом и вручит ему огромную сумму денег. Может быть, полный чемодан.

Что они будут делать со всеми этими деньгами? На них ведь можно приобрести много разных вещей! Прежде всего отец купит старшей сестре Шмиля хорошее жилье. Ей не надо будет больше переезжать с мужем и детьми из одной крошечной квартирки в другую. Потом мама купит себе новое платье, а может быть, еще и красивые часы, как у тети Хаи.

А может быть, отец купит новую машину с раздвижной крышей.

Если уж говорить о покупках, размышлял Шмиль, то я тоже мог бы себе кое-что позволить. Например, синий костюм, специально для Субботы. Такой, как у Шимона, нашего соседа. А как насчет нового велосипеда с десятью скоростями и сверкающими фарами? И еще, может быть...

Так Шмиль прокручивал в темноте ночи свой возможный сценарий. Список покупок увеличивался день ото дня. Соответственно менялись и планы. Теперь он хотел не просто помочь родителям. Он начал думать о том, как люди будут его уважать, какие подарки можно купить всем членам его семьи. Все будут благодарить его и стараться завоевать его расположение. Он больше не будет маленьким беспокойным мальчиком. Он превратится в солидного мужчину, который может купить своим родным и близким все, чего они только пожелают. Даже в школе его начнут уважать. Учитель придет к отцу и попросит денег для бедных ученых, изучающих Тору. Но тот ответит: «Обратитесь к моему сыну. Это его деньги». И учитель придет к Шмилю и будет говорить с ним вежливо, называя его полным именем — Шмуэль, а может быть даже господин Шмуэль Лефковиц — так, как и следует обращаться к уважаемому человеку. И конечно, Шмиль согласится помочь всем, кто нуждается в деньгах, а все взрослые будут говорить: «Вы видите Шмуэля Лефковца? После возвращения с необитаемого острова он стал очень богатым. Но он не такой, как большинство богатых людей. Он не прячет своих денег. Он очень щедрый. Он дает их всегда, когда дело этого стоит!» А Шмиль будет делать вид, будто он ничего этого не слышит, потому что Шмиль всегда будет большим баал цдака^[*] и к тому же очень скромным!

В таких мечтах Шмиль проводил долгие часы ночных дежурств. Чем глубже он погружался в мир грез, тем больше отдалялся от своих друзей на Таршише. Если кто-то прерывал его сладкие мечтания, Шмиль отвечал сердито и раздраженно. Ему нравилось уединение на пляже ночью и холодное молчание подводного царства днем. В мире его фантазий не было места для других.

Мальчики видели, каким тяжким трудом накапливал он свое богатство, как скряжничал, как огрызался. Они знали, что Шмиль не похож на кроткого филантропа из его фантазий. Тем временем и другие ребята потихоньку занялись накоплением богатства. Гилад, например, предлагал вымыть посуду каждому, кто даст ему одну жемчужину. Рон за три жемчужины согласился сшить для Шалома шарф из старого одеяла. Потом они решили принимать в уплату уже не только жемчуг, но и золотые монеты. На «бирже» Таршиша одна золотая монета обменивалась на десять жемчужин. Даже Дани перестал препятствовать этим «деловым операциям». Однако никто не был так одержим накопительством, как Шмиль. В целях предосторожности он поделил свое богатство на части, поместил их в небольшие глиняные кувшины, которые спрятал в разных концах лагеря. Почему он это сделал? Может быть, он боялся воров? Похоже, он начал подозревать своих друзей... И эта жажда денег привела на берега Таршиша новую беду...

35. Долг

Однажды Шмиль придумал еще один способ оплаты взаимных услуг. Вечером Нафтали попросил его посторожить вместо себя лагерь. У него не было жемчужин, чтобы сразу же расплатиться, но он пообещал незамедлительно отдать долг, как только будет еженедельная раздача жемчуга. Шмиль согласился и попросил Нафтали подписать листок бумаги, на котором было написано следующее: «Я должен Шмилю две жемчужины и обещаю заплатить ему в следующий раз, когда будут раздавать жемчужины.» Нафтали подписал листок, Шмиль аккуратно сложил его и убрал в карман. В конце недели Шалом поровну распределил жемчужины между всеми ребятами. Шмиль напомнил Нафтали, что наступил срок рассчитаться. Нафтали очень разволновался и начал заикаясь говорить:

— Н-но... У меня не хватает...

— Как? — удивился Шмиль.— Ты только что получил четыре жемчужины, а должен мне только две.

— Я знаю,— проговорил Нафтали, краснея от смущения.— Но Рон одолжил мне три жемчужины еще две недели назад.

— Но ты мне обещал! — воскликнул Шмиль с обидой.— Это нечестно!

Шмиль вытащил листок бумаги из кармана и стал показывать его друзьям. Ребята были потрясены, увидев вексель Нафтали. Малыш закусил губу, чтобы не расплакаться на глазах у товарищей.

— Как ты мог потратить больше жемчужин, чем у тебя есть? — стал ругать его брат.— Так делать нельзя!

— Но... Я думал...— шептал Нафтали дрожащим голосом.— Я думал, что нам сегодня достанется больше жемчужин...

Шмиль посмотрел на круглое личико Нафтали, и ему захотелось простить ему долг и забыть всю эту историю. Но что-то внутри него не позволяло сделать это. Какое-то неподвластное разуму упрямство обуяло Шмиля, его губы не повиновались тому, что говорило сердце, подсказывая правильное решение. Наконец, Рон прервал затянувшееся молчание:

— Не волнуйся, Нафтали,— проговорил он, кладя руку малышу на плечо,— отдашь мне в следующий раз.

Нафтали с благодарностью улыбнулся. Он отдал Шмилю его две жемчужины, и еще две Рону, пообещав вернуть оставшуюся третью на следующей неделе. Шмиль взял жемчужины и вернул Нафтали его вексель. Инцидент был исчерпан, но неприятное чувство оставалось.

Ночью, лежа на матрасе, Шмиль думал о случившемся. Его начала мучить совесть. Он вспомнил, как побледнел и чуть не расплакался Нафтали. И зачем он так на него давил? Почему он не захотел уступить? Но тут снова заговорил упрямый внутренний голос: он работал за эти жемчужины! Почему он должен уступать? Только потому, что Нафтали наделал больше долгов, чем был в состоянии заплатить? А Шмилю какое дело? Он должен собрать как можно больше, чтобы помочь своей семье! Другие ребята просто не могут этого понять! Наверное, они все очень избалованы и не знают, как тяжело даются деньги. И неужели Шмиль должен отказываться от своей благородной цели только потому, что Нафтали не умеет считать и экономить? Нет, решил Шмиль, он не сделал ничего плохого! Наоборот! Он научил Нафтали ответственности!

Шмиль повернулся на матрасе и попытался заснуть. Но воспоминания о бледном и дрожащем Нафтали возвращались вновь и вновь. Зачем он только его обидел? Другие просто остолбенели при виде векселя. И Нафтали так расстроился. Может быть, нужно было уступить? У Нафтали в тот момент не было жемчужин, а у Шмиля их много. Он сколотил целое состояние, которое прячет по разным углам лагеря. Чем он рисковал, если бы подождал еще неделю? Шмиль беспокойно ворочался на своем матрасе. Нахлынувшие вопросы не давали ему покоя.

Но утром Шмиль забыл все свои сомнения. Он спешил к берегу, чтобы погрузиться в прозрачные воды лагуны в погоне за новыми жемчужинами. Мальчики видели, что пропасть между ними и Шмилем расширяется, что его охватывает все больше жажда наживы. Шмиль проводил много времени в одиночестве, мало разговаривал с товарищами и неохотно делился даже самыми пустяковыми вещами. Когда раздавали жемчужины, он тщательно проверял расчеты Шалома и, если ему казалось, что его обидели, то в самых категорических тонах требовал справедливости.

Мальчики не знали, что делать. Они стали понимать, что золото и жемчуг ломают их жизнь. Но было слишком поздно останавливать Шмиля. Все его мысли, чувства, надежды и мечты были подчинены жажде увеличить состояние. Все остальное казалось неважным. Еда и сон, молитва и учение, беседы и музыка — все было напрасной тратой времени. Он стал нетерпеливым, легко раздражался, и ребята предпочитали не трогать его. То и дело Шмиль засыпал на уроках и во время молитв. Его губы шептали одно, а в мыслях было совсем другое.