ТетушкаГеография - Ефремцев Сергей Викторович. Страница 7

Разобрался? Погуляем еще?

Настоящее освоение морских просторов стало возможно с применением триангуляции. [13] Ее изобретение ознаменовало качественный скачок, который позволил существенно уточнить представления о Мировом океане.

Карта стала повседневной необходимостью. Адмиралтейства всех морских держав неустанно заботились о сохранении секретности атласов и лоций. Ведь пушки не умолкали – войны следовали одна за другой.

Глава о том, как карты воевали

Слова из песни Владимира Семеновича Высоцкого я вспомнила неслучайно. Русские офицеры играли в карты, «а в это время Бонапарт переходил границу». В том-то и дело, что русская армия к 1812 году не имела подробных карт (игральные, понятно, не в счет). Картография царской России в начале XIX века значительно отставала от уровня передовых стран Европы. Только в 1845 году военное ведомство приступило к созданию «трехверстной» карты Европейской России (три версты в дюйме; масштаб 1:126000). А Кавказ был заснят в пятиверстном масштабе лишь в 60-е годы XIX века. Это «упущение» повлияло и на ход Крымской кампании (1853–1855). Окрестности Севастополя, Крым и его берега были прекрасно изучены английскими и французскими картографами задолго до начала войны. Русские генералы часто попадали впросак: «гладко было на бумаге, да забыли про овраги». В бою на реке Альме наши войска заняли невыгодную позицию – были развернуты почти вплотную к морскому берегу, что позволило английским кораблям вести артиллерийский огонь по русскому флангу. Командование не обратило внимания на рельеф, складки местности и прочие «мелочи». Да и как обратишь, если на карте их нет!

Представь, что ты находишься на лекции в элитном военном училище. Не важно, в каком именно – российском, американском или китайском. Тебе расскажут (если владеешь английским и китайским, можешь сравнить перевод с оригинальным текстом) вот о чем:

Вот и я с тобой послушала-послушала, и решила «тряхнуть стариной» – продолжить лекцию по-своему.

К началу XX века военная география получила широкое распространение в Европе. Подготовка к войне (а к войне тогда готовились в Германии, Австро-Венгрии, Франции, Великобритании, России, Сербии, Турции, Италии, Румынии) зависит от материальных и людских ресурсов.

Рис. 4

«Для ведения войны необходимо около двадцати основных продуктов. Уголь – для общего производства. Нефть – для транспорта. Хлопок – для производства взрывчатых веществ. Шерсть. Железо. Резина – для транспорта. Медь – для военного снаряжения и всех видов электрооборудования. Никель – для производства стали и боеприпасов. Свинец – для боеприпасов. Глицерин – для динамита. Целлюлоза – для бездымного пороха. Ртуть – для детонаторов. Алюминий – для авиации. Платина – для химических приборов. Сурьма и марганец – для производства стали и металлургии вообще. Асбест. Слюда. Азотная кислота и сера – для производства взрывчатых веществ», – так писали военные историки. А военные географы учитывали степень уязвимости и защищенности вражеских промышленных районов, прогнозировали быстроту мобилизации (она зависит от качества и количества железных дорог, состояния транспорта). У военной географии две основные задачи – изучение государства в целом как базы войны и изучение отдельных районов, территорий, на которых во время войны развертываются военные операции обеих сторон. Военные географы исследовали население с точки зрения его состава, исследовали экономическое состояние того или иного государства.

Вот как выглядела австрийская программа изучения России – будущего противника в войне (1912 год):

Как видно из этой программы, «география в шинели» вела самую настоящую разведывательную деятельность. В данном случае – шпионскую. Накануне Первой мировой войны работа кипела вовсю: резиденты, подпольная агентура всех разведок мира работали не покладая рук. Информация, информация, информация… В результате штабы всех армий получили подробные карты будущих полей сражений. Германские, французские, австрийские, русские генералы пытались учесть всё. Но…

Даже к 1914 году, когда началась Первая мировая война, русская армия остро нуждалась в военных картах, причем те, что имелись, часто были иностранными.

У Мазурских болот в Восточной Пруссии, в Польше, в Галиции шли кровопролитные бои. На реке Икве в 1916 году, во время знаменитого брусиловского прорыва, [14] тонули целые подразделения. Поступил приказ: «Форсировать водную преграду!» На карте речка воробью по колено, а про то, что пойма реки заболочена, кругом топи – ни слова, ни значка условного. Речка оказалась непроходимой, солдаты тонули в трясине. Пришлось строить мост под огнем противника. Недосмотрели в генштабе, не знали, не учли…

В том же 1916 году, когда потери кадровых офицеров заставили назначать на должности младших командиров людей необученных, любая тактическая задача ставила их в тупик, так как о топографии такие командиры имели весьма смутное представление. Нужно было, например, провести взвод через лес. Как по нему передвигаться? Колонной или цепью? Если цепью, то редкой или густой? Подумает-подумает офицер и прикажет идти редкой цепью в густом лесу. А закон-то прост: чем реже лес – тем реже цепь, чем гуще – тем цепь плотнее. Так солдаты в густом лесу не разбредутся, будут видеть своих товарищей справа и слева. Редколесье этого не требует, потому что соседи и так видны. Хорошее дело – умение ориентироваться на местности.