Семеро с планеты Коламба (сборник) - Чирков Вадим Алексеевич. Страница 30

Славик посмотрел на безмятежно спавшую Евдокимовну. Мол-стар и вправду никак на нее не подействовал. Та же седина, те же морщины, тот же беззубый рот. А экран аппаратика светился. Может, Евдокимовнина старость ему не по силам?..

Зря он выходил! На улице Нинка встретила подружку Наташку, и они так заболтались, что Славика и не заметили. Он поплелся по двору и вдруг вспомнил о Кубике. Закончил ли тот свою «Свадьбу»? Нужно пойти посмотреть.

Художник сидел перед картиной. Услышав звук шагов за спиной, обернулся.

— А? — воскликнул он и кивнул на холст. И повторил: — А? (Мол, ты посмотри только, что я сотворил! Какой шедевр!) И все, между прочим, благодаря тебе! Ты думал, я уже стар? Нет, я в полной силе! Вот, оказывается, чего мне не хватало — обиды! Такого маленького толчка!

Славик посмотрел на холст.

Жених сидел на черном, как головешка, коне, невеста — на белом как снег. Над ними пылало самоцветами раскидистое дерево. Даль переливалась драгоценными синими, розовыми и зелеными камнями. И люди в праздничных одеждах вокруг жениха и невесты тоже были из драгоценных камней. Все на холсте Кубика было так чудесно, незнакомо, невиданно, что у Славика перехватило дух.

— Ух ты! — сказал он.

— Ура-а-а! — завопил Кубик. — Свадьба состоялась! — Он обмакнул палец в краску, вывел в правом углу дату — 20.08.90.— и подпись: Кубик.

— Пошли во двор! — Он вытер палец тряпкой. — Посмотрим, какое нынче над нами небо!

Небо над Егоровкой и над крышей, под которой художник Кубик только что закончил картину под названием «Свадьба», было голубое, чуть за лето выцветшее, очень высокое. Рыжебородый Кубик стоял под этим большим небом, сложив руки на груди и задрав голову. Славику показалось, что Кубик мечтает, чтобы там, в мирной голубизне, появился какой-нибудь летающий дракон, — тогда он, гордый и могучий, вызовет его на бой и победит. Славик тоже посмотрел на небо. Но вверху никого не было, кроме высоких ласточек.

Кубик постоял-постоял и, вздохнув, огляделся. Перед его глазами был зеленый двор, куры, старый забор и старые стены дома.

На крыльце стояла незнакомая желтоволосая девчонка Нинкиных лет в длинной по-цыгански юбке.

— Это кто со мной шутку-то сшутил? — сварливо спросила она у Кубика.

— Ты что за чудо? — в свою очередь поинтересовался художник. — Ты откуда к нам свалилась? Погадать небось пришла?

— Я те погадаю! — тоненько закричала девчонка. — Я тебе такого нагадаю — в глазах темно станет! Я спрашиваю, кто со мной шутку сшутил? — Крича, она топала босой пяткой по крыльцу.

Тут появилась Нинка и увидела незнакомку.

— Воровка! — с ходу закричала она. — Бабкину юбку украла! ну снимай сейчас же!

Желтоволосая обернулась к Нинке.

— Это я-то юбку снимай? Ах ты бессовестная! Ты только глянь, что они со мной творят! — Девчонка всплеснула руками.

Кубик одобрительно улыбнулся.

— Ну, хватит, хватит, — проговорил он, пропуская слова через бороду и усы, отчего слова получались как бы бархатные, — признали мы твой талант, признали. Ты кого из нас хотела видеть?

Но артистка не унималась.

— Кого? — возопила она. — Да никого, чтоб вы пропали! Чтоб вас ветром унесло! — И опять в такт словам стучала пяткой по крыльцу. — Вы что со мной исделали?

— Я сейчас милицию позову! — пригрозила Нинка.

Кубик нахмурился.

— Девочка, — произнес он, на этот раз внушительным голосом. — Ты, видно, ошиблась домом. Тебя кто-то обидел? Так вот знай: это не мы!

— А кто же еще? Ишь, бороду отпустил! Молодой еще для бороды-то! И вон тот, — показала желтоволосая на Славика. — Шнырит, шнырит целыми днями — чего бы ему поделать, ищет. А ты, Нинка, ты у меня получишь: без тебя это дело не обошлось!

Нинка бочком подобралась к Славику и, пока девчонка распекала всех троих, зашептала ему на ухо:

— Слав, а ведь это знаешь кто? Это ведь бабка моя! Вот до чего омолодилась!

Славик похолодел.

— И юбка ее, — шептала Нинка, — и майка. Только кофту скинула. Слав, надо делать что-то!

— Что?

— Скорей наставь на нее свой аппарат, а то она нас живьем съест, я ее знаю. Вон как разбушевалась.

Семилетняя Евдокимовна продолжала громить троицу, испуганно стоящую перед ней. Кубик тоже заподозрил неладное и вопросительно поглядывал на Славика и Нинку.

— Как же я его достану?

— А ты из Кубиковой комнаты к нам зайди, крючок на двери подними, да и толкни ее хорошенько. Она на гвоздочек тоненький забита.

— Ишь, попятился! — заметила уход Славика семилетняя бабушка. — Стыдно небось стало. Не беспокойся, я и до тебя доберусь!

Аппаратик был включен. На кровати валялась старая кофта, на полу — туфли. Славик нажал на белую кнопку, экранчик погас. Попробовал красную. Экранчик снова засветился. Все в порядке, техника коламбцев не подводит. К Евдокимовне он решил подобраться сзади.

В узком пространстве между забором и стеной дома росла высокая крапива. Славик спрыгнул с крыльца прямо в нее. Евдокимовна стояла уже на нижней ступеньке и размахивала руками. Славик присел и нажал на красную кнопку…

Евдокимовна сперва ничего не заметила, хотя даже Славику было видно, что она начала расти. Две косички сами собой превратились в одну косу, и та становилась все длиннее и длиннее. Из-под юбки показались ноги. Майка на спине натянулась. Голос из девчоночьего стал девичьим, звонким. И девушка с длинной косой вдруг осеклась.

— Ой, что это со мной?!

А Славик продолжал держать палец на красной кнопке.

— Ой! — снова вскрикнула длиннокосая. — Да что же это со мной делается? Что вы стоите как замороженные?!

А Кубик и Нинка и вправду стояли как вкопанные, изумленные тем, что увидели: на их глазах за несколько минут желтоволосая девчушка превратилась в девушку лет шестнадцати!

— Да кто же мне поможет-то? — причитала она. — Ведь со мной что творится! Чего стоите?!

Художник сделал шаг вперед. И увидел Славика с мол-старом.

— Кхм! А как вам помочь? — сказал он, на всякий случай обратившись к девушке на «вы». — Вы что хотите — расти и дальше или так и остаться?

Славик в этот момент догадался аппаратик выключить — он побоялся зацепить чудодейственным лучом и художника. Кубик его видел, но не показал этого Евдокимовне ни рукой, ни взглядом.

— Ой, не знаю я ничего! — Девушка закрылась рукой и разрыдалась. И вдруг догадалась — Зеркало, зеркало мне принесите! Нинка, — распорядилась она, — а ну быстро!

Нинка мигом слетала в дом за зеркалом. Шестнадцатилетняя схватила его и глянула на себя.

Славик был сзади и лица длиннокосой не видел, но по тому, как качал головой Кубик, понял: зрелище было из удивительных.

Еще какой-то час назад беззубая Евдокимовна, которая шагу не могла ступить без оха или оя, смотрела на себя, снова юную. Не веря, она гладила себя по гладким щекам, проводила пальцем по мягким бровям, трогала кончиком языка ровные зубы, клала ладонь на нежную шею…

Вытащила из-за спины тяжелившую голову косу и с грустью сказала:

— И надо же было дурехе такую красоту в том годе отрезать! Вот и встретилась я с тобой, золотая ты моя!.. — Поднесла косу к губам и поцеловала ее.

Художник и Нинка все так же стояли шагах в трех-четырех от крыльца, глазея на превращения Евдокимовны. Та повела взглядом по двору, забору, глянула на стены.

— Постарел дом-то как! Он тогда как новый еще был.

Остановила глаза на Нинке.

— Погляди, внучка, какой у тебя бабушка была. Не хуже других!

Нинкины глаза, и без того большие, после этих слов стали, как блюдца.

Девушка теперь смотрела на Кубика. Художник, заметил Славик, изо всех сил щипал правой рукой левую и был бледен, зато борода горела пожаром.

— Виктор Алексаныч! Миленький! — Девушка сошла с крыльца на землю и прижала к груди руки, а Кубик, наоборот, на шаг отступил, словно перед ним была ведьма. — Ты ведь художник. Нарисуй меня, пока я такая! У меня с того времени одна только фотография, да и там лицо-то мое с копейку!