Пробуждение - Рой Кристина. Страница 20

- Правильно. Новому человеку не к лицу старые, залатанные тряпки. Но если уж помогать, то мы просто отдадим все, что им может пригодиться и без чего мы можем преспокойно обойтись. Вечером мы все перенесем, не нужно, чтобы кто-то узнал об этом. Пусть правая рука не знает, что делает левая.

- Вы мне поможете, батюшка, принести вещи с чердака?

- Это я сам сделаю. Ты только отбери все что нужно.

На другой день к Янковским заехала повозка с Сениными. Аннушка для них приготовила обед. Когда все поели, Матьяс почитал из Слова Божьего и помолился с ними. Затем он передал соседям ключ от их дома. Сениным показалось странным, что никто не проводил их домой. Жене Сенина Циле хотелось бы, чтобы с ней пошла Аннушка. Хотя она и сказала своему мужу, что прощает его, когда он таким смирным и трезвым пришел к ней в больницу, и все же она с ужасом подумала о том, что ей снова предстоит перешагнуть проклятый порог пустого дома, в котором из всех углов зияет горькая нужда. Как же были приятно поражены Сенины, когда хозяин открыл дверь в кухню! Двери передней и задней комнат тоже были открыты, и полуденное солнце освещало весь дом. Они его едва узнавали! В кухне было полно деревянной и глиняной посуды, как и прежде; стены комнат украшали фарфоровые тарелки; причудливые сосуды и даже стеклянные кувшины, каких никогда у них раньше не бывало, переливались на солнце радужными цветами. На окнах висели чистые занавески; столы были покрыты скатертями. В задней комнате на месте старой поломанной кровати стояли новая, покрашенная зеленой краской скамья и кровать, застеленная чистым бельем. На столе рядом с Библией, лежала свежая, ароматная булка хлеба, за ней благоухал букет полевых цветов. Теперь, когда сердце Сенина согрелось незаслуженной им, всепрощающей любовью, перед ним вдруг в ужасной обнаженности встало все его отвратительное прошлое. Он бросился у скамьи на колени и заплакал горькими слезами. И эти слезы в очередной раз растопили лед, сковавший сердце его обиженной жены. Она опустилась на колени рядом со своим мужем и сказала: "Не плачь, Егор, ты сказал, что Бог тебя простил. Так и я прощаю тебе в этот час от всей души все, что ты натворил". Эта молодая еще женщина наконец сделала то, к чему во время болезни побуждала ее совесть: она обратилась за милостью и прощением к Господу, покаявшись в своем упрямстве и непослушании перед Ним и своими родителями. Принесли также свои плоды покаяния мужа и свидетельство свекрови. На родине вечной любви в этот час царила великая радость. Святые руки занесли там имена трех душ в Книгу вечной жизни.

Запыхавшись, Егор Сенин прибежал к соседям:

- Да вознаградит вас Бог за то, что вы сделали для нас! - воскликнул он, войдя в комнату, где Янковский сидел один.

- Это Аннушкина идея. Но она не хочет, чтобы кто-нибудь об этом узнал, - ответил Матьяс.

Едва он узнал, что произошло у Сениных, как прибежали и женщины. Аннушке не удалось скрыться от них, они ее нашли в ее комнате.

- Не прячься, - сказала Циля, - ты мне жизнь спасла, и твоя любовь победила мое ожесточенное сердце. Ты мне помогла вернуться к жизни, и я вечно буду благодарить Бога за тебя. Как я рада, что Он тебе уже воздал! Ты ведь теперь не оставленная сирота, а, к счастью, нашла своего доброго отца!

Горящий огонь скрыть невозможно. До наступления утра вся деревня узнала, что Ян- ковские сделали для Сениных. Егор молчал, как ему было велено, но приехала в гости мельничиха, тетя Цили, и вскоре всем все стало известно. Она приехала присмотреть за своей племянницей и привезла ей большой маковый пирог и несколько яиц. Тетушка была в доме и перед отъездом бедняжки в больницу, поэтому она сразу увидела, как изменился дом Сениных. В разговоре благодарные женщины многословно и взволнованно рассказывали об оказанной им помощи.

Если же делается доброе дело, то всегда находится кто-то, кто хочет тому подражать. Так и это милосердие Аннушки и Матьяса не осталось без отклика. Получилось почти так, как у Иова, когда он выздоровел: собрались все женщины, и ни одна не пришла с пустыми руками. Одна несла молока, другая сахару, третья немного маку и сухофруктов; куски сала, колбасы, хлеб и яйца наполняли пустую кладовку. Каретник Ключ, перевозивший как раз свое зерно, приказал снять с доверху нагруженного воза несколько мешков для Сениных. А бабушка Ужерова не только принесла гостинец - двух голубей на суп, но и сказала, что они с Мартыном договорились предложить Сени-ным взять на время их пеструю корову. Они решили еще немного подержать волов и вырас-тить молодняк; для этого оставляют молодую корову. Пеструху же надо бы продать, но жалко - из-за хорошего ее молока. Это было бы выгодно и им, Ужеровым, и Сениным. Пастись Пеструха могла бы с их скотом. Но ведь и у Сениных есть огород и капустное поле, и до зимы корову легко можно прокормить.

Да, событие в Зоровце очень напоминало случай с Иовом. Ибо превыше всего чистая, самоотверженная любовь. Она подобна огню, который светит далеко, греет и приносит счастье.

Глава 9

Было 15 августа, католический праздник. Бабушка Симонова сидела в своей комнате и пряла грубую коноплю на мешковину. Вместе с пряжей вились и ее мысли. О чем же бабушка думала, когда бывала одна? Мысли старых людей, как книга со сказками, историями и картинками. Такими они были и у нашей бабушки. Ведь она жила в двух столетиях и очень многое пережила. В детские годы - революцию 1848- 1849 гг.( Восстание в Будапеште против гнета Габсбургов, в котором Словакия заняла антивенгерскую позицию.) затем прусскую войну и в старости - ужасную первую мировую войну. Хотя бабушка Симонова с детства служила у людей, вышла замуж за бедняка и очень рано овдовела, она вырастила четверых детей и с детства размышляла о жизни. Она замечала многое, что другие не видели. И теперь, сидя за прялкой, она мысленно пересматривала всю свою прошлую жизнь.

Ах, ей даже не верилось, что она дожила до освобождения своего народа! Когда-то после школы, в свои 12 лет, она служила нянькой в доме пастора. И Сегодня она вспомнила старую мать того пастора, жившую вдовой в доме сына. Как она жаждала освобождения своего народа! Когда-то маленькая Юлька слышала, как эта женщина, часто мучившаяся от боли, говорила своим детям и снохе: "Дети мои, я сильно страдаю от моей болезни, но если бы я знала, что для нас, словаков, настанут лучшие времена, я хотела бы пожить еще!" Бедняжка, как долго ей пришлось бы страдать! Русоволосая головка маленькой Юльки побелела, прежде чем так неожиданно осуществились чаяния старой женщины.

Как будто вчера это было. Бабушка видела перед собой лица дорогих ей людей, прежде всего - своего первого хозяина. Мало было таких людей, как он. Светлые волосы обрамляли его высокий лоб, где хранилось столько разумных мыслей! Маленькая Юлька всегда восхищалась его ясными, светящимися глазами. Он был немногословен, но говорил всегда серьезно и с добрым намерением. Хотя он был еще молод, его все уважали: многочисленные члены его общины, вся его большая семья, дамы и господа, посещавшие его дом. Многие собирались у него, чтобы посовещаться о том, что можно сделать для спасения словацкого народа.

И как славно подходила ему его молодая жена! Лишь ангелы на небе могут жить между собой лучше, чем эта пара на земле. Ах, эта добрая женщина! Пастор слишком рано ушел из жизни, а его жене еще 30 лет пришлось жить на этой многострадальной земле. Уже в глубокой старости она оставила этот мир. Как раз тогда, когда вдали гремели пушки и тысячи отцов и сыновей истекали кровью на полях битвы. Шла Первая мировая война.

Ее глаза, которые и в глубокой старости не потеряли своего блеска, закрылись на 83-м году жизни. До конца жизни она излучала любовь. На ее погребении звонили колокола, а вскоре они были сброшены жестокими руками с башни, откуда так долго призывали людей к молитве. Хорошо, что ей это варварство уже не пришлось пережить. Как и голод, наступивший в скором времени, когда хлеб людям отпускали по карточкам. Великая нужда посетила всех, особенно в больших городах. Дамы, которые прежде крестьянку едва у достаивали взглядом, приезжали в деревни поездами, даже пешком добирались, чтобы за большую цену купить немного муки. И когда за деньги ничего уже нельзя было купить, они отдавали последнее: драгоценности, одежду, белье. Про одну такую беднягу рассказывали, что она вернулась домой без рубашки, отдав ее немилосердной крестьянке за булку хлеба. Крестьяне поняли, что наступило их время; да, их время, когда слуги сидят на конях, а князья ходят пешком, как слуги. И они пользовались этим, накапливали богатства и продавали свои запасы лишь за кровавые гроши, ибо теперь на конях сидели они, власть находилась в их руках.