Сказки и легенды крымских татар - Зарубин В. Г.. Страница 17
В тот же вечер печальная русалка с младенцем подплыла впервые к фонтану у берега Мисхора.
Вот что передавали нам о горе Аю-даг наши деды, а им их деды и прадеды - греки, несколько сотен лет тому назад жившие там, где мы сейчас живем с нашими детьми и внуками.
Когда- то давным-давно, в стародавние времена по всему крымскому побережью жили не люди, а некое племя джиннов. Тяжела и сурова была их жизнь в дикой горной стране, тяжел и мучителен был их непосильный труд. И верны они были заветам и учению Аллаха, возносили к нему молитвы и повиновались указаниям пророка, которого Аллах послал в эту страну, чтобы просветлять умы и сердца джиннов. Надеялись они, что Аллах и его пророк облегчат их тяжелую жизнь.
Упорным дружным трудом расчищали джинны дремучие леса, выравнивали пашни, насаждали сады, открывали источники, и все лучше, легче и богаче становилась их жизнь.
Но чем больше справлялись они с нуждой, чем больше побеждали лесные дебри и скалы, чем легче делалась их жизнь, тем яснее они видели, что сами своим трудом улучшают ее и что если не будешь работать сам, то и Аллах тебе не поможет. Все больше проникал в их сердца дух недовольства строгими предписаниями аллахова закона, мешавшими их труду, радости и веселью. Все меньше времени проводили они в храмах, все меньше били поклонов, все меньше давали денег на аллаховы нужды.
Давно ждал этого хитрый бес Иблис, изгнанный Аллахом с небес за такое же непослушание, только и ищущий, как бы подзадорить острым словом непокорных, тяготящихся строгостями аллаховых велений.
И признали джинны своим пророком хитрого, враждебного Аллаху Иблиса, и поклонялись ему, следуя его премудрости, и радовалось его сердце такой удаче. Учил он их не унынию, а радости, не покорности, а смелости, не заботам о месте в раю после смерти, а о веселье на этой земле.
Пророк, посланный Аллахом, напрасно являлся среди отвернувшихся от Аллаха джиннов, поучал их угодными Аллаху словами, призывал отступиться от иблисовых радостей и возвратиться к покорности единому Аллаху. Говорил он им много о гневе и суде, о наказаниях и муках в аду, о жертвах и постах.
Пролетели мимо глухих ушей его надоевшие им слова. Не признавали джинны его истинным пророком, смеялись над его страхами и призывами, клеймили презрением, как самозванца, и, наконец, увлекаемые учением Иблиса, стали изгонять его из своей страны, лишили подаянья, питья и приюта, даже осыпали камнями, угрожая смертью.
Пришлось аллахову пророку тайком и с великим трудом вырваться из вражеских рук Иблиса и спастись бегством из селений джиннов в глухие горные леса. В глубоком унынии и отчаянии поднялся он на высокую гору для жалобы Аллаха. Молился он сорок дней и сорок ночей, не вставая со своего молитвенного ковра и умоляя Аллаха покарать отступившее от его веры племя джиннов, предавшееся Иблису и изгнавшее его, своего праведного, свыше последнего пророка. Он настойчиво просил Аллаха наслать на изменников тысячу и одну беду, уничтожить их всех и тем показать грозный пример в назидание другим племенам и народам, сохранившим пока верность Аллаху.
Сорок дней и сорок ночей не слышал Аллах своего верного пророка, занятый другими грешниками. На сорок первый день он внял, наконец, его громкому голосу и настойчивым просьбам и стал измышлять грозное наказание.
Отдал Аллах об этом приказ своему свирепому мстителю, Великому Медведю, который в дальней сумрачной стране всегда лежал, скованный крепкими цепями и огромными вечными льдами. Он снял с него великие цепи и раздвинул крепкие льды, и велел ему плыть в страну забывших его заветы и отшатнувшихся от него джиннов и тяжко их покарать.
Освобожденный от цепей и льдов, Великий Медведь, грозный мститель Аллаха, быстро поплыл по широким морям и приблизился к берегу Крыма, к стране племени джиннов. В том месте, где близ мыса Сарыч лежала первая деревня джиннов Форос и начиналась страна этих отступников от Аллаха, там Великий Медведь подплыл к берегу, вышел из глубоких вод морских и поднялся на сушу, обнаруживая все свое огромное тело. И был он так велик, тяжел и страшен, будто необъятная грозная гора, а густая шерсть на нем была, как дремучие леса, ребра вздымались, как могучие утесы, морская вода сбегала по его телу, как шумные горные ручьи и водопады в лесу. Могучие тяжкие лапы Великого Медведя ступили грузно на крымскую землю, а мощная спина, в это время поднявшаяся из воды морской, достигла самых облаков.
И поднялись от выхода Медведя из воды такие великие волны у всего крымского побережья, что много погибло джиннов, бывших у берега, и несколько прибрежных деревень было начисто смыто. Вышел на сушу мститель Аллаха Великий Медведь и двинулся по стране джиннов вдоль берега. Своей великой грузной тяжестью он все разрушил на своем пути, страшные лапы его раздавливали все, что под них попадало - живое и неживое, леса, стада и целые деревни. Острые могучие когти взрывали землю огромными бороздами, оставляя после себя ряды глубоких оврагов и ущелий. Под великим грузом медвежьего тела поползла громадными оползнями земля со склонов крымских гор, бывших до этого мягкими и округлыми, и обнажались, как кости из-под мяса, твердые, крутые каменные недра. Но и камень не устоял под небывалым грузом, и рушились с великим громом скалы и целые горы, рассыпая вокруг себя далеко груды осколков, погребая под собой дома и селения несчастных джиннов. Дрожала и стонала прибрежная страна, рушились деревни, мгновенно менялось лицо гор, вырастали острые отвесные скалы, менялись под тяжестью твердые земные слои, ложась в причудливые складки. И гибло племя джиннов от мала до велика, и никто не оставался в живых. А в тех местах, где особенно велика была непокорность джиннов Аллаху, где особенно почитались враждебные ему учения, там разъяренный мстительным гневом Великий Медведь пускал в ход всю могучую силу своих когтей, грозными ударами рыл землю, ломал и крошил скалы, низвергая целые горы, оставляя после себя грозные груды дико нагроможденных друг на друга камней. Их и сейчас можно увидеть в Алупке, Симеизе, Ореанде, Кучук-Кое.
Ни жалостные вопли гибнущих джиннов, ни крики детей, ни мольбы матерей - ничто не могло остановить разъяренного мстительного зверя. Опьяненный своей неотразимой мощью, он со все большей силой продолжал разрушительное дело. На том месте, где ныне простирается долина города Ялты, стояли в то время главные храмы джиннов и служили Иблису самые высокие жрецы, его самые близкие сподвижники. Тут ярость Великого Медведя дошла до крайних пределов, постарался он совсем искоренить богохульную местность, чтобы она всякое сходство потеряла с прежним своим видом. Он нажимал могучими боками, ударял и напирал тяжкими лапами, разъяренно рыл и ломал неумолимыми когтями. И отодвинулись высокие горы дальше от берега, обнаружив скалистые недра и обступив большим кругом провинившееся место; образовались глубокие долины и широкая котловина там, где прежде стояли высокие холмы и пологие скаты. И следов не осталось от былых капищ врага Аллаха Иблиса и от его жрецов.
Дошла здесь до пределов ярость аллахова мстителя - Великого Медведя. Тяжело было передвигать по земле огромное грузное тело, привыкшее к воде и тысячи лет скованное цепями и льдами. Велика была сила грозного зверя, но велика была и мощь тяжелых недр земли и крепость глубоких каменных пород. Ослабел гнев Медведя, уничтожив главное гнездо отступников от Аллаха.
И все же, по воле своего повелителя, продолжал он свой разрушительный путь вдоль побережья, уничтожая и ломая все, по дороге. Но сила, и ярость его были уже не те. Так добрался он до того места, где глазам его открылась цветущая и приветливая Партенитская долина, ласкающая взор миловидными холмами, роскошными садами, благоуханием цветов, сочной зеленью лугов, тяжелыми гроздьями богатых виноградников и миловидной нашей деревней Партенит. Надвинулся Великий Медведь на Партенитскую долину, поглядел на ее несравненную красоту и богатство и увидел, что нет лучшей долины во всем Крыму и, наверное, на всем свете. Вышли из долины Партенит жившие там джинны, трепещущие перед приближающейся ужасной гибелью, преклонили колени и громкими воплями огласили долину. Матери протягивали в руках младенцев навстречу грозному зверю, моля о пощаде. Юноши обнимали дрожащих невест, укрывая их от неотвратимой гибели.