Такой смешной Король! Повесть первая - Леви Ахто. Страница 11

О чем только не говорили, но никто не сказал о том, что уже открыли в городе Журавлей новую школу, построенную за сто сорок тысяч крон, что стоит она на улице Гарнизонной, что в скором времени Его Величество будет «отбывать» там каторгу.

Затем пришли заморозки, по утрам трава покрывалась не росой, а инеем. Приближалось первое октября. В душе Короля временами также ощущалась словно бы изморозь. В их дом У Большой Дороги зачастил лысоватый господин Векшель, интеллигент в очках, тощий, но с толстым портфелем: собирал плату за велосипеды, зингеровскую машинку и радиоприемник «Филипс», который стал играть в жизни хуторян значительную роль, что само по себе не очень нравилось Хелли Мартенс, потому что мужики совсем прокоптили табачным дымом ее вязаные занавески. Она вообще считала, что незачем им слушать всю эту политическую белиберду, потому что она, Алфред и Король — люди тихие и политикой не занимаются. Алфред ей не возражал, но в дальнейшем стало ясно: заниматься и интересоваться — это не одно и то же.

Глава IV

И настал роковой час.

Его разбудили непривычно рано. Несмотря на героическое сопротивление, потащили в кухню умываться, и он, ничего не поделаешь, умылся… На завтрак дали блинчики с медом, и он понял, что спасения не и нет будет — просто так медом не помажут. Это своего рода взятка. Ранец собрали коллективно, уложили тетради, учебники, пенал с карандашами, чернильницу и ручку с пером иридинойд. Одели в тот самый новый костюм в клетку. Затем надели ранец на плечи, и он стал похож на солдата на картинке в учебнике. Если бы он так не волновался, то вспомнил бы сказанное однажды Алфредом: «Настанет день, начнешь и ты тянуть лямку».

Алфред вытащил из чулана велосипед, накачал посильнее заднее колесо, посадил Короля на багажник, велел покрепче держаться, и они поехали. У ворот Ида и Хелли махали вслед белыми платочками, но государственный флаг, кажется, поднять забыли. Король сидел на багажнике онемевший, держался за седло, и его трясло… Не только от дорожных ухабов.

Когда же проезжали мимо Сааре, к ним присоединилась Вилка. Сколько ни жал на педали Алфред, Вилка не отставала — четыре ноги — это все-таки четыре ноги. Король испытывал к ней огромную признательность. Так втроем они и добрались: королевский экипаж впереди, Вилка с высунутым языком сзади. По дороге они обгоняли идущих в том же направлении девочек и мальчиков, ехали через «странные» лесные дебри, приближаясь к Брюкваозеру. Озерцо по форме своей круглое, словно брюква, поэтому и название такое, но находится на дне глубокого кратера, образовавшегося оттого, что однажды ночью в небе на большой скорости столкнулись два черта, один из которых тащил на спине украденную в Египте пирамиду. Она-то и свалилась, врезалась глубоко в землю, и образовалось озеро. Верхушка пирамиды, самый ее кончик, иногда показывается из воды, что в Египте на одну пирамиду стало меньше, а ученые с тех пор беспрестанно ищут ее, все в Египте перекопали, а она здесь, в Брюкваозере. Королю это рассказала Ида, а Иде об этом сообщила ее прабабушка. Так что, должно быть, все верно. Школа же, в которой Королю предназначено было лямку тянуть, располагалась в сотне метров от пирамиды. Белое двухэтажное здание, окруженное садами и хозяйственными пристройками.

Алфред, оставив велосипед, повел Короля в этот кишмя-кишащий детский муравейник. Здесь стоял такой шум, что показалось: в ту ночь, когда столкнулись черти, они не только уронили пирамиду, но и полный мешок чертенят. Королю такое безобразие не понравилось.

Алфред сходил в учительскую и привел тетю, которая велела Королю распрощаться с Алфредом и проводила в класс.

— Домой иди с Элмаром, — крикнул Алфред уходя, — он дорогу знает.

Тетя, показав Его Величеству место в классе, сказала:

— Я твоя классная руководительница. Запомни, школьники должны приходить на уроки с чистыми руками, вот, — она показала свои руки, — как у меня, и белье должно быть обязательно чистое, вот, — она задрала перед носом оторопевшего Короля юбку, демонстрируя толстые незагоревшие ляжки, — как у меня эта нижняя юбка, понятно?

Король молча кивнул. Он думал о другом: надо обязательно научиться ездить на велосипеде. Ему разрешили до начала уроков поиграть и познакомиться с другими ребятами. Элмара не было видно, кругом бурлила дикая, по разумению Короля, жизнь. Словно продолжалась неизвестно когда начатая, никогда не кончающаяся непонятная война, заключавшаяся в разного рода стычках, когда одни задевали или издевались над другими, стремясь показаться более находчивыми, издевались и насмехались по любому поводу — смех, плач, крики, сквернословие, тумаки, подножки, оплеухи, свист, писк, беготня.

Знакомиться с этими горланящими субъектами у Короля не было никакого желания. Он чувствовал себя интеллектуально выше. Он немного покрутился в этом бедламе, вспомнил сказанное Элмаром: «Не нравится, можешь уйти, не раб же ты…»

О нет! Он не раб, он — Король Люксембургский: Элмар прав. Он уйдет. И ушел. Не заблудился. Шел через лес и не боялся. Через час он гордо вошел во двор хуторочка У Большой Дороги, сопровождаемый верным другом Вилкой. А спустя минут десять вся деревня могла слышать, как Алфред, истинный вассал своего повелителя, учил Короля уважать общественные законы и считаться с ними. Вилка сидела в стороне, понуро поджав хвост, уставившись в землю. Хоть и собака, но она вполне осознала оскорбительную чудовищность происходящего.

Всем известно, что даже Наполеон, будучи маленьким, был вынужден терпеть террор взрослых. Тут ничего не поделаешь, потому что это — феномен физиологический. С такими феноменами, как детство и старость, нельзя не считаться, но в первом случае есть утешительная возможность выжидать, поскольку это явление преходящее.

Король это интуитивно понимал и занял выжидательную позицию, зная, что не всегда он будет маленьким. Ему пришлось смириться, и на следующий день с Элмаром Нуки он отправился в школу. По дооге они боролись, выбрав для этого удобное местечко в лесу. Королю пришлось убедиться, что тот, кто повержен страсти коллекционирования вороньих яиц, мало приобретает знаний, но это вовсе не отражается на его физическом здоровье…

— Бороться хорошо, когда сила есть, — объяснил Элмар сочувственно, — но, если ее не очень много, можно боксировать. Я не люблю это… Ты, наверное, в боксе посильнее будешь, ты быстро двигаешься. Тебе бы попробовать с Эдгаром коолинским…

Король ничего не смыслил в боксе, но из разъяснений приятеля понял, что боксировать — это, в сущности, означает драться, нельзя только бить ногой, хотя в Австралии, где боксируют кенгуру, разрешается и ногой, потому что у них нет рук — сплошные лапы. А коолинскому Эдгару дать как следует — дело стоящее.

— Но когда бокс, обязательно должен быть судья — брэк-мэхер. Ты посылаешь Эдгару приглашение, вызываешь его, и кто победит, будет объявлен чемпионом…

Королю все это показалось малоразумным: что означает — послать приглашение, когда надо просто подойти и съездить в ухо. Выдумки! Чтобы драться — приглашение, брэк-мэхер… Решили просто вызвать Эдгара подраться, и все дела.

На следующий день, когда они возвращались из школы, к которой Король стал относиться, как относятся к неизбежному большинство разумных людей, они втроем — Элмар, Король и Эдгар — уединились в лесочке и произвели приличную драку: двое дрались, третий науськивал.

— Правой бей! — орал Элмар неизвестно кому из драчунов. — В глаз ему, что ты смотришь? Ногой! Ногой давай, коленкой в живот! Вот так! Вот хорошо! Падать не надо. Спиной! Спиной-то! Кто же так дер… боксирует! Врежь ему в ж!.. Та-ак! Та-ак!

Элмар крутился, орал и каркал, словно ворон, а два гаврика «боксировали», как австралийские кенгуру, — всеми имеющимися лапами. Но выходило-таки, что Элмар был прав: кое-какое преимущество у Короля отмечалось. У него была разорвана только штанина и нос кровоточил, на противнике же как будто живого места не было, все разорвано, и под глазами уже на месте происшествия стали проявляться приличные синяки. Так что победа была явно одержана.