Я успею, ребята! - Ефремов Андрей Петрович. Страница 24

Бармалей, мускулистый кот без правого уха, лежал на шкафу и моргал оттуда на Барабанова.

— Ну да, такого, пожалуй, продашь.

Барабанов сполз с дивана и стал мотаться по квартире. Очутившись у окна, соскоблил пальцем шершавый иней и глянул вниз.

Около могучего забора заброшенной стройки крутился знакомый Барабанову второклассник с лыжами. Он огляделся, положил лыжи на снег, нагнулся и пропал.

— Ух ты! — сказал на это Барабанов. Он очистил половину стекла и сходил за стулом. Скоро около забора появился второй мальчишка с лыжами и точно так же просочился в невидимую щель.

Через полчаса на стройке кишмя кишело. Малышня отчаянно сигала в глубоченный заснеженный котлован. Витька Барабанов развеселился, оделся кое-как и выбежал на улицу.

Он обошел весь забор — забор был на удивление, всем заборам забор, и единственную дыру Барабанов нашел едва-едва, да и то потому, что к ней вела узенькая тропка. Витька постоял возле дыры, пошевелил доску, прикрывавшую ее, и ушел.

Назавтра после школы Барабанов натянул на себя два свитера, валенки и вышел из дому. Он встал около секретной дыры в заборе и стал ждать.

Первым явился вчерашний второклассник. Он потоптался перед Барабановым, заглянул ему за спину. «И чего этому длинному надо? Стоит, людям дорогу загораживает».

Витька отставил ногу в рыхлом волосатом валенке и сцепил руки на животе. Именно так делал один знакомый Барабанову студент, когда пускался с ним в разговоры.

— Вот, значит, кто заборы ломает, — начал он чужим голосом. — А знаешь, что за это полагается?

— Мы же только покататься, пусти, Барабан.

— Я тебе дам Барабана, вот позову сторожа — узнаешь!

Мальчишка посмотрел на Витькины валенки. Валенки выражали непреклонность. Вздохнул глубоко-глубоко и пошел прочь.

— Эй, стой! — кинулся за ним Барабанов. — Я ж тебя не совсем не пускаю. Я тебе просто говорю, что забор ломать нельзя и всякое такое. А так чего ж? Давай десять копеек и катайся на своих дощечках.

Все оказалось очень просто. Больше Барабанов на воспитательные разговоры не отвлекался, малыши организованно вносили гривенники, и, когда стемнело, в специальной Витькиной коробке тарахтели два рубля.

Два дня шло как по маслу, на третий случилась заминка. Барабанов коченел на своем посту, а гривенников ему никто не нес.

Когда Витька промерз до последней футболки, он решил пробежаться.

С противоположной стороны забора знакомый второклассник выломал доску и пропускал желающих за пятачок. Такого нахальства Витька снести не мог и долго гонял конкурента по сугробам. Потом пришлось чинить забор, и на рабочее место Барабанов вернулся, когда стемнело. У законной дыры стоял серьезный мальчик в очках и держал за руку что-то увязанное двумя шарфами.

— Один взрослый, один детский, — сказал он строго и протянул пятнадцать копеек. — А почему у вас освещёния нету?

— Лампочки от мороза лопнули, — не задумываясь, ответил Витька. — А что?

— А то, что в этом случае соревнования будут проходить в светлое время дня.

Барабанов сунул мальчику пятак.

— Дошкольники бесплатно. А что за соревнования?

— По слалому, естественно.

«Ну кадры! — восхитился Барабанов. — Это же надо чего придумали!»

К соревнованиям он подготовился основательно. Расчистил дорожку к дыре, проверил, нет ли лишних лазеек в заборе, и притащил из дому табуретку: не стоять же столбом весь вечер.

В соревновательный день на стройке собрались школьники-малолетки чуть не со всех ближайших дворов. У Барабанова карман отвис от мелочи, он ни разу не присел и совсем извелся, отгоняя нарушителей с санками.

— На лыжные соревнования зрители с санками не допускаются! — орал он подмороженным голосом.

Наконец все желающие пролезли на стройку. Витька закинул на плечо табурет и хотел уйти. В это время из-за забора раздался такой визг и хохот, что он не выдержал — полез в дыру, оставив табуретку на произвол судьбы: не лезла мебель в щель.

Вдоль пологого склона котлована были расставлены флажки — красные тряпочки на лыжных палках. На самом дне мельтешил вчерашний очкарик с секундомером, другой мальчишка давал старт наверху.

Барабанов посмотрел, как стартовал первый, потом второй, и неожиданно для себя оказался на старте. Он бегал, проваливаясь в снег выше валенок, и кричал, что все неправильно и не так. Он отцепил кого-то от лыж, вбил кое-как валенки в крепления и сделал несколько виражей. Котлован зашумел одобрительно. Витька сбросил лыжи и велел всем ждать.

— Я вам ещё не то покажу.

Он кинулся к дыре, споткнулся о свою табуретку, вскочил и побежал к дому.

На стройку Барабанов вернулся с лыжами. Целый час он вертелся на склоне, а потом до сумерек распоряжался соревнованиями.

Когда совсем стемнело, Витька подъехал к серьезному очкарику.

— Что у вас победителю полагается?

— А разве надо?

— Эх вы! — махнул рукой Барабанов. — Ну да ладно, бежим.

Около своей парадной Барабанов оставил мальчишку, а через три минуты вынес коробку с гривенниками, всыпал туда же сегодняшнюю мелочь.

— Беги в магазин, купи лыжные палки, тут как раз хватит. Вернешься — награждение устроим. А я им пока ещё чего-нибудь продемонстрирую.

Час пик

Автобус качнулся на выбоине. Никита не удержался на ногах и ткнулся в чье-то плечо. Человек едва заметно напрягся и неуловимым движением отбросил Никиту в сторону. Никита только успел ухватиться за поручень, как автобус снова качнуло, и прохладное железо выскользнуло из ладони.

— Извините, — сказал Никита, обрушившись на того же пассажира, — качает.

Пассажир не обернулся и не ответил. Он только сдвинулся в сторону. Никита опустил на пол портфель, поставил локти на блестящую трубу поручня и стал смотреть в забрызганное заднее стекло.

ещё пару остановок в автобусе было просторно, потом люди стали входить густо, торопясь и задевая друг друга. Горячая теснота навалилась и придвинула Никиту к соседу. Соседа тоже придавила чья-то спина, но теперь он стоял спокойно и сосредоточенно смотрел в широкий седоватый затылок.

Никита вспомнил про портфель, пошарил ногой вокруг. Портфель оказался рядом. От толчков он опрокинулся, и Никита нырнул в самую давку, чтобы подобрать его, пока не высыпались учебники.

Уже выпрямляясь, он увидел руку. Она двигалась, как разумное существо, подрагивая пальцами, будто разнюхивала дорогу. Около пиджака с разрезом рука замерла и вдруг точным и плавным движением отвела полу в сторону.

Полоска желтой кожи едва выступала над краем заднего кармана. Как будто случайно, рука коснулась ее, застыла на секунду, и стиснутый двумя пальцами бумажник легко пошел из кармана.

Прижавшись щекой к чужой сумке, Никита следил за рукой, пока бумажник не исчез в кармане чьих-то брюк. Тогда он поднял глаза: его сосед все тем же спокойным и даже как будто сонным взглядом упирался в ближайший затылок, но эта хитрая рука — это была его рука!

Никите стало страшно, он рванулся в сторону — плотно сдвинутые плечи даже не шевельнулись. Он завертел головой, высматривая дорогу к выходу, и наткнулся на пронзительный, как сквозняк, взгляд. Этот взгляд существовал отдельно от человека, он ощупывал лицо Никиты, словно спрашивал: «Видел? Нет?» — и, выяснив для себя что-то важное, скользнул вниз и потух. Теперь сосед Никиты стоял, прикрыв глаза, и как-будто ждал чего-то.

Мерзкая дрожь поползла по ногам. Никита крепче сжал поручень и как мог широко расставил ноги, чтобы унять ее.

«Он ждет, ждет, когда я выйду. Понял, что я струсил, и спокойно ждет, когда я выйду». Никита искоса глянул в сторону соседа: крупные сильные руки совсем рядом с ним сжимали поручень так, будто пытались раздавить блестящую трубу, кожа на суставах натянулась и побелела. Из-под прикрытых век сосед, не отрываясь, следил за Никитой.