Маттиас и его друзья - Линдгрен Барбру. Страница 20

— Пали! — выходил из себя Пелле. — Пали в нее из ружья!

А собачонке, судя по всему, понравился Маттиас. Ей явно хотелось с ним поиграть. Стоило Маттиасу сделать несколько шагов, как она немножко отбегала, оглядываясь, словно предлагала бежать наперегонки.

Ну и потеха получилась! Маттиас уже мчался во весь опор, а собака — от него. И оба лаяли во всю мочь!

Вскоре они скрылись в лесу, а на макушке сосны остался сидеть Пелле. На лице у него была обида.

— Вот балда! Не хватало еще, чтоб собака его съела! — бормотал он, слезая с дерева.

Так они и мчались во весь дух; собачонка не помнила себя от радости. Всякий раз, когда Маттиас ее догонял, собачонка высоко подпрыгивала, чтобы лизнуть его в лицо.

Вскоре Маттиас заметил, что они бегут в гору: и он и собачонка страшно запыхались. Они взбирались все выше и выше, и вот уже они смотрят с вершины горы вниз.

Далеко-далеко внизу, совсем крошечной точкой, стоял под деревом Пелле и кричал:

— Маттиас, Маттиас, иди сюда!

Но тут собачонка, высоко подпрыгнув, сорвала с лица Маттиаса приставной нос и быстро помчалась вниз с горы.

Маттиас за ней!

Но вскоре он потерял ее из виду и когда, наконец, сбежал вниз, увидел лишь качающееся дерево, а на самой его макушке сжавшегося в комок Пелле Маленького.

— Эта паршивая собачонка мчалась прямо на меня! — вопил Пелле. — А в зубах она держала твой приставной нос!

— Куда она побежала?

— Она исчезла! Плюп — и нету!

— Слезай и помоги мне найти нос, — попросил Маттиас.

Пелле, путаясь в одежде, сполз вниз. Но что сталось с новыми красивыми шортами его мамы! Они были сплошь в дырах и смоле.

— Твоя мама очень расстроится, — предупредил его Маттиас. — Они были такие синие и красивые!

Пелле сам понимал, что шорты безнадежно испорчены. Ему очень хотелось поскорее снять с себя эти злополучные шорты и забыть о них, как будто ничего и не было.

— Я закопаю их в лесу, — решил он и стал стаскивать с себя шорты.

— А разве можно закапывать шорты? — удивился Маттиас.

— Ясное дело, можно. Пара пустяков! — сказал Пелле.

Маттиас то и дело звал собачонку: ему хотелось вернуть приставной нос.

Но собаки и след простыл.

Пелле стал искать яму или какую-нибудь нору, чтобы спрятать шорты. То, что от них осталось, он нес на одном мизинце, далеко отведя руку в сторону, словно боялся к ним прикасаться.

В лесу попадается немало ям, но тут надо было найти по-настоящему большую и глубокую.

— В первый раз вижу, чтобы собачонка вот так исчезла, — сердился Маттиас.

— Она, наверно, убежала домой. Может, она была голодная, — предположил Пелле. Он раскачивал камни и без конца пробовал ногами ямы: подходят ли они для маминых шорт.

Вдруг нога его соскользнула с поросшей травой кочки и глубоко провалилась.

— Вот это яма — так яма! Здесь я их и спрячу! — удовлетворенно произнес Пелле, вытаскивая ногу.

Но только он собрался бросить шорты в яму, как что-то увидел там среди травы.

— Что бы это могло быть? — спросил он, просовывая в яму руку.

И тут случилось чудо, какого с ними никогда — ни прежде, ни потом — не случалось! Когда Пелле снова вытащил руку, на его большом пальце покачивался — что бы вы думали? — приставной нос Маттиаса!

Оба они вскрикнули от удивления, а Маттиас даже чуточку испугался.

— Как ты думаешь, кто это мог положить его сюда? — прошептал он.

— Ясное дело, собачонка! Кто же еще! Балда ты этакий! — сказал Пелле.

Они расхохотались. А потом Пелле сунул в яму мамины шорты и засыпал их землей и дерном. Маттиас же снова нацепил свой приставной нос.

И они пошли домой.

Пелле Маленький ни слова не сказал маме про шорты.

«Подожду до зимы», — решил он. Потому что он не в силах был разговаривать с рассерженной мамой после такого сумасшедшего дня со всеми этими дикими собаками из Нортуля.

Про корь Пончика и про тролля [5] Пелле Большого

На другое утро Маттиас и Пелле Маленький опять были у дверей Пончика, и на этот раз им открыла его мама.

— Пончик к вам не выйдет, у него корь, — сообщила она. — И вам лучше не входить, чтобы не заразиться.

Но Пелле и Маттиас заявили, что им можно войти в квартиру, потому что они давным-давно переболели корью, когда еще были совсем маленькими.

Дверь в комнату Пончика была полуоткрыта, но на ручке двери висела табличка с надписью: «Просьба стучать». Однако это было писано не для наших друзей — ведь ни Пелле, ни Маттиас читать хорошенько не умели и без всякого стука вошли в комнату.

Пончик лежал в полутьме — шторы на окне были спущены.

— Давай поднимем штору, пусть хоть на улицу поглядит! — распорядился Пелле.

Но Пончик не желал глядеть на улицу. Ему как раз хотелось, чтобы была полутьма и можно было дремать, потому, что у него был жар и от этого он сильно устал.

— Как там Пастор? — слабым голосом спросил он.

— Сейчас пойдем посмотрим. Вчера, когда мы пришли, он сидел на дереве, — стал рассказывать Маттиас.

— Надо же заболеть как раз, когда мы завели улиток, — вздохнул Пончик.

— Мы сходим в городок для улиток, а после опять поднимемся к тебе и крикнем через дверь, в щелку для писем, сидит ли Пастор в каком-нибудь домике.

— И еще придем к тебе в другой день — когда ты поднимешь шторы.

В парке Ванадислюнден было тихо и спокойно, так как время было раннее. Улитки сидели тут и там в траве, и в большом доме оставалась одна Аугуста. Пелле и Маттиас быстро собрали всех улиток и отнесли их в усадьбу. Одну пришлось положить в больницу, потому что она не желала вылезать из своего домика.

Пастор, ясное дело, исчез! И, наверное, уполз еще дальше, чем вчера. Его не было даже ни на одном из деревьев.

— Пастора надо обязательно найти! — заявил Маттиас. — Где мы возьмем другого, такого же большого и бурого!

Искали долго-долго. А нашел его этот счастливчик Пелле. Он поднял коробочку, в которой когда-то были таблетки, и стал трясти ее над ухом, чтобы послушать, не осталось ли там еще таблеток. И в ту же минуту увидел Пастора. Он сидел на том самом месте, где только что лежала коробочка, и вид у него был очень виноватый. Хитрюга Пастор спрятался на этот раз под коробочкой!

Пелле Маленький быстренько водворил Пастора в церковь и старательно прикрыл за ним дверь — пивную бутылку. Не успел он покончить с этим делом, как и Маттиас был тут как тут, да не один, а с Пелле Большим. Он увидел дядю Пелле Маленького на скамейке под деревом, а так как Пелле Большой — самый хороший дядя, то Маттиас позвал его с собой.

Но Пелле Большой был сегодня не очень-то весел. У него разбился мопед и стоял теперь брошенный на Свеавеген.

— Ну, а как твоя невеста? — с кисло-сладкой миной спросил Пелле Маленький.

— Не говори о ней, не то у меня начнется приступ аппендицита, — сказал Пелле Большой, и глаза его потемнели.

— Ты был куда веселее, пока у тебя не появилась невеста, — съехидничал Пелле Маленький. — Теперь у тебя все время кислый вид.

Пелле Большой виновато вздохнул и почесал затылок:

— Разве женщин поймешь!

— Тогда не обращай на них внимания! — сурово произнес Пелле Маленький.

Городком для улиток Пелле Большой не очень заинтересовался. Сам он улиток никогда не заводил и потому не мог знать, до чего это увлекательно.

Пелле Маленький и Маттиас засобирались уходить из парка.

— Можно мне с вами, ребята? — спросил Пелле Большой. — Делать мне, собственно говоря, нечего.

— Ладно, только чур — не болтать чепуху о всяких там невестах! — предупредил Пелле Маленький.

Вскоре они были уже у дома Пончика, Маттиас быстро взбежал по лестнице и закричал в щелку для писем:

— Сначала мы не могли найти Пастора, а потом нашли! Он лежал под старой коробочкой. Привет!