Волшебные сказки Китая - Буткова Ольга Владимировна. Страница 3

На третий день девушка в красном с охапкой хвороста Да-чжуану навстречу вышла, смехом заливается. Глаза у неё ещё яснее, щёчки ещё розовее.

Говорит юноша:

– Ты… – И ничего больше сказать не может.

Бросила девушка хворост, засмеялась и убежала. Взяла тут юношу досада. Ругает сам себя: «Рот деревянный, язык непослушный». Обо всём забыл юноша, только про девушку и думает. Насилу день прожил. Утром пришёл, смотрит – девушка на травке у реки сидит. Расхрабрился юноша, дай, думает, подойду к красавице. А красавица рот рукой прикрыла, так и прыснула со смеху. Застеснялся юноша, остановился, дальше идти не решается. А девица головой кивает, зовёт юношу. Подошёл он. Как звать девицу, не знает и спрашивает:

– Ты откуда?

А девушка смеётся и отвечает:

– Не всё ли равно откуда? Давай лучше я тебе хворост помогу рубить. Посмотрим, кто больше нарубит!

Девушка то на дерево заберётся, то вниз спрыгнет. Руки проворные, сама лёгкая. Ломает хворост, да никак ей

за юношей не угнаться – чуть поменьше его наломала. Забралась девушка на сухое дерево, с треском верхушку обломила. Вдруг из лесу голос послышался:

– Эр-ни! Хватит тебе проказничать, не маленькая! Иди скорее, отец пришёл!

Спрыгнула она с дерева, на одну кучу хвороста посмотрела, другую взглядом смерила, головой мотнула и говорит:

– Ты верх взял, больше меня хворосту наломал. А теперь мне пора. Старшая сестра кличет.

Повернулась девушка, к лесу побежала. Обернулась, засмеялась и исчезла.

С той поры девушка частенько прибегала из лесу. Шутки шутит, смехом заливается, юноше хворост собирать помогает. Сказала она, что прозывается Эр-ни – Вторая дочь, что она из семьи Ху, живёт за высокой горой, а девушка в зелёном старшей сестрой ей доводится.

Уж так рад юноша, когда девушка к нему приходит, что небо вместе с ним радуется, земля веселится. Защебечут птицы – чудится юноше пенье дивное. Зашумят на ветру листья – слышится юноше звонкий смех. И цветы будто краше стали, и ручьи звонче. Вот бы взять такую девушку в жены. Думает так юноша, а красавице ничего не говорит – боится.

Приметила мать: уходит сын раньше, домой возвращается позднее. Хворосту ещё больше приносит. Радуется старая – трудолюбивый у неё сын, и тревожно ей – неладное чует. То веселится юноша, то вдруг задумается, как потерянный ходит. Не стерпела мать, спрашивает:

– О чём печалишься, сынок?

И рассказал ей сын всё, как есть, по порядку. Говорит мать:

– Горы глухие да пустынные. Откуда там девушке взяться? Коли встретишь её опять, приведи, я на неё погляжу.

Наутро пришёл юноша в горы, а девушка на прежнем месте сидит – на самой верхушке скалы каменной. Голова вся цветами изукрашена. Взяла Эр-ни один цветок, в волосы юноше воткнула, а сама смеётся-заливается.

Говорит юноша:

– Не будем мы нынче хворост рубить.

– Отчего же не будем? – спрашивает девушка. Отвечает юноша:

– Моя матушка на тебя взглянуть хочет. Обиделась девушка и говорит:

– Эх ты! Хочешь, чтоб мать тебе подходящую жену выбрала?

Сказала так девушка, плечами повела, повернулась и убежала.

Растерялся юноша, быстро догнал девушку, говорит, а сам запинается:

– Хочу я с тобой век вместе прожить, коли не брезгуешь, соглашайся.

Застеснялась девушка и говорит:

– Да это я так, шутки шучу. – Сказала и опять смехом залилась.

Посмотрел юноша на девушку и тоже рассмеялся, пот со лба вытер.

Привёл юноша Эр-ни к себе в дом, стала она его женой. И до того трудолюбива была Эр-ни! За какую работу ни возьмётся, всё у неё спорится. Нисколько не гнушалась девушка бедностью Да-чжуана. День-деньской щебечет да смеётся. С нею и старуха мать словоохотливей стала. Только вскорости закручинилась вдруг старуха, брови нахмурила. Стала её Эр-ни спрашивать, что да как. А старуха ей и отвечает:

– Не хочу я тебя обманывать, доченька, все наши припасы кончились, нечего больше в котёл класть.

Засмеялась молодая невестка и говорит:

– Не тревожьтесь, матушка!

Сказала она так и убежала куда-то. Немного времени прошло, смотрит мать: невестка с целой корзиной риса воротилась. Глазам своим не верит старуха. Радуется, а у самой сердце ноет. И спрашивает она невестку:

– Где ты рис раздобыла, доченька?

Ничего не сказала Эр-ни, рассмеялась и за стряпню принялась. Дни долгие, ночи длинные. Старуха мать и думать про этот случай забыла.

Год прошёл. Родила Эр-ни мальчика. Живут они вчетвером – не нарадуются. Оглянуться не успели – мальчик бегать научился. Но вот однажды, когда солнце уже за гору село, шёл Да-чжуан домой с вязанкой хвороста, вдруг видит – Эр-ни с каким-то стариком разговаривает. Хотел он было подойти посмотреть, что за старик такой, но опомниться не успел, как старик исчез. Эр-ни одна осталась. Подбежал к ней Да-чжуан, смотрит, а у Эр-ни из глаз слёзы-жемчужинки катятся. Растревожился юноша, дрожит весь, ни разу не видел он, чтоб жена плакала. Не успел он и рта раскрыть, а Эр-ни ему и говорит:

– Должны мы с тобой, Да-чжуан, нынче расстаться. Смотрит юноша на Эр-ни, глаза широко раскрыл. Ему и во сне такое привидеться не могло, думает: может, ослышался? А жена опять ему говорит, да тихо так:

– Искал меня отец, искал и нашёл наконец. А теперь с собою увести хочет.

Понял тут Да-чжуан, что приключилось, заныло у него сердце, и спрашивает он:

– Уйдёшь ты, значит, от меня?

– Не моя на то воля, отец неволит. Забудь обо мне, будто и не было ничего промеж нас. Никогда мы больше с тобою не свидимся. – Сказала она так и заплакала горько-горько.

Не стерпел Да-чжуан, уронил слезу и говорит:

– Не можем мы с тобою расстаться!

Ничего на это не ответила Эр-ни. А потом говорит:

– Надумал мой отец в дальние края податься. Ты сейчас воротись домой. А после, если не забудешь меня, иди на юго-запад, пройдёшь тысячу вёрст, увидишь старую акацию. Десять тысяч лет ей. Под той акацией пещера есть в сто вёрст длиной, там и найдёшь меня.

Закивал Да-чжуан головой: согласен, мол. Вдруг Эр-ни протянула юноше что-то красное и блестящее и говорит:

– Нечего тебе будет есть, попроси у жемчужины, скажи: «Жемчужина, жемчужина, дай мне еды!»

Посмотрел Да-чжуан на жемчужину, а она величиной с боб. Поднял голову – Эр-ни и след простыл, сидит у его ног огненно-красная лиса, из глаз у неё слёзы на землю капают. Присел Да-чжуан на корточки и говорит:

– Возьми своё сокровище обратно, Эр-ни. Ты тварью оборотилась, а без тебя не видать мне счастья.

Замотала лисица головой. Взял её Да-чжуан на руки, вдруг слышит – за спиной у него кто-то кашлянул. Оглянулся – нет никого, а потом смотрит – и лисица исчезла. Чуть умом не тронулся юноша, ищет везде – ни следа лисьего нет нигде, ни тени. Тут ночь наступила. Делать нечего, пришлось домой воротиться.

День и ночь думает Да-чжуан про Эр-ни, кусок ему в горло не идёт. Сын с утра до вечера плачет, мать ищет. Старуха по невестке тоскует, внучонка жалеет, смотрит, как плачет дитя малое, и сама слезами обливается. Слёз тех на целую заводь хватило бы. Горе радость сменило. А время бежит. И вот решил Да-чжуан в путь отправиться – Эр-ни искать. Наказала мать сыну взять жемчужину с собой. Всё готова старая терпеть – голод, нужду, только бы сын Эр-ни нашёл и домой с ней воротился. Собрала старая сына в дорогу, сухих лепёшек ему положила, да не про то речь.

Отправился юноша в путь. Ветер его насквозь пробирает, иней, дождь да роса мочат, вёдро [1] ненастье сменяет. Уж и не знаю, сколько дней, сколько ночей он шёл, год целый, а то и больше прошёл. И увидел он наконец ту акацию. Недаром десять тысяч лет ей – вдесятером не обхватишь. Под акацией пещера, глубокая-преглубокая, дна не видать. Радуется Да-чжуан, только страшно ему. Эх, думает, будь что будет. И начал вниз спускаться. А дорога – косогор крутой, и темным-темно. Пришлось юноше ощупью пробираться.