Синие лыжи с белой полосой - Гавриленко Алексей Евгеньевич. Страница 29

Славка, так никем и не замеченный, стоял в тени дома — завороженно смотрел, как Мишка и Эля направились к подъезду, как черный человек юлой закрутился возле спасительницы, как она надела свой белоснежный плащ, звонко зашагала к арке, ведущей на Центральную улицу, и исчезла в серых сумерках.

Прошла целая вечность, а Славка, подобно часовой стрелке, которая застряла между цифрами «8» и «9», все еще был недвижен, он тоже застрял в своих мыслях — где-то между небом и землей, вернее, где-то между вторым этажом и первым — на этой злополучной лестнице.

И только когда гулкое эхо каблуков белоснежной белоручки растаяло и даже немного забылось, он очнулся и медленно направился к крыльцу. К тому самому месту, где всего полчаса назад он восседал на перилах в ожидании Эли и Мишки.

Заскрипела тугая пружина, громко хлопнула дверь. Двор опустел. Лишь дождь и ветер бесчинствовали, как и прежде, уже второй месяц они безраздельно хозяйничали в городе — на улицах, площадях и во дворах-колодцах.

Глава 19. Самая тревожная. В этой главе злые силы объединяются. Теперь над городом нависли не только черные тучи. Над ним сгустились темные перспективы

В этот ранний час посетителей в универмаге и было немного, наплыв ожидался попозже. Даже к зонтам, плащам и сапогам народ не ломился, а если быть точным — вообще ни одного человечка не наблюдалось, а ведь это был самый ходовой товар в последние дни, его популярность у публики не падала, а, наоборот, росла, и это несмотря на то, что согласно календарям уже зима наступила. Нынешняя погода — лучшая реклама таким товарам. Однако сейчас в этом отделе в отличие от, например, Центральной улицы, где бушевала непогода, наступило затишье.

«Может, в прогнозе погоды передали, что скоро выпадет снег? Неужели дождю конец? Зря вчера не посмотрел новости, а все из-за этого паршивца, который на лестнице болтался… не надо было нам его спасать, пускай бы летел в лужу», — злобствовал в полном одиночестве продавец калош.

«Что же делать, что же предпринять? — лихорадочно думал он. — С такими оборотами можно и репутацию подмочить. Так и карьеру загубить недолго! Если кончится моя любимая слякоть, сразу же перестанут покупать сапоги, упадут продажи, и не быть мне тогда старшим торговцем. Надо что-то делать. Эх, наступила бы осень еще раз с самого начала!»

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, он достал круглое зеркальце и стал поглаживать свои редкие липкие волосы — жирный крем хлюпал под пальцами, оставлял разводы: продавец не скупился на него — каждое утро обильно поливал голову из разных тюбиков. «У меня стиль такой, — иногда повторял он, глядя на свое отражение. — Как у ловкача-красавца. С такой внешностью только в кино сниматься». Рука с зеркальцем шустро летала вокруг головы — работник прилавка не отрываясь следил за его зигзагами: и так скосится, и сяк. И сверху, и снизу. И хотя разных зеркал в его отделе — как туч на небе, он больше всех любил карманное — в нем он особенно себе нравился.

— Любим Сысоич!

Продавец нехотя оторвался от своего отражения. К нему семенил толстый супермен со своей сломанной рацией.

— Любим Сысоич, вас еще не назначили старшим мажордомом? — на ходу зашептал Сергеич, переваливаясь с ноги на ногу.

— Кем-кем?

— Ну этим… Манежда… мажанда… менажде… Опять выскочило!

— Старшим менеджером! — Прилизанный спрятал зеркальце, прищурил глаза и выдавил со зловещей улыбкой: — Тебе лучше выучить это слово. Иначе, когда меня назначат, тебе это припомнится. Понял?!

— Так точно, — выпятил живот охранник.

— Вольно, — сжалился продавец калош. — Ну какие новости у директора? Что-нибудь новенькое подслушал?

— Пока не удалось, Любим Сысоич.

— Напрасно, напрасно. А то у меня как раз рыбацкие сапоги твоего размера пылятся на полочке. Хотел тебе их презентовать.

— Правда! — Толстунчик аж похудел от удивления. — А можно я на них хоть одним глазком гляну?

— Нельзя! Ты же не клиент, который всегда прав. Вот если б ты был покупателем, я бы тебе их на блюдечке… — Но Любим не стал договаривать, он заприметил настоящих покупателей. — Так, стоп! Хватит болтать, не мешай работать, а то я с такими разговорами никогда старшим продавцом не стану!

По ярко освещенной галерее двигалась приметная парочка, можно подумать — это Бим и Бом из цирка сбежали: один худой, как палка, а второй круглый, как мячик. Мокрые и взъерошенные, будто их в стиральной машине случайно постирали. Идут и по сторонам глазеют, а еще тот, что круглый, пирожок жует… Ну да, да! Конечно же это Гогов с Магогиным, кто бы сомневался.

— Что ищем, господа? — Любим изогнулся знаком вопроса.

— А мы ищем непротекаемые зонтики, — откликнулся худой.

— И непромокаемые сапоги, — добавил круглый.

— Что?!! Не может быть! Это правда? — выпучился хитрый Любим.

— Честное слово! — хором ответили Бим и Бом.

— Как вам повезло! Как повезло! — захлопал в ладоши продавец. — А знаете почему?

— Не-а…

— Я вам заявляю, господа: сегодня у вас самый удачный день в жизни! Да. Редко когда так везет людям, с ума сойти! Поздравляю!

— Неужто мы в лотерею выиграли? — Гогов снял свои темные очки и приготовился подпрыгнуть до лампочки.

— Подумаешь, лотерея! Лучше в сто раз! У меня есть все, что вы ищете! Смотрите. — И над продавцом раскрылся с легким хлопком купол зонта. — Вот чудо из чудес! Специальный зонт от дождя и ливня. Такого нигде не найдете, о нем лишь мечтать можно! А вот и сапоги, они изготовлены из водонепроницаемой резины. Редчайший экземпляр. Любая другая резина сразу намокает и дает течь, а эта никогда!

Ну ничего себе! Во заливает Любим Сысоич! А эти уши развесили. Но нам их не жалко, так им и надо, а то ишь ты, любители дождя какие выискались!

Любим порхал над ними, как черный ворон с липкой головой, развешивал лапшу на их оттопыренные уши и, почуяв простачков, заваливал их плащами, сапогами и зонтами. План перевыполнял. Не забыл и про калоши, но самое удивительное — умудрился заинтересовать их резиновыми штанами. Наверное, многие из вас видели такие резиновые шаровары, они очень похожи на гигантские ползунки — тоже с лямками, как у Карлсона. Эти штаны предназначены для заядлых рыбаков, а вот зачем, спрашивается, они астрономам, не знаю… Но Любим, обладая, как мы помним, коммерческой жилкой, без особого труда убедил братьев-астрономов, что без этих штанов им никак не прожить на свете.

— Берите по две пары! Про запас. — И, не дождавшись ответа, уже упаковывает рыболовецкую спецодежду.

— А у вас есть резиновые шапки? — Это уже Гогов вошел в раж.

— Нет, господа, это в водолазном отделе, но у меня есть кое-что получше! У меня есть летние резиновые тапочки. Класс! Смотрите! Всех цветов радуги, очень веселенькие. Вам какие? Лиловые или малиновые? Случайно остались. Берите, а то другие налетят и вам ничего не достанется.

— А зачем они нам? — Магогин с интересом рассматривает пляжные тапки.

— Как это — зачем? Что вы такое говорите?! — Любим театрально схватился за липкую прическу. — Вы меня удивляете! А представьте, завтра выглянет солнце, резко потеплеет — и что тогда? В сапогах париться прикажете?

— Но ведь зима же, — блеснул эрудицией Магогин.

— Зима! — саркастически сокрушается Любим Сысоевич. — Смотрите, что за окном творится! — восклицает он, как артист в театре. — Живешь и не знаешь, какого сюрприза ждать от такого климата!!! — В этом месте два зрителя чуть не зааплодировали. — Смотрите, господа, смотрите! — вошел в роль продавец, еще чуть-чуть — и он произнес бы: «Быть или не быть!»

Гогов с Магогиным послушно направились к окну посмотреть. Но оно было занавешено синим полотном.

— Эх, вот если бы нам удалось сделать излучатель дождя, — вздохнул Гогов, стоя перед своим смутным отражением в витрине.

— Да уж! Если б не этот Эдуард Ильич со своими ежиками, если б он дал нам изготовить излучатель дождя вместо своего бесполезного телескопа, — мечтательно произнес Магогин, — я бы себе еще одни шаровары приобрел — пригодились бы по такой погоде.