Синие лыжи с белой полосой - Гавриленко Алексей Евгеньевич. Страница 33

Бабушка не стала вступать в полемику, а молча взяла его за руку и вывела в коридор. Нахлобучила ему шапку, застегнула все имеющиеся на нем пуговицы и, достав свой кошелек, протянула деньги:

— По дороге из школы купи батон и зайди в аптеку. И раз ты у меня почти что доктор и прописываешь мне тут процедуры, купи, пожалуйста, своей беспомощной бабке что-нибудь от простуды. Спросишь: от кашля. Подешевле.

— Я тебе самое дорогое куплю. Сладкое. Не то что ты мне… всегда такая гадость!

Бабушка щелкнула замком, затем бесцеремонно выставила родного внука за дверь и, как всегда перед дорогой, перекрестила его в спину.

Деньги были большущие. Не мелочь какая-нибудь, а бумага. Правда, одна, но крупная — уж больно новая, сразу видно — детям не давали. Славка ее рассматривал время от времени на всякий случай. Еще неизвестно, хватит ли этих денег на лекарства и лыжи с палками. Может, и на арбалет останется. Батоном придется пожертвовать. Без батона люди легко могут обойтись.

Эх, Саночкин, Саночкин. Хорошо, бабушка не знает о твоих планах. Иначе не ручаюсь, что ты не услышал бы в свой адрес язвительной критики. Лыжи, арбалет… Причем эти грандиозные прожекты на бабушкину пенсию строились прямо на уроках. Но справедливости ради скажу: Славка и не собирался транжирить деньги по-настоящему, просто по сложившейся привычке сочинял понарошку.

Среди криков и толчеи школьного гардероба, когда уже отзвенел последний звонок, над ухом раздался до боли знакомый голос:

— Ух ты, Славян, классно! — Мишка сунул свой нос, когда Славка рассматривал водяные знаки, подняв купюру к свету. — Где надыбал? Айда за чипсами! Помнишь, я тебе жвачку давал? Не жмись!

— Не могу. Это на дело. — Славка сунул деньги в карман, затем посмотрел на Мишкину глумливую физиономию, уловил недоверие (Мишка состроил такую гримасу, что недоверие было совсем не трудно уловить), подумал секунду и ляпнул ему назло: — Это деньги на билет. На самолет.

— Какой еще билет? Опять гонишь?

Славка сделал загадочное лицо. Мол, секрет.

Я иногда думаю: если бы в городе проводился конкурс Мюнхгаузенов, то есть первенство среди тех, кто больше всех нагородит на ровном месте, то Славка непременно стал бы его победителем, во всяком случае — призером. Сомневаетесь? Пожалуйста, послушайте:

— Так и быть, — загадочно произнес Саночкин, — тебе, Гвоздь, скажу, но поклянись, что никому ни слова.

И, получив требуемые заверения, начал свой рассказ:

— Вчера передали по телевизору, что в горах нашелся один автобус без тормозов, колес у него нет, ни одного не осталось. Он там стоит уже много-много лет, а из него не могут выбраться люди, они уже съели все запасы, которые у них были, и по телевизору сказали, что если кто-то знает про этих людей, то чтобы они срочно прилетели на самолете в горы и забрали своих близких и знакомых. Надо им помочь выбраться и вернуться домой, а то у них совсем еды не осталось…

Продолжения не последовало. Благодарных слушателей больше не было. А был только Мишка, который всем своим видом показывал: слушать подобное он больше не собирается. Дескать, сам трепло, но таких, как Саночкин, — еще поискать. Эту мысль он выразил в еще более грубой форме. Я не буду вам передавать все словесные обороты, которые последовали в адрес рассказчика. Это не делает чести Михаилу.

В общем, они опять расстались не попрощавшись.

Славка побрел в аптеку.

На душе было скверно. Зря он Гвоздю поведал про горы и автобус, но эта история родилась не просто так: Славка со вчерашнего дня ломал голову, что делать с тайной, которую он услышал среди плащей. Он перебрал всех, кому мог бы рассказать про подслушанный заговор, но ни на ком не остановился. Никто не поверит. Вот и пришлось прибегать к крайней мере — в свои самые трудные минуты жизни, когда Славка особенно остро чувствовал пустоту вокруг себя, он сочинял про автобус. Сегодня был именно такой крайний случай.

«Ладно, Гвоздь, побегаешь еще на своих дурацких лыжах… По лужам», — злорадно подумал юный Мюнхгаузен, глядя на Мишку, который в это время оглашал двор историей про реактивный самолет.

Последняя мысль несколько успокоила Славку: а чего дергаться, думал он, лыж-то все равно нету, вот и хорошо, что зимы не будет.

Прямо скажем, не самая лучшая мысль из тех, что мелькали в голове Саночкина. Правда, такие мысли рождаются не в голове, а в душе — и именно тогда, когда у человека что-то не ладится.

У подъезда стояла «скорая помощь».

Славка не стал упускать случая покрутиться возле белого микроавтобуса, хотел спросить про тормоза, но, увидев угрюмого водителя, ограничился тем, что стал зачем-то заглядывать под днище. Детально исследовать брюхо автомобиля помешала огромная лужа да еще мелочь в карманах — аптечная сдача, она грозила рассыпаться и утонуть в черной жиже.

Человек, склонившийся над бабушкой, мог бы играть в баскетбольной сборной — белый халат с красным крестом не доходил ему до коленок. Когда доктор выпрямился и посмотрел на застывшего у порога Славку, тому показалось, что они знакомы, определенно знакомы — вот только где они виделись!

Вынув из ушей «дышите — не дышите», врач обратился к Славке с таким видом, будто тот был здесь самым взрослым:

— Да-с, молодой человек. Случай необычный. В принципе ничего страшного, но вашей бабушке в таком состоянии оставаться здесь нельзя, простите великодушно.

Смысл сказанного вонзился острой иголкой. Как укол под лопатку, который им делали в первой четверти. «Неужели в больницу! А как же я…»

— Ну почему же душно? — залепетал Славка, который еще не успел даже скинуть куртку. — Мы это состояние проветрим… — и не выдержал, закончил просящей интонацией: — Только не забирайте бабушку.

Славка пытался вспомнить, где он мог познакомиться с этим доктором: может, когда прививки делал… и внезапно вспомнил — лотерея в универмаге! Это тот человек, который вчера поманил его внутрь. Точно! Хотя нет, не может быть…

Доктор, который был как две капли воды похож на лотерейщика из магазина, деликатно взял Славку под руку и отвел в сторонку.

— Вы, я вижу, совсем уже взрослый, молодой человек, — начал он деловито и озабоченно. — Не волнуйтесь за свою бабушку. В больнице мы подлечим ее полезными витаминами, ведь всем пожилым людям необходим отдых время от времени. Вы согласны со мной?

— Со… согласен, только я… не согласен… — запутался в своих сомнениях Славка.

— Ах вот как вы рассуждаете?! — с интересом воскликнул лотерейщик (или доктор?) в белом халате. — Любопытная… весьма любопытная, с позволения сказать, позиция. И все-таки определяйтесь, пока бабушка нас не слышит. — Сказав это, он оставил Славку один на один с выбором и вернулся к постели больной.

Ну почему именно ему надо принимать такое сложное решение? Даже не каждый взрослый может вот так запросто ответить твердым «да» или «нет» на такой жизненно важный вопрос. Конечно, с одной стороны, какое-то время побыть без бабушки даже очень неплохо. Пора уже узнать, что показывают после программы «Время»… И вдруг Славка понял: он все время думает только о себе. Он посмотрел на бабушку и увидел, как ей плохо на самом деле. Она громко и часто дышала, голос ее был слабым и вялым, не таким, как всегда, но при этом бабушка пыталась полемизировать с врачом.

— Простите меня, доктор, но я никак не могу лечь в больницу, — говорила она человеку, похожему на лотерейщика. — Поверьте, со мной ничего страшного, просто сырость замучила. Погода-то какая? Ей-богу, нам, старикам, сырость не на пользу…

Глава 22, в которой один маленький мальчик впервые принимает взрослое решение

«Почему бабушка так долго не берет трубку?» — сетует Славка то ли еще во сне, то ли уже наяву, в общем, где-то посередине.

— Ба! Ну телефон же…

И тут же сел в постели. Сразу вспомнил вчерашний вечер, и самое главное — в его сознании будто фотовспышка сверкнула: бабушка же в больнице! А телефон будто знал, что Славка дома, только он не может быстро вылезти из теплой постели. Звонил и звонил.