Юнгаши - Воронцов Александр Петрович. Страница 6

Машинисты приютили Володьку в своем кубрике. Здесь было тепло и уютно. Вечером он почти вдоволь наелся перлового супа. За ночь выспался. Даже сказочный сон видел. Будто летел он на воздушном шаре через море и отца повстречал. Отец промчался мимо на краснозвездном истребителе. Совсем близко мелькнуло его лицо. «Держись, сынок, шторм надвигается!» — услышал Володька, но ответить ничего не успел. Самолет исчез, а на море началась буря. Воздушный шар понесло, завертело, потянуло вниз, в кипящие волны.

Володька испугался и проснулся. И не сразу понял, где находится. Рядом слышались приглушенные шаги, сдержанное дыхание, тихий говор. Он приоткрыл глаза и увидел Степана — тот увязывал какой-то парусиновый мешок. В глубине кубрика маячили фигуры еще трех матросов, незнакомых Володьке. Из их разговора он уловил обрывки фраз: «пока не надо, пусть отоспится», «заморенный больно», «еще не докладывали», «сложный вопрос».

«Про меня говорят», — догадался Володька и отвернулся. Значит, он вроде бы в гостях. А что с ним будет дальше? Вот бы насовсем здесь остаться! Он бы на корабле все делал, даже из пушки стрелять научился. Нет, вряд ли оставят. Скорее всего отправят домой. А там? Опять один?..

Раздумья Володьки прервал старшина Сухов, тронул его за плечо:

— Володя, попей-ка чайку.

Володька зашевелился, открыл глаза. Сухов сидел рядом с ним, на краю рундука. В одной руке он держал жестяную кружку, в другой — ломтик хлеба.

Посреди кубрика за столом расположились моряки. Большой медный чайник, источая пар, гулял по кругу.

— Спасибо. — Володька приподнялся, взял кружку и хлеб. Старшина, чтобы не смущать его, отошел к столу. Ел Володька не торопясь, стараясь не уронить ни крошки хлеба. Когда он закончил, Сухов подсел снова.

— Согрелся чуток, малец-удалец? — спросил весело.

— Согрелся. — Володька благодарно посмотрел на старшину.

— Ну-ну, молодцом… — Лицо Сухова вдруг посерьезнело, стало озабоченным. — А теперь… видишь, какое дело… Надо тебе начальству показаться. Сейчас общий сбор будет… Ну и… Словом, своим ходом сможешь?

Юнгаши - i_007.jpg

И как бы в подтверждение его слов, в кубрике прозвенел звонок. Из динамика, висевшего над массивной металлической дверью, строгий голос приказал: «Команде построиться на юте!»

Володька не понял, что означает слово «ют», но спросить постеснялся. «Потом узнаю», — решил про себя.

Моряки стали быстро собираться и выходить по трапу наверх.

Подошел Степан, приветливо кивнул Володьке.

— А Довгань-то еще не знает? — спросил у Сухова.

— Нет еще, сразу командиру доложим.

— Смотри, как бы осечки не вышло.

Разговор велся тихо, намеками, но Володька понял: опять о нем речь. Решалась его судьба. В груди у него что-то сжалось. «Так и есть, — мелькнула тревожная мысль, — отправят домой». И ему захотелось без промедления решить этот вопрос.

— Дядя моряк, — робко обратился он к Сухову, — а можно мне на корабле остаться?

Старшина глянул на него как-то по-особенному тепло, дружески похлопал по плечу.

— Конечно, можно… Останешься… — И после небольшой паузы добавил: — Если получится… Соображаешь?

Володька не представлял, что именно должно получиться, но тем не менее согласно кивнул головой:

— Понятно.

И лишь унылая улыбка выдавала его сомнения.

— Ну вот и договорились, — ободрил его Сухов. — А теперь быстро собираться и на ют — на корму, значит.

«Ют — это кормовая часть палубы», — отметил Володька, довольный своей догадливостью.

— И выше голову, — добавил Степан. — Флот бравых любит.

На верхнюю палубу Володька вышел вместе с ними. С любопытством оглядываясь по сторонам, пробрался на корму, где выстраивался экипаж «Галса», и занял место в строю, как велел Сухов: во второй шеренге, на левом фланге отделения машинистов, как раз рядом со Степаном. Моряки с нескрываемым интересом рассматривали его. В стеганой ватной телогрейке, красноармейском шлеме и старых отцовских сапогах, которые были велики, выглядел он в строю моряков странно. И сразу привлек внимание командира тральщика «Галс» капитан-лейтенанта Приходько. Обходя строй, капитан-лейтенант остановился напротив отделения машинистов и спросил:

— А это что за диво?

Он повернулся к стоявшему рядом мичману Довганю. Тот лишь развел руками:

— Не могу знать, — и сердито зыркнул на Сухова.

По спине у Володьки побежали мурашки. Он еле стоял на ногах, но голову все же старался держать, как советовал Степан, высоко и прямо.

— Разрешите доложить, товарищ командир, — отозвался из строя Сухов. — Мальчонка это, вчерась в городе подобрали.

— Что значит «подобрали»? — нахмурился командир.

— Я же посылал вас запчасти искать, — раздраженно вставил Довгань.

— Нашли и запчасти, — сказал Сухов. — А мальчонку на заброшенном буксире обнаружили. Совсем плох был. Оставить — пропал бы. Вы же знаете, товарищ командир, что в городе-то творится.

Говорил Сухов убедительно.

Приходько потер подбородок, обвел взглядом строй моряков, застывших в ожидании решения командира, еще раз глянул на Володьку. Тому показалось, что глаза строгого капитан-лейтенанта потеплели.

— Та-ак… — Командир помедлил, о чем-то раздумывая. — И что вы предлагаете? — спросил у Сухова.

— Разрешите его у нас оставить. — Сухов подался вперед. — В отделении машинистов, юнгой.

— Но это не положено, — сказал командир. — У нас боевой корабль, требуется специальное разрешение.

Приходько вопросительно глянул на Довганя, но мичман хмурился и молчал.

Чувствовалось, что ему эта затея не по душе.

— Может, доложите, кому следует, — продолжал настаивать Сухов, почувствовав в голосе Приходько нотки сожаления. — А, товарищ командир?

Приходько действительно колебался. С одной стороны, он был связан формальными обстоятельствами. С другой — и мальчишку жаль.

— Ну а сам-то он как считает? — Командир в упор посмотрел на Володьку. — Хочет юнгой стать?

— Хо-чу, — выдавил Володька совсем не по-боевому. И замер, опустив голову: что дальше?

А дальше ему пришлось все рассказать о себе. Как его зовут, где живет и как остался один. Как по совету деда Трофимыча отправился на буксир «Силач».

И, окончательно осмелев, он с мольбой в голосе попросил:

— Возьмите меня в юнги, дяденька. Я все изучу, обещаю.

— Так уж и все?.. Лихой… — Было видно, что командиру Володька понравился. — Хорошо, я поговорю в штабе. Только для начала два условия. Первое: никогда не канючь. И второе: называть меня надо не дяденькой, а… как?

— Товарищ командир, — быстро сообразил Володька.

— Верно, понятливый. А пока — марш в кубрик.

Если бы ноги у Володьки были покрепче, он подпрыгнул бы от радости.

VI

Ремонтные работы на «Галсе» шли полным ходом. Матросы и старшины хлопотали у машин и приборов, что-то разбирали, собирали, налаживали. По отсекам расползался терпкий запах гари, растревоженного металла, пакли, олифы и еще чего-то такого, что можно встретить только на ремонтирующемся корабле.

А Володька не находил себе места и не знал, чем заняться.

Поначалу он спустился в кубрик и пристроился на рундуке, который служил морякам и сундуком для хранения личных вещей, и кроватью, и диваном.

Сухов посоветовал: отлежись, дескать, немного, выспись, слаб еще. Но Володьке не лежалось, в голове роились всякие мысли, а сна не было. Перевернувшись раз пять с боку на бок, он встал и полез вверх по трапу.

На палубе ярко светило солнце, но было холодновато. Утром и то было вроде теплее, или это только показалось ему, поскольку в строю стоял, в матросской шеренге. А сейчас Володьку обдал студеный ветер с залива. Он плотнее запахнул телогрейку, опустил наушники шлема. Остановился у края борта.

Перед ним, насколько хватало глаз, расстилалось устье Невы. На искрящейся ледовой поверхности ее тут и там виднелись большие темные пятна. Были это и следы вражеских бомбардировок и обстрелов, и проталины — предвестники весеннего ледохода. Узкая тропинка вилась наискосок, с левого берега на правый. Вдали по обе стороны реки сквозь туманную дымку вырисовывались заводские корпуса. И почти никаких признаков жизни.