Руки вверх, мистер Гремлин! - Больных Александр Геннадьевич. Страница 7

— Понятно, — кивнул я.

— Разрешите проводить вас в штаб?

— Разумеется, — согласился я и подхватил на руки Зибеллу. Идти по горячему бетону горностай не мог.

Штаб располагался на берегу искусственного озерца, которое было окружено густыми зарослями тальника, одна шиферная крыша еле проглядывала в зелени. Чудо, истинное чудо! Оазис в дикой пустыне. Полковник понял по выражению моего лица, что я доволен, и тоже заулыбался.

— У вас здесь недурно, — похвалил я.

— Если бы… — вдруг помрачнел… м-м… Кузнецов.

Я не понял его уныния, но предпочел промолчать.

Дорожка запетляла между клубами, на которых цвели розы. Я глазам не поверил, это же рай земной! Но почему все офицеры такие хмурые озабоченные?

Неожиданно что-то черное и непонятное стрелой метнулось через дорожку, и в одно мгновение моя свита застыла в самых нелепых позах. Кое-кто даже замер с поднятой ногой на полушаге.

— В чем дело, товарищи офицеры? — осведомился я.

— Ко-ошка, — нервно потирая руки, ответил молоденький капитан. Голос его дал заметного петуха.

— Какая кошка?

— Черная.

— Ну и что?

— Так ведь кто первый перешагнет… — капитан даже попятился.

— Что за суеверия?! — возмутился я. — Конечно, у вас здесь произошли некоторые необычные события, но ведь нельзя же до такой степени верить в сглаз! Я вам говорю это как специалист, демонология отрицает столь тесную и непосредственную связь. А вы верите в кошку, прямо как в законы Ньютона. Вот, мол, действие так и противодействие немедленно последует.

Я уже собрался было шагнуть вперед, но Кузнецов поймал меня за рукав. Отчитать его? Но полковник и не собирался шутить. Его лицо покрылось крупными каплями пота, зубы выбивали барабанную дробь.

— Кто у нас сегодня дежурный офицер по несчастьям? — слабым голосом спросил командир площадки.

В свите произошло некоторое шевеление, и вперед вытолкнули трясущегося как овечий хвост офицера.

— Ле-ейтенант Коноплев, — проблеял он.

Еще раз вынужден напомнить — все фамилии вымышленные.

— Исполняйте свои обязанности, лейтенант, — угрюмо предложил полковник.

Волоча ставшие свинцовым ноги, лейтенант двинулся по дорожке с видом великомученика, направляющегося к любезно приготовленному кресту. Все, затаив дыхание, следили за ним. Стало слышно, как бренчат крыльями стрекозы. Я продолжал недоумевать: неужели эти взрослые серьезные люди так наивно верят глупым домыслам?

Но случилось странное. Когда лейтенант уже поднимался на крылечко штаба, дощатая ступенька захрустела у него под каблуком, и он резко клюнул носом дверь. Позади меня раздался дружный вздох облегчения. Все разом задвигались, заговорили, словно режиссер приказал кончить немую сцену. А бедный лейтенант сидел на крылечке и размазывал кровь по лицу. Что тому явилось причиной — черная кошка или недосмотр начальника АХЧ — не мне судить. Однако сомнения впервые шевельнулись у меня в душе.

Уже в штабе Кузнецов объяснил причины столь странного поведения офицеров. Оказалось, заезжие комиссии знали далеко не все, их интересовали только происшествия с «Вихрями», а повседневной жизни площадки они не касались. И напрасно. С другой стороны сам Кузнецов приложил немало усилий, чтобы скрыть от них неполадки и непорядки. Ему совсем не хотелось лишних неприятностей.

Дело в том, что нормальный и налаженный быт и деятельность базы за последний месяц рассыпались, как карточные домики. Площадку совершенно одолели черные кошки. Как откровенно признался полковник, он лично предпочел бы столкнуться с одноименной бандой в исполнении Джигарханяна. Но здесь были настоящие кошки, те самые, которые предвещают несчастья. Причем несчастье следовало незамедлительно и неизбежно, как я сам имел возможность только что убедиться. Не помогли никакие меры — поплевывания и прочее…

После долгой и безуспешной борьбы командование базы сдалось и ввело в расписание суточного наряда дежурного офицера по несчастьям. Его главной и единственной задачей было: немедленно мчаться туда, где обнаруживалась черная кошка и первым пересекать ее след. Результат я видел. За исполнение этих крайне вредных обязанностей полагался двойной оклад.

Я почесал в затылке. Ерофей сделал то же самое. Вмешательство магических измерений было налицо. Но кто осмелился шутить с динамитом? Это ведь может дорого обойтись самому шутнику.

— Откуда здесь кошки?

— Вам виднее, — увильнул от ответа полковник. — Я не специалист по магии, но твердо уверен, что дело нечисто.

Я и сам в этом был уверен.

— Что скажешь? — спросил я Ерофея.

Домовой поскреб под бородой. Он вообще часто пользовался этим приемом, чтобы лучше думалось.

— Пока ничего.

— Но ведь ты у нас домовой, кошки — твоя специальность. Домовой и кот-мурлыка — неразлучная пара.

— Оно конечно… Так ведь не по этим кошкам. Я не почуял ни капельки кошачьего духа. Можете что говорить угодно, но это не кот!

Мы с Кузнецовым уставились на него. Полковник — с недоумением, я — с любопытством.

— Но ведь мы видели… — осторожно начал полковник.

— Вот именно — видели. Это одна видимость. Встреченная нами тварь — не кошка, а некое таинственное порождение черных сил.

— Тихо! — остановил я домового. Про голографию полковнику знать было незачем.

— Понял, — Ерофей прижал палец к губам.

По виду полковника я понял, что ему смертельно хочется перекреститься, и приободрил:

— Спокойнее. Мы с вами, скоро все ваши неприятности останутся позади.

После того как мы устроились отдыхать в сравнительно прохладном кабинете, я предложил своим спутникам высказаться. Мною начали потихоньку овладевать сомнения — а справимся ли? Конечно, говорят: коли взялся за гуж… С другой стороны — сила солому ломит. И мне не хотелось оказаться в роли той самой соломы.

Первым взял слово Ерофей. Он говорил, тяжко вздыхая, и совершенно растрепал шкиперскую бородку, превратив ее в веник. Только что полученный полковничий мундир не изменил повадок домового, он продолжал сомневаться во всем и старался прежде всего убедить самого себя.

По мнению Ерофея все происходящее было увязано в единую цепочку. И корень здесь один — черные происки. Лично он, бес-хороможитель, действительно всю сознательную жизнь связан с кошками и повадки их знает отлично. Ни один уважающий себя кот в сухую степь жить не пойдет. Конечно, он не может поручиться за различных каракалов, манулов, оцелотов и сервелатов, но обычный домашний кот в трезвом уме и здравой памяти сюда не пойдет даже за свежим карасем. А главное — не пахнет там живой кошкой. Ерофей видел картинки, они не пахнут вообще ничем. А здесь он чует какого-то зверя и механизм. Ни то, ни другое ему раньше не встречалось. С другой стороны, он твердо уверен, что среди диких кошек нет ни одной черной породы. С третьей стороны, ему не известен ни единый случай влияния каракала на предопределения судьбы. С четвертой стороны, имеющиеся факты никак не позволяют предположить, что по дороге в штаб нам встретилась черная пантера. С пятой стороны…

Потеряв терпение, ч перебил его:

— А вывод?

— Нечто родственное крысам. Я согласен с теми фильмами.

— Благодарю, — кивнул я. — Мог бы и покороче.

— Не мое это, со злом бороться, — кротко заметил Ерофей. — Я лучше умею добро делать.

Я задумался.

— Может это просто морок был? Видение?

— Может, но скорее всего нет.

Я скривился.

— Дело запутывается. Как бороться с нечистью — ума не приложу. Кто создает наваждения? Крысы? Вздор. Никогда не поверю. Эти злобные твари способны только гадить. Где их хозяин? И еще тысяча и один вопрос.

— Во всяком случае мне показалось, что связей с магическими измерениями это морок не имеет. Проецирование не происходило.

— Час от часу не легче. Ну, а ты чем порадуешь? — обратился я к Зибелле.

У Зибеллы тоже появились кое-какие новости. Он успел обшарить бурьяны вдоль взлетной полосы, осмотрел все соседние кустики, сбегал к пруду, влез на крышу и обозрел степь. Вблизи базы не водилась никакая живность — ни тушканчиков, ни сусликов, ни дроф — решительно никого из обычных степных обитателей. Зато в изобилии обнаружились следы.