С папой на рыбалку - Караславов Слав Христов. Страница 17

По буйной траве я спустилась к речке. Её прозрачные воды с шумом разбивались о большие валуны. Я присела на корточки на краю берега и невольно загляделась. Внизу, на дне, вода кружила мелкие золотистые песчинки. Я захватила пригоршню воды и плеснула себе в лицо. Она была холодная, жгучая.

Когда я вернулась, на одном рюкзаке меня ждал большой ломоть хлеба с маслом и холодная котлета.

— Мы пойдём вверх по течению, — сказал Афанасий. — Должен вас предупредить, что вода очень прозрачная, и необходимо действовать скрытно. Форель — рыба пугливая. К воде надо подходить из-за кустов, из-за валунов, там, где их нет, приходится подбираться ползком. Так что имейте в виду! Закидывать удочку следует осторожно, без шума. И не зевайте. Форель кидается на приманку моментально.

Мы пошли вдоль реки. Дядя Кузман остался, чтобы отнести в машину рюкзаки.

Я со своей удочкой свернула к мостику. Там образовалась небольшая заводь. Вода в ней была спокойнее, и мне не трудно было наблюдать за поплавком. Я осторожно приблизилась к реке и из-за большого валуна закинула удочку. Леска тихо засвистела в воздухе и упала именно туда, Куда я метила. Не успела я сесть, как увидела, что поплавок стремительно пошёл ко дну. Я изо всех сил дернула удилище, леска натянулась, и над водой сверкнула серебристая рыба. Но, отделившись от воды, сорвалась с крючка и снова плюхнулась в речку.

Мне стало не по себе. Я чуть было не заплакала от злости. Такая большая рыба!

Я опять наживила несколько зёрен икры и закинула удочку. На этот раз поплавок долго оставался на поверхности, пока его не захватило течение и не унесло к стремнине. Вытащив удочку, я оглянулась. Мимо меня проходил Афанасий.

— Ну как, Ани?

— Упустила очень большую рыбу.

— Форель?

— Не знаю.

— Должно быть, форель. Ты здесь её подцепила?

— Ага!

— Тогда какой смысл снова на том же месте забрасывать? Пройди немножко дальше, потому что тут рыба уже напугана. Поди-ка сюда.

Я положила удочку на камень и подошла к нему. Не говоря ни слова, он открыл садок.

Я заглянула в него и ахнула от неожиданности. В садке лежали четыре рыбы. Я вынула одну и стала её разглядывать — голова у неё тупая, рот большой. С боков видны красные пятнышки и вроде бы зеленоватые или бронзовые прожилки. Рыбина, казалось, была отлита из неведомого серебристого металла.

— Это и есть форель?

— Она! Твоему папе попалась очень большая.

Афанасий опустил рыбу в садок и зашагал вдоль реки в высоких резиновых сапогах.

Я взяла удочку и пошла вверх по течению. За невысокими кустами показалась другая заводь. Осторожно, как советовал Афанасий, подобралась к ней и закинула удочку. Поплавок тут же скользнул по воде и потонул. Но для меня это не было неожиданностью. Левой рукой я наматывала леску, а правой дёргала удочку. Удочка не поддавалась. Я дёрнула сильней. Леска затрепетала, по ней как будто побежал электрический ток. Тогда я положила удочку и обеими руками стала тянуть леску.

Через несколько минут я подтащила к берегу большую рыбу. Я ужасно боялась, что она сорвётся. Рыба металась на мели то вправо, то влево, а в какой-то момент даже выскочила из воды, плеснув по ней хвостом с такой силой, что во все стороны полетели серебряные брызги.

Я оглянулась. Вокруг не было ни души. Нельзя терять времени, мелькнуло у меня в голове. Резким движением я вытащила рыбу на песок, подальше от воды.

Пока она прыгала, я набросилась на неё и всем телом прижала её к земле. Борьба длилась недолго. Я поднялась вся в песке, лохматая, одна нога мокрая. Передо мной лежала большая форель. Гораздо больше тех, что поймал Афанасий. И казалась ещё красивей.

Я попробовала снять её с крючка, но не смогла. Она так глубоко заглотала приманку, что изо рта торчала только леска. Пока я соображала, что мне делать, из-за кустов показался папа.

— Пойди скорее сюда, помоги мне!

Он неторопливо приближался, но как только увидел, что к чему, ускорил шаг.

— Это ты поймала, Ани?

— Я.

— Ты посмотри, как она заглотала крючок.

Папа достал нож, сделал надрез и, вынув крючок, отдал мне рыбу. Затем он показал свой улов. В садке я увидела добрый десяток рыбёшек и одну форель большую-пребольшую. И все же, когда я её сравнила с моей, моя оказалась больше. Мы с папой расстались. Он пошёл вниз по течению, а я продолжала двигаться вверх.

Мы рыбачили, пока солнце не повисло над скалами.

Над рекой прогудел сигнал нашей машины. Я подняла отяжелевший садок и пошла к сборному пункту.

Этот день прошёл без приключений. Все были очень довольны, у каждого садок был полон драгоценной рыбы.

— Что мы с нею делать будем? — спросил папа.

— Как что? Будем есть! — деловито заметил Афанасий.

— У меня предложение, — сказал дядя Рангел. — Кузман поймал только четыре штуки. На его семью из четырёх человек этого слишком мало. У нас улов большой. Давайте-ка мы соберёмся у кого-нибудь и вместе пожарим рыбу.

— Идёт! — тут же согласился папа.

— И я не против! — сказал Афанасий. — Поедем к нам!

— А почему к вам? — упёрся папа. — У нас надо собраться. Прямо сейчас!

— Между прочим, рыба может подождать и до завтра! — сказал дядя Рангел. — А почему бы этот ужин не устроить у нас?

— Так как у меня улов самый скромный, поедемте лучше к нам! — предложил дядя Кузман.

— Раз твой улов самый скромный, то его нетрудно отнести в любое место! — заметил Афанасий.

— Довольно спорить! — отрубил дядя Рангел. — Мы сделаем очень просто — бросим жребий.

Из папиного блокнота выдрали четыре листочка, и на одном вывели большими буквами: «У нас». Затем листочки скатали в виде шариков и опустили в тирольскую шляпу Афанасия. Сунув в неё руку, каждый вытащил по одной бумажке.

Жеребьёвка закончилась в пользу дяди Рангела.

Мы сели в машину и поехали в Софию.

В понедельник вечером в доме дяди Рангела царило оживление. Первыми приехали мы с папой и с мамой. Следом за нами появились дядя Кузман, тётя Надя, Таня и До?рче. Последними, как водится, приехали Афанасий с тётей Радкой.

Женщины сразу же отправились на кухню, где на большущей сковороде уже шипело масло, а на столе, выстроившись, как на параде, лежали большие форели. Я тоже повертелась там, но скоро мне стало скучно. Взять хотя бы маму или тётю Марию, что они понимают в рыбалке? Тётя Радка даже представления не имеет, как пользоваться удочкой, а тётя Надя видела рыбу только в жареном виде. Поэтому я ушла в гостиную. Там наши рыбаки уже шумно играли в домино.

— Ани, иди, будешь вести счёт, — сказал дядя Кузман.

Я села на стул и, склонившись к Афанасию, тихо спросила:

— А вы взвешивали рыбу?

— Двенадцать килограммов, — торжественно заявил Афанасий, — и какие-то несколько сот граммов! — Он посмотрел на меня сквозь очки и с серьёзным видом добавил: — Кто не верит, пускай взвесит сам!

Поужинали мы на славу. Пели песни, рассказывали всякие истории и уже строили планы насчёт морской рыбалки. Но о ней я вам расскажу, когда вернусь с моря.