Два пистолета и хромой осел - Драганов Неделчо. Страница 17

— Смотрите, на этом камне нарисована рука, указывающая вниз.

Я присмотрелся и в самом деле заметил в нижнем углу каменного блока очертания человеческой руки с широкой ладонью и длинными толстыми пальцами. Какой-то великан прижал к блоку ладонь, и она отпечаталась навсегда.

— Этот знак здесь не случайно, — сказал Минчо, — он наверняка показывает, что здесь зарыто сокровище фараона.

Мы стали руками копать песок. Он был твердый, с мелкими камешками, о которые мы обломали себе ногти и поранили руки. Но где это видано, чтобы кто-нибудь разбогател, не пролив крови? В свое время морские пираты умирали сотнями, чтобы завладеть чужим кораблем. Ну и что, если я протер себе кожу на руках? Ведь мы напали на верный след! Мы трое копали одновременно, дело быстро продвигалось. Вдруг — бац! — моя рука уперлась в горшок.

— Стойте! — вскрикнул я. — Не шевелитесь! Тихо… Я нащупал горшок с золотом. Посмотрите, нет ли кого поблизости!.. Точно? Ну, ладно…

Я принялся копать обеими руками, постепенно нащупывая в песке что-то твердое и круглое. Кто знает, может, горшки древних египтян были круглые, как футбольные мячи? Наконец мне удалось вырыть эту круглую штуку и вытащить ее из ямки. (Что-то слишком легко…) Мы вышли из тени пирамиды, чтобы рассмотреть горшок в лунном свете… Вот ужас! Я сжимал в руках человеческий череп! От страха мои руки одеревенели, и я продолжал держать череп, словно завороженный. Череп — громадный и гладкий — издевательски ухмылялся беззубым ртом. Минчо и Анис драпанули изо всех сил, даже не оглядываясь. Череп вывалился из моих рук, упал на песок, и я кинулся вслед за ними.

Мы бежали, пока нас несли ноги. Потом присели перевести дух. Песок был холодный, как змеиная кожа. А еще час назад обжигал! Лунный свет придавал мертвенную бледность нашим лицам. Откуда мог взяться человеческий череп у подножия пирамиды?

— Это фараонский, — самоуверенно заявил Минчо.

— Это череп фараонского грача, — поддел его я, чтобы подразнить и скрыть свой страх и стыд от позорного бегства.

Когда мы немного успокоились и отдохнули, Анис неожиданно хлопнул себя по лбу и сказал, что догадывается, чей это череп: не фараонов и не фараонова грача, потому что никто не видел грачей с такими большими головами (египтянчик не понял шутки), а какого-нибудь солдата из армии Наполеона. Сто с чем-то лет назад французский император Наполеон прибыл в Египет, стрелял из орудий по носу Сфинкса, поднял большой шум и убрался на кораблях обратно во Францию. Прежде чем ему удалось захватить пирамиды, произошло большое сражение, в котором погибло много народу с обеих сторон. Не знаю, так ли всё было, но меня удивило, зачем этому Наполеону понадобились пирамиды и чем ему не понравился нос Сфинкса. Небось, как и мы, он принял его за живого, испугался и потому приказал стрелять в него.

Мне что-то расхотелось возвращаться к большой пирамиде. Того и гляди, нароем целую телегу человечьих черепов. Только я призадумался, какую команду дать своим людям, как из тени второй пирамиды появилось какое-то странное перекошенное чудовище и бесшумно, как призрак, двинулось к нам. Я протер глаза — чудовище действительно двигалось. Надо бы сразу побежать, но я только что страшно опозорился, приняв Сфинкса за живого льва, а потому решил прежде всего убедиться, что и это чудовище не каменное. Вдруг Анис встал и спокойно пошел к незнакомому зверю, я такого и в кино не видал. Я обмер. Куда это Анис, с голыми руками! Я смотрел и глазам не верил: страшилище шло прямо на маленького Аниса, а маленький Анис шел прямо на чудовище. Как настоящий волшебник, Анис погладил животное по шее, сказал что-то ему на ухо, и тот лег на землю. А когда он встал на ноги, я заметил, что египтянин сидит у него на спине. Только тут я признал животное — просто-напросто верблюд, который в обманчивом свете луны показался мне страшным чудовищем.

— Опозорились, как сапожники, — тихонько сказал я.

— Ну да! Я-то не испугался, сразу понял, что это верблюд, — ответил Минчо, стараясь казаться спокойным, а у самого голос еще дрожал.

Анис важно покачивался на спине двугорбого верблюда.

— Сам аллах послал его нам, — торжественно провозгласил Анис. — Наш учитель Хасан называет верблюдов живыми кораблями пустыни. — Анис понизил голос: — А вы знаете, что на верблюде мы можем пересечь всю Сахару?

Я смотрел, как покорно стоит животное, и удивился нашему везению. Раньше мы собирали деньги на осла, а сейчас у нас есть не какая-то там старая, хромая и длинноухая животина, а настоящий верблюд, крепко стоящий на всех своих четырех длинных ногах. Так-то вот, когда человек родился везучим!

Анис похлопал верблюда по шее, он подогнул ноги, и мальчик ловко соскочил с него.

— Давайте по-быстрому убираться отсюда, — сказал он. — Потому что аллах как послал нам верблюда, так может и отобрать его.

Я чуть не прыснул из-за этого арабского бога аллаха, но сдержался чтобы не обидеть Аниса. Отец всегда говорил, что бога нет, я никогда не видел, чтобы он крестился. Однажды перед Пасхой я пошел в гости к тетке. Она не любила отца и называла его безбожником. Сказала, что, если я пойду в церковь и причащусь, она даст мне два лева. Я сразу согласился: два лева — это деньги! В церкви к попу выстроилась длинная очередь: стоя парами, дети и взрослые подходили к нему и пригубливали вино из одной серебряной ложечки. Было очень душно, пахло ладаном, и горели свечи. Один за другим все облизывали ложечку. А я побрезговал. Вспомнил, как рассказывали, что один парень вот так причастился, а потом тяжело заболел. Я вышел из церкви, не прикоснувшись к ложке. А тетке соврал, что и ложку лизнул, и попу руку поцеловал, как полагается. Она сказала, что, если я не был в церкви, язык мой отсохнет, а уши вырастут, как у осла.

— Облизал ложечку и поцеловал руку попу, — повторил я, не моргнув глазом.

Тетка обняла меня и сказала, что я доброе дитя и господь посадит меня справа от себя. Дала мне два лева и еще раз предупредила, что, если я солгал, язык мой тут же отсохнет. Я немного струсил, но положил деньги в карман и стал ждать. Тем временем тетка пошла на кухню за черешневым вареньем, моим любимым, а я бросился к зеркалу и высунул язык. Еще не высох. Пощупал свои уши: не выросли ни на миллиметр. Тетя принесла целое блюдце варенья. Я ел его медленно, чтобы растянуть удовольствие. А воду пил мелкими глотками, задерживал ее во рту, чтобы язык был мокрым.

Целый день я щупал свои уши и высовывал язык перед зеркалом, но ни язык у меня не отсыхал, ни в осла я не превращался. После той Пасхи тетка еще несколько раз давала мне по два лева, чтобы я причащался, я же не только не ходил облизывать грязную ложку и целовать волосатую поповскую руку, а и близко к церкви не подходил. Но однажды тетка засомневалась и выследила меня. Бедняга была очень огорчена и всё грозила, что бог меня накажет, но я показал ей язык и сбежал. С тех пор тетка не дала мне ни лева.

Я подумал, может, если мы продадим верблюда, которого послал нам добрый аллах, нам хватит денег, чтобы купить хотя бы моторную лодку. Не хотелось мне пересекать Сахару. Я мечтал отправиться по следам знаменитых мореплавателей, а бороздя океаны, можно запросто наткнуться на какой-нибудь неизвестный остров. Я знал из книг, что большинство островов и новых земель были открыты случайно. Великий путешественник Христофор Колумб отправился искать новый путь в Индию, а наткнулся на Америку. Минчо сказал, что, может быть, мы откроем и какой-нибудь новый континент, еще больший, чем Америка. «Как только я ступлю на этот континент, сразу же объявлю его владением Болгарии!» — сказал он, уверенный, что именно он ступит первым. (Он, кажется, опять вообразил, что будет капитаном нашего корабля.) — Злость берет смотреть на карту, какими землями владеют Англия и Франция; да и у таких маленьких государств, как Голландия и Португалия, тоже владения по всему миру.