Открытие Джи - Джи - Гнедина Татьяна. Страница 9

Бегло взглянув на посетителя, костюмер мгновенно оценил его общественное положение. «Сын лорда развлекается маскарадами».

— Пожалуйте, сэр. — И костюмер суетливо побежал в примерочную, встряхивая на ходу светло-каштановый парик. Долговязый посетитель с моноклем велел доставить дамский туалет в Кембридж и пошел покупать перчатки и сумочку.

Парик и костюм были доставлены ему на квартиру через три часа. На одеванье ушел почти час, но вот он наконец стоит перед зеркалом, совершенно преобра-' женный: из зеркала на него смотрит высокая девица, туго затянутая в корсет, но… с моноклем в глазу. Высокородный кембриджец, усмехнувшись, стряхнул свой монокль на шнурке и прошелся по комнате, прижимая к груди сумочку.

— О моя дорогая матушка, — произнес он начало чувствительного монолога. — Я никогда не покину тебя, и мы будем жить вечно в этом скромном… хм! — Лорд снова вставил в глаз монокль и взглянул в тетрадку со своей ролью. — И мы вечно будем жить в этом скромном домике…

…— Браво! — орали студенты, когда долговязая девица, пылавшая неземной любовью к своей мамаше, соглашалась наконец выйти замуж за капитана, вернувшегося из долгого плавания. Капитан выходил кланяться публике, держа за руку невесту, которая уже успела вдвинуть в глаз монокль и любезно помахивала рукой репетитору, сидевшему в первом ряду.

Но торжество было неожиданно омрачено чрезвычайным происшествием. Разразилась небывалая гроза, о которой до сих пор вспоминают английские синоптики. Первые же вспышки молнии зажгли деревья у развалин замка Вильгельма Завоевателя. Стремительные потоки ливня затопили водой весь громадный двор перед зданием Тринити-колледжа. Через два часа разлилась река и снесла скамейки вдоль улицы, ведущей к церкви.

По окончании спектакля зрители столпились у входа и долго не могли перебраться на другую сторону улицы. Томсон в несколько прыжков достиг узкого тротуара и, пробираясь вдоль домов, вышел на главную улицу. Опрокинутые скамейки, поваленные деревья, мутные водопады и несущиеся сломленные ветви — в этом шквале он неожиданно разглядел на одной из скамеек маленькую съежившуюся фигурку.

— Спасите! — послышалось ему.

Очки запотели, и Джи-Джи плохо видел. С трудом он добрался до затонувшей скамейки, на которой плакала вымокшая девочка, прижимая к груди серого кролика.

Дети очень редко встречались тогда в Кембридже. Только профессора, возглавлявшие кафедры, могли вступать в брак. Вот почему маленькая девочка, укрывшаяся на скамейке во время наводнения, показалась Джи-Джи почти чудом.

Протерев очки, он увидел, что перед ним настоящая Алиса из страны чудес, героиня его любимой сказки, в которой дельфины с омарами танцевали кадриль, где жил мудрый кролик и происходили удивительные вещи.

— Не бойтесь, — строго сказал он «Алисе». — Сейчас я вас спасу.

«Алиса» прижимала к себе мокрого кролика и плакала.

— Ведь вас зовут Алиса?

— Меня зовут Роза-Элизабет Пэйджет, — ответила девочка, всхлипывая.

— Не плачьте, Роза-Элизабет, — сказал Джи-Джи. — Ведь вы же, наверно, хотите стать ученой, если живете в Кембридже.

Через полтора часа Джи-Джи сидел у камина с профессором физики Пэйджетом, отцом Розы-Элизабет.

— Очень благодарен вам, мистер Томсон, и рад знакомству. Жаль, что вы не бываете в нашем клубе. Ведь вам уже присвоено звание «бакалавра с отличием». Когда же вы предполагаете держать экзамен на звание члена Тринити-колледжа? [1]

Признаться, Джи-Джи менее всего хотелось тогда думать об экзамене на новое звание. Несмотря на страшный холодный ливень и ржавую воду с кембриджских крыш, застоявшуюся в его старых башмаках, ему больше всего хотелось еще раз взглянуть на спасенную им «Алису». Впрочем, ее он всего лишь снял со скамейки в саду, и она вовсе не Алиса из страны чудес, а дочь профессора Пэйджета — мисс Роза-Элизабет…

Джи-Джи учтиво простился и отправился в свою одинокую комнату в пансионе миссис Кемп.

В маленьком Кембридже его уже знали. О нем говорили как о молодом блестящем ученом. Премия Смита. Премия Адамса — та самая, которую он получил за математическое исследование «вихревых атомов» и доказал их неустойчивость. Иными словами — показал невозможность существования атомов в виде вихрей.

Это было важным шагом в науке, потому что освобождало физику от ложного представления о вихреобраз-ном, упругом, несминаемом и загадочном эфире, который, как резиновый кисель, заполнял всю вселенную.

Вихревые кольца атомов в этом киселе возникли по аналогии с кольцами планеты Сатурн, открытыми астрономом Адамсом, в честь которого и была назначена научная премия.

О Томсоне знали прежде всего то, что он вот-вот станет самым молодым профессором в Кембридже. 6н был очень жив, весел и… скромен. Идеи, выдвигаемые им, были фундаментальны и дерзки. На его счету была идея об изменяемости массы движущегося заряженного шара, работа об устойчивости заряженной водяной капли — очень важная для его дальнейших исследований физики газового разряда, опровержение вихревой модели атомов и самая ранняя юношеская работа о различных превращениях кинетической энергии.

…Однажды перед дверью пансиона миссис Кемп остановилась превосходная коляска, запряженная породистыми лошадьми. Пожилой джентльмен попросил хозяйку провести его к мистеру Томсону. Минут через двадцать оба вышли — Томсон с небольшим саквояжем — и сели в коляску лорда Рэлея. Знаменитый математик и преемник Клерка Максвелла пригласил Джозефа Джона Томсона погостить в его поместье.

По дороге состоялся краткий разговор.

— Вас привлекают исследования общих законов природы, не правда ли? — спросил лорд Рэлей.

Томсон не торопился с ответом. Вопрос был задан коварно. Потому что интересоваться общими законами природы может себе позволить либо дилетант, любитель науки, либо великий ученый.

— Это интересует каждого естествоиспытателя, — уклончиво ответил он.

Рэлей улыбнулся.

— Я читал ваши статьи, и мне кажется, что вы стреми тес ь найти общую закономерность, присущую для многих явлений природы. Ваш математический аппарат превосходен.

Томсон покраснел от похвалы. В английской науке не было более сильного математика, чем Рэлей.

— Я хочу предложить вам универсальную задачу, — продолжал его спутник. — Определить отношение между единицами измерения в электростатической и электромагнитной системах.

— Для этого понадобится эксперимент. И высокая точность.

— Вам будет предоставлена аппаратура Кавендишевской лаборатории. Правда, — улыбнулся Рэлей, — ее называют «веревочно-сургучной»: в ней много самодельных приборов… — Он вздохнул. — Но лучшего, говорят, пока нет.

Томсон еле сдержал радостное движение. Кавендишевская лаборатория! Иметь право на эту лабораторию — великая честь. Он тут же вспомнил, как четырнадцатилетний Шерль был приглашен Клерком Максвеллом, и ему захотелось сказать Рэлею, что нет лучшего помощника в эксперименте, чем Шерль. Но карета уже подъезжала к большому дому, окруженному садом со штамбовыми розами и георгинами. И те и другие цветы Джи-Джи не любил. В ответ на замечание лорда Рэлея о том, что его супруга разводит лучшие в Англии штамбовые розы, он неучтиво промолчал. В садоводстве, как и в спорте, он не скрывал своих пристрастий. А в этом саду не было ни единого ириса!

Перед ужином полагалось переодеться. К счастью, Джи-Джи взял с собой вечерний костюм. Томсон не без удовольствия переодевался перед большим старинным зеркалом. Он еще раз убедился, что лондонский портной отлично справился со своей задачей. Правда, Джи-Джи забыл постричься. Но это, наверное, даже неплохо: свидетельствует о его небрежности к внешности, несмотря на отлично сшитый костюм. В этом был чисто кембриджский шик…

Итак, ужин в замке Терлинг. В гостях у лорда Рэлея оказывается сам Вильям Крукс — личность необычайная. Маленький человечек, с торчащими кончиками седых усов, привлек в научном мире страстное любопытство к загадочному свечению в разреженных стеклянных трубках, которые впоследствии стали называться «трубками Крукса».