Видеть звезды - Больных Александр Геннадьевич. Страница 2

Огоньки тем временем заполнили все небо. Они весело переливались, подмигивая друг другу, и Тайлон слышал, как они разговаривают о чем-то своем, точно в небе звенит множество хрустальных колокольчиков. Иногда он даже пробовал сам заговорить с ними, но огоньки не замечали его попыток, не слышали. Наверное, далеко было, а кричать Тайлон опасался. Или, может быть, просто не понимали?

Под дубом кто-то заскребся.

Тайлон посмотрел вниз, но ничего не увидел. Впрочем, все равно уже пора было домой — чтобы успеть в школу, путь неблизкий, вставать приходилось очень рано. Тоже забота — тащиться в соседнюю деревню, слушать унылый сонный голос Учителя Мори, бубнящего что-то невнятное.

Тайлон повис на руках, цепляясь за высохший сук, уверенно, не глядя, прыгнул вниз, на огромную ветвь, обхватить которую не смог бы и взрослый мужчина. Цепляясь за трещины в заскорузлой бугристой коре, он быстро начал спускаться знакомым путем, пройденным уже не один десяток раз.

Когда чуть запыхавшийся Тайлон спрыгнул в траву, уже покрывшуюся прохладной ночной росой, чьи-то крохотные лапки схватили его за ногу. Тайлон вздрогнул было, но, опомнившись, поднял Крошку Енота на руки.

— Ох и тяжелый же ты стал! Вырос, а все балуешься, как маленький.

Крошка Енот лизнул его в ухо и заскулил, жалуясь.

— Обидели? Кто? Неужели мама?

Приятель недовольно пискнул.

— Староста? Ну, мы ему еще покажем, вот увидишь.

Крошка Енот сунулся носом Тайлону за воротник и довольно засопел, но, спохватившись, завозился, вырвался из рук и, спрыгнув на землю, затявкал, нетерпеливо подскакивая на месте.

— Мама зовет домой?

Крошка Енот утвердительно кивнул и затрусил в темноту, оглядываясь. Видя, что Тайлон не спешит, он вернулся, вцепился зубами в штанину, потащил за собой.

— Нужно быстро? Хорошо, иду.

— Ты опять ходил смотреть… смотреть… — мама никак не могла найти нужного слова. — На небо.

Тайлон молча пожал плечами и накинулся на аппетитно дымящуюся в миске кашу.

Мама укоризненно покачала головой.

— Ты уже почти взрослый, мог бы и думать, что делаешь. Ты должен вести себя поосторожнее, мало ли, чего тебе хочется… Нужно уметь сдерживать желания.

Крошка Енот, сидя на соседнем стуле, чуть склонив голову, заинтересованно следил за визитами ложки в миску, время от времени непроизвольно облизывался, жалобно подмаргивая блестящими черными глазками. Тайлон, не выдержав, кинул полную ложку каши на пол, и Крошку словно ветром сдуло. Жадно урча, он исчез под столам.

— А у нас староста был, — как бы между прочим сказала мама.

— Знаю, — отозвался невнятно Тайлон, не отрываясь от миски. — Крошка мне все рассказал.

— Рассказал-то рассказал, — вздохнула мама. — Но не все. Он не мог сказать, зачем приходил староста.

— А зачем? — без интереса спросил Тайлон, подливая в кружку молока.

— Тебя вызывают в Город.

Тайлон отодвинул миску и присвистнул.

— Вот это да!

— Добегался.

— Интересно, кому это я понадобился?

— Староста сказал, что тебя вызывает Магистрат.

У Тайлона глаза на лоб полезли.

— Вот это да… — только и смог выдавить он. — Здорово.

— Уж куда лучше, — сухо заметила мать.

— А что, посмотрю наконец, как живут люди в Городе. Ведь это интересно. Не всю жизнь торчать в нашей деревне. Не видишь ничего, кроме леса и плантации.

Мать села рядом, грустно улыбаясь.

— Ничего ты не понял.

— Нет, почему? Откуда вот только Магистрат узнал, что я есть?

Крошка Енот, видя, что больше ему ничего не перепадает, решил позаботиться о себе сам. Он влез на колени к Тайлону, опасливо оглянулся на маму и тихонько, как бы невзначай и ничего не имея в виду, вспрыгнул на стол. Немного поколебавшись, направился было к кружке с молоком, которое обожал до самозабвения, но Тайлон спихнул его на пол. Крошка Енот обиделся до глубины души, фыркнул и ушел в свой угол. Свернувшись клубочком на подстилке, он то и дело испускал душераздирающие жалобные вздохи, показывая, как несправедливо с ним обошлись, и намекая, что еще не поздно, почувствовав угрызения совести, исправить эту ошибку… К его удивлению, сегодня этот незамысловатый, но безотказный трюк не подействовал.

— Откуда Магистрат узнал? Да от тебя самого.

— Но я не разговаривал ни с кем из Советников!

— Зато, несмотря на все мои предупреждения, — мать понизила голос, перейдя на полушепот, — слишком много болтал о звездах.

— Но почему нельзя? — не понял Тайлон.

— Даже само слово это запрещено, — хмуро сказала мать.

Тайлон посерьезнел было, потом махнул рукой.

— Подумаешь, что они мне сделают?

Мать оперлась подбородком о сцепленные руки, с сожалением глядя на Тайлона.

— А ты не знаешь, чем кончаются подобные визиты в Магистрат? Вспомни старого Атарна. Он тоже отправился туда, где он теперь? Нет его, и никто ни полслова о нем не слышал. Подвалы Ратуши велики, двери прочны, замки надежны, а стены толсты.

Тайлон нахмурился.

— Это ждет и меня? Только за то, что я говорил о звездах?

— Да, только за это, — жестко отрезала мать.

— Ну и ладно. Тогда я просто не пойду в Город. И всех делов.

— Не пойдешь ты — в деревню явятся стражники.

— Еще никто не мог отыскать меня в лесу, — презрительно махнул рукой Тайлон

— Если эти станут искать — найдут обязательно. Ты по-прежнему не думаешь, откуда о тебе узнал Магистрат. И зря. В каждой деревне у него есть доглядчики. Уж им-то хорошо известны все тайные тропинки, все укрытия. Они как волки шныряют повсюду. Ходят среди нас, живут вместе с нами, улыбаются нам, говорят с нами. И служат Магистрату… Может быть, и сейчас кто-нибудь притаился под окном и слушает нас.

Тайлон испуганно обернулся, вскочил, как ужаленный, и бросился к окну. Высунувшись по пояс, он попытался разглядеть что-нибудь и чем дальше вглядывался, тем больше верил, что там, за кустом, прячутся… Плотно закрыв ставни, он вернулся на место.

— Никого нету, — неуверенно пробормотал он. — Скажешь тоже… Шуточки…

— Когда бы шутки.

— А если они найдут меня?

— Ты невнимательно слушал. Я сказала: «если станут искать». Если. Скорее всего они просто спалят деревню и увезут с собой не тебя одного, а двадцать пять человек, как велит закон. Один отвечает за всех и все — за одного. Ты невнимателен везде, учитель должен был сказать вам об этом.

— Что же мне делать? — всерьез перепугался Тайлон.

— Бежать. И не теряя времени.

Он облизнул пересохшие губы.

— И все потому, что я говорил о звездах?

— Потому, что ты видел их.

Это было давно. Так давно, что никто уже точно и не помнит, как это было на самом деле. Люди говорят самое разное.

На Планете был не один город, а много. Люди были другими, они больше знали, больше умели. Например, умели ездить на железных повозках гораздо быстрее, чем на лошадях. Плавать по морю на железных кораблях быстрее рыб. Они умели даже летать выше, чем птицы. Никто теперь не скажет, как они это умели, ведь умели же!

Люди были сильными. Помогали им невиданные железные слуги, о которых нынче позабыли. Они могли даже улететь с Планеты, что не под силу и птицам. Были такие огромные воздушные корабли — ракеты. Поговаривают — Магистрат жестоко преследует эти слухи, смущающие умы, но иногда, шепотком… — что люди жили на Планете не всегда. Давным-давно они прилетели сюда на множестве ракет и начали строить такие же города, какие были у них на родине. Где она, эта родина, и почему люди улетели оттуда, не рассказывают даже предания. Может быть, в подвалах Ратуши в старинных книгах, которые и не книги вовсе, а маленькие разноцветные прозрачные камешки, написано об этом. Или, возможно, память об этом хранится на мягких коричневых лентах, лежащих в железных сундуках Дворца Хозяев. На этих лентах самый острый глаз не различит ни единой буквы, но, говорят, там записана вся история Планеты.

Однажды на родине что-то случилось. Прилетела ракета с вестями, которых никто не узнал, а только Совет Хозяев приказал готовиться к войне. Никто не хотел — но приказали. Вроде кто-то угрожал Планете, собирался превратить всех людей в рабов.