Железный замок - Больных Александр Геннадьевич. Страница 16

— Зачем ты это сделал? — спросил Хани Дъярва.

Тот продолжал смотреть в окно, дергая щекой.

— Я не думал, что так много людей рискнет бросить нас, — еле выдавил он наконец. — Да, я подверг их жестокому испытанию, но не более жестокому, чем предстоящие. Их будет вечно жечь огонь позора, однако это менее ужасно, чем всем рисковать поражением. Нам предстоит тяжелая борьба, и прежде всего каждому — с самим собой, — с внезапно вспыхнувшей злостью Дъярв поглядел на Хани. — Не так давно ты предпочел действовать, не спрашивая меня. Подожди, — остановил он встрепенувшегося было Хани. — Я знаю, что и тебе этот поступок дался нелегко… Ты добр до беспощадности. Хоть и звучит странно, это так. И не думай, что твоя борьба закончилась. Я не пророк, но, клянусь могилами предков, тебе предстоят испытания гораздо более трудные, чем оставшиеся позади.

Хани смутился. Вместо него ответила Рюби:

— Зато тебя нельзя упрекнуть в доброте. Чувствуется, заговорила-таки кровь Скъельдингов!

— А я и не притворялся добряком, — угрюмо сказал Дъярв. — Я таков, каков я есть, нравлюсь я вам или нет. И я не просил навязывать мне эту корону. Ты превосходно знаешь, что, приняв ее из рук мертвого короля, я принял на себя и его проклятие. Думаешь, я не подозревал об этом? В легендах и преданиях северного народа много говорится о нем. А вы не знакомы с ними… Слишком долго мы жили рядом с Хозяином Тумана и его слугами. Я уже знаю, что, надев эту корону, я обречен либо разрушить проклятие Скъельдингов, либо обречь себя на вечные муки. Вот корона с черепами позволяла мне передать проклятие дальше, присовокупив к нему собственные грехи. Я сделал страшный выбор, хотя и не совсем по своей воле.

Рюби не спешила с ответом.

— Нет, именно по своей воле, — наконец тихо промолвила она. — Ведь никто не вынуждал тебя вести отряд на крепость Хозяина Тумана. Ты сделал свой выбор еще тогда. Однако ничто не дает тебе права быть жестоким. Твоя судьба еще не определена окончательно, и каждый твой поступок, каждое твое слово могут повлиять на исход…

— Хотелось бы верить… — вздохнул Дъярв.

— Ты не веришь в нашу победу? — вдруг в упор спросил Хани.

— Не слишком.

— И все-таки ведешь войска? Как это связать с твоими же словами?

— Я не колеблюсь, — отрезал Дъярв. — Я иду за смертью.

— И напрасно. — Рюби взяла его за руку, Дъярв вздрогнул. — Я не говорила раньше, чтобы не рождать напрасных надежд, но помощь будет серьезнее, чем ты предполагаешь. Но и противники будут много сильнее, чем ты обещал. Мы вмешиваемся в извечную борьбу света и тьмы. Против нас могут встать те, кто пришел в мир гораздо раньше Безымянного, и сражаться с ними будет очень сложно.

— Но ведь у нас есть два волшебных меча, — вставил Хани. — Две стихии будут помогать нам.

— Надеюсь, — коротко ответила Рюби.

Дъярв встрепенулся и почти весело оборвал их:

— Хватит спорить. Если мы промедлим еще немного, то останемся совершенно без армии. Неизвестность и ожидание способны поколебать самого стойкого, они пожирают мужество, как огонь сухую солому. Без надежды на спасение, однако с верой в победу — вперед!

По приказу Дъярва во главе армии двигался отряд тяжеловооруженной пехоты. Щиты и шлемы были склепаны грубо, но вполне прочно, а тяжелые секиры и длинные копья выглядели очень внушительно. Дъярв сказал, что этот отряд должен отражать любые внезапные нападения, чтобы позволить основным силам развернуться для боя. Хани порывался присоединиться к авангарду, но Дъярв остановил его, сказав, что не может подвергать ненужной опасности одного из носителей волшебных мечей.

— А те, кто идет…

— Это война, — жестко ответил Дъярв. — И на войне кто-нибудь обязательно погибает. Долг полководца — обеспечить победу. Если я буду думать о том, чтобы сохранить жизнь всем, мы обязательно все и погибнем. Я стараюсь сохранить в целости армию. Странно, что вы, повидав так много сражений, еще не поняли этой простой истины.

— Не думаю, что и посреди армии мы будем в большей безопасности, — усмехнулась Рюби.

Дъярв свысока глянул на нее.

— Я принял ответственность на себя, и буду поступать так, как считаю нужным. Опасностей же, действительно, хватит на всех.

Армия была вооружена не столько хорошо, сколько разнообразно. Дъярв недовольно морщился, когда отряды маршировали мимо него. Единственное, что утешало — в армии осталось более десяти тысяч воинов.

Замыкали шествие олени, волокущие тяжело груженные сани с припасами. Соболенок выполнил обещание, и его слуги сопровождали армию людей.

Как только берега Фаггена растаяли в туманной дымке, надо льдом, сковавшим пролив, засвистел ветер, закрутились вихри поземки. Лучи солнца с трудом пробивались сквозь сизую пелену, ощутимо похолодало.

— Мне кажется, нам следует быть настороже, — тревожно сказал Хани Дъярву. Ему пришлось почти кричать, чтобы перекрыть заунывный вой вьюги.

— Почему?

— На нас могут напасть под прикрытием этой завесы. Ведь если пурга разыграется по-настоящему, никто ничего не увидит и на расстоянии вытянутой руки. Враг сможет воткнуть в тебя копье раньше, чем ты узнаешь о его приближении.

— Ты полагаешь, что вьюга — дело черных рук?

— Ничуть не удивлюсь, если это именно так.

Дъярв снисходительно похлопал Хани по плечу.

— Не беспокойся. Я предусмотрел и это. Армия готова вступить в бой в любой миг, хотя я уверен, что вражеские копья — не самая опасная из опасностей. С ней-то мы справимся. Что же до остального… Я думаю, колдунья могла бы попробовать остановить бурю. Мне это не удастся.

Хани помчался к Рюби. Та лишь покачала головой, выслушав его предложение.

— Дъярв меняется на глазах. Гораздо быстрее, чем можно было предположить, и гораздо быстрее, чем хотелось бы. Я предпочитаю иметь дело с военачальником свободного народа, а не с королем… Впрочем… Я не властна над погодой. Принцесса справилась бы здесь лучше меня. Хотя попытаюсь.

Она взмахнула мечом. Красный луч рассек крутящуюся муть. Раз, другой, третий… Никакого результата. Вьюга завывала все сильнее, снежная крупа все больнее хлестала по лицам.

— Не выходит, — без особого сожаления сказала Рюби.

— Ты говоришь об этом так спокойно.

— Да. Я совершенно согласна с Дъярвом. Главная опасность — не мечи и копья.

Как бы подтверждая ее слова, лед под ногам дрогнул, словно по морю прокатилась высокая волна. Хани облизал губы.

— Вот-вот, — подтвердила Рюби. — Именно об этом я и говорила.

— Не останавливаться, — долетел сорванный голос Дъярва. — Не останавливаться! Двигаться Вперед!

Люди напряженно вслушивались в стенания вьюги, пока судороги не начинали прокатываться по окаменевшим лицам. Ладони закостенели на рукоятях мечей и топоров. Но ни малейший звук, намекающий на приближение врага, не долетал до них. Звон мечей, лязг брони, тяжелые шаги — ничто не примешивалось к шуму пурги. И все-таки даже самый толстокожий теперь явственно ощущал, что за ним следят чьи-то недобрые глаза, что где-то совсем рядом затаился враг.

В таком напряжении прошел весь день. Постоянное ожидание опасности утомило людей куда больше, чем переход. Как и предсказывал Хани, пересечь пролив за один день не удалось, пришлось заночевать на льду. Армия двигалась гораздо медленнее, чем небольшая группа путников, и Хани начал всерьез опасаться, что переход затянется. Провести на льду вторую ночь, в пургу, без костров…

К счастью, утро оказалось более приветливым, чем вечер. Хани проснулся с тяжелой головой и ломотой во всех суставах, но прозрачное голубое небо и сверкающее солнце подняли его настроение. Бескрайняя белая равнина искрилась мириадами блесток так, что невольно выступали слезы и хотелось зажмуриться. Это встревожило Дъярва, по его словам, от этого сверкания вполне можно ослепнуть. Но во время сборов предусмотрели и такую возможность. Каждый воин имел кожаную повязку с узкими щелями для глаз, почти не пропускавшими света. Нашлась повязка и для Хани.